Парацельс: путешествие в почти мистическое бытие…
Парацельс: путешествие в почти мистическое бытие…
Парацельс
Парацельс! Кто же это? Кем был на самом деле человек, умерший 24 сентября 1541 года в Зальцбурге, на 48 году жизни и похороненный с почестями, ибо имел при жизни капитал и славу, заработанные медицинской (только ли?) практикой. На его могиле был установлен камень с длиннющей надписью по латыни: Conditurhic Philippus Theophrastus insignis Medicinae Doctor qui dira ilia vulnera Lepram Podagram Hydropsin aliaque insanabilia corporis contagia mirifica arte sustulit et bona sua in pauperes distribuenda locandaque honoravit. Anno MDXXXXI. Die xxiv. Septembris vitam cum morte mutavit (Здесь лежит Филипп Теофраст звания Доктор Медицины, что те многие язву, проказу, подагру, водянку и некоторые неизлечимые заразные болезни тела чудесным искусством излечил и распределением и отдачей своего имущества бедных почтил. В год 1541, в 24-й день сентября, сменил жизнь на смерть).
Могила Парацельса в Зальцбурге
Останки Парацельса были эксгумированы в 1772 г. во время перестройки здания церкви св. Себастьяна и перезахоронены за стеной, что окружает двор перед часовней св. Филиппа Нери, пристроенной к церкви, там, где сейчас стоит памятник. В центре разрушенной пирамиды из белого мрамора имеется углубление с его портретом, а выше – надпись на латинском языке: Philippi Theophrasti Paracelsi qui tantam orbis farnam ex auro chymico adeptus esf effigies et ossa donee rursus circumdabitur pelle sua. – Ion. cap. Xix (Филлипа Теофраста Парацельса, который стяжал столь великую славу мира за [открытие] химического золота, изображение и кости; и пока снова не покроется своей плотью). Под портретом написаны следующие слова: Sub reparatione ecclesiae MDCCLXXII. ex sepulchrali eruta heic locata sunt (По причине ремонта церкви [в год] 1772 из могильного тления из-за эпидемии были выкопаны и здесь помещены [кости Парацельса]).
Под этой надписью виден герб Парацельса в виде серебристого луча, на котором расположены один за другим три черных шара, а внизу стоят слова: Pax vivis requies aeterna sepultis (Мир живым, вечный покой умершим).
На черной доске в левой части памятника имеется перевод этих слов на немецкий язык.
21 сентября(?) 1493 года у потомка старинного рода (рыцаря Святого Иоанна – Георга Бомбаста Гогенгеймского) родился сын. Произошло это в маленьком швейцарском городке Айнзидельне, в скромном домике близ Моста дьявола, принадлежащем чете фон Гогенгейм. Увидев своего отпрыска, мать ребенка пришла в ужас: он был горбат, с огромной головой и крохотным тельцем. Младенец появился на свет в час, когда солнце стояло в знаке Скорпиона, а значит, по гороскопу было суждено стать врачом [или алхимиком].
Поэтому и имя ему было выбрано соответствующее – Теофраст в честь знаменитого ученика Аристотеля врача Теофраста.
Айнзидельн
Сразу оговоримся – автор сей статьи обнаружил, что датой рождения нашего героя называют и ноябрь, и декабрь… Известно, что семья была точно медицинская: отец – врач, мать – прислуживала в церкви, помогая ухаживать за больными. Отец Теофраста Вильгельм был внебрачным сыном знатного, но обедневшего рода фон Гогенгеймов. Их родовой рыцарский замок некогда располагался под Штутгартом, но, к сожалению, был продан за долги. Переехав в Айнзидельн, Вильгельм фон Гогенгейм женился на местной девушке Элизе Охснер, прислуживавшей в церкви. В отличие от мужа, лиценциата медицины, единственного врача с академическим образованием во всей округе, человека утонченного и меланхоличного, она была неграмотной, грубоватой и взбалмошной, и Теофраст унаследовал от нее довольно склочный характер и непрошибаемое упрямство (впрочем, от отца тоже не лучшее качество – нелюдимость). «Я не тот человек, который говорит людям только то, что им по вкусу, – писал Парацельс. – В детстве меня не поили медом, не кормили финиками и мягким пшеничным хлебом. Я пил молоко и ел сыр и хлеб из грубой муки. Я грубый человек, рожденный в грубой стране, я вырос в сосновых лесах и, возможно, получил в наследство их иголки».
Портрет Працельса кисти Я. ван Скорена, написанный в 50-х годах XVI века
…Существует легенда: однажды шестилетний Теофраст вернулся раньше времени – родители отправляли его пасти гусей – в крови и оскопленным… Через несколько дней, когда кровотечение и горячка стараниями отца были остановлены, малыш поведал о нападении пьяного дезертира… Был ли Парацельс оскоплен в детстве, как гласит предание, или не был – доподлинно неизвестно. Известно только, что на его лице не росла борода, а его череп, сохранившийся до наших дней, по форме больше напоминает женский, чем мужской. Его всегда рисуют безбородым. Портрет в полный рост до сих пор можно увидеть в Зальцбурге, на стене дома, где он жил (Линцер-штрассе, 365, напротив церкви св. Андрея). Другие портреты Парацельса имеются в издании Хузера (Huser) и в первом томе «Bibliotheka Magica» Гаубера (Hauber). Голова Парацельса, изображенная Кольбахом на его знаменитой картине «Век Реформации», находящейся в Берлинском музее, идеализирована и мало похожа на оригинал.
Когда Тео было десять лет, умерла его мать, и он с отцом перебрался в город Филлах в эрцгерцогстве Каринтия. Здесь мальчику и предстояло изучить азы искусства врачевания.
Современный Филлах в Каринтии
Огромная библиотека Гогенгейма, большую часть которой составляли трактаты по медицине, и особенно суровые методы воспитания принесли свои плоды. Правда, впоследствии Теофраст с благодарностью отзывался об отце, ремнем вбивавшем сыну основы хирургии, терапии и алхимии. Да, тем более уже в 16 лет Филипп Теофраст имел хорошее образование и отправился учиться в Базель, а затем – к Иоганну Тритемию, настоятелю монастыря в Вюрцбурге, выдающемуся ученому, богослову, натурфилософу, историку (алхимику, чернокнижнику…). Медицина и философия медицины [в качестве таковой выступила алхимия], оказались для молодого человека сферой, навсегда определившей его жизнь. Любой древний род набирался соков от алхимии, герметизма и прочей красоты наук, ремесел и философий… Была, кстати, и еще одна область, в которой Теофраст Гогенхайм преуспел в молодости. Как и большинство молодых дворян, он хорошо усвоил науку фехтования. Хотя рыцарские времена прошли, дуэли не были редкостью, да и разбойников на больших дорогах (а путешествовать будущий врач любил с детства) хватало. Так что шпага стала его постоянным спутником, как и инструменты хирурга!
Иоганн Тритемий
«Я скитался в поисках моего искусства, нередко подвергая опасности свою жизнь. Я не стыдился у бродяг и палачей учиться искусству того, что считал полезным. Известно, что влюбленный может пройти долгий путь, чтобы встретить обожаемую им женщину – насколько же сильнее та тяга, любящего мудрость, что заставляет его скитаться в поисках своей божественной возлюбленной» – это снова говорит нам сам Парацельс.
Ну, вообще-то медицинские познания он собирал по крохам, не гнушаясь учиться у старух (ведьм?), умеющих готовить снадобья для лечения больных и раненых, у цирюльников, цыган и даже у палачей приобретал рецепты снадобий, точно уж неизвестные университетским ученым. Наверно, и эти познания позволили ему стать великим целителем. В своей книге «О женских болезнях» (заметьте, первое сочинение по этому сугубо медицинскому вопросу) Парацельс как раз и воспользовался знаниями ведьм, которые еще были известны как опытные повивальные бабки.
Одно из первых изданий рукописей Парацельса
Тогда точно ни одна женщина не шла со своей болезнью к врачу, не советовалась с ним, не доверяла ему своих секретов. Ведьма знала все секреты и была для женщин единственным врачом! Что касается медицины ведьм, то наверняка можно сказать, что в своей практике они широко использовали растения, известные нынче, да и не известные совсем, забытые, загадочные, исчезнувшие… Помните рукопись Войнича, таинственную книгу, нерасшифрованную до сего времени?
Фрагмент страницы манускрипта Войнича
Питавший большую склонность к преувеличениям, Парацельс уверял, будто он основательно изучил еще и все алхимические знания.
В 1526 году, явившись в Цюрих, этот экстравагантный целитель изумил горожан не только своей рваной и грязной одеждой, непристойностями и пьянством, но и пространными рассуждениями о магии, ну и, конечно, своим врачебным искусством!
А далее – Базель! Как-то вот все же, борясь с болезнями, Парацельс настолько себя проявил, что был назначен на должность городского врача! А профессорский пост в университете? К сожалению, ни диплома, ни ученой степени у Парацельса нет, однако протекция муниципалитета помогла, да еще как! Профессор Парацельс! Да еще читает лекции не по латыни! На великом и понятном немецком. Да еще и не всегда твердым языком… Не отличался трезвостью, что греха таить. Отсюда и прозвища: в Германии – Какофраст, во Франции – Лютер. Но… «Я выше Лютера, он был только богословом, а я знаю медицину, философию, астрономию, алхимию. Лютер не достоин развязывать завязок моих башмаков» – это слова Парацельса.
Наш герой, выдающийся ученый, становится и одним из первых ятрохимиков – он пользуется химией (алхимией?) в своей врачебной деятельности. Наш А. И. Герцен даже назвал его «первым профессором химии от сотворения мира». Парацельс изучает терапевтическое действие различных химических элементов, соединений, пересматривает растительные медикаменты, применяет лекарства из растений в виде тинктур, экстрактов, эликсиров и пр. Создает даже учение «о знаках природы» – «сигна натурале» – природа, отметив знаками растения, сама указала человеку на некоторые из них: растения с листьями серцевидной формы – сердечное средство, если лист по форме напоминает почку, его следует использовать при болезнях почек. В лекарствоведении Парацельс развил новое представление о дозировке лекарств: «Все есть яд, и ничто не лишает ядовитости. Одна только доза делает яд незаметным». Новаторство Парацельса проявилось и в создании одной из первых химических теорий функций организма: все болезни происходят от расстройства химических процессов, поэтому наибольшую пользу при лечении могут оказать только те лекарства, которые изготовлены химическим путем. Он впервые широко использовал для лечения химические элементы: сурьму, свинец, ртуть и золото. «Теория врача – это опыт. Никто не станет врачом без знаний и опыта», – утверждал Парацельс, отвергая учения древних (О, Гален и Гиппократ!) о четырех соках человеческого тела, считая, что процессы, происходящие в организме, являются процессами химическими. «Вы, изучавшие Гиппократа, Галена, Авиценну, воображаете, что знаете все, тогда как в сущности ничего не знаете; вы прописываете лекарства, но не знаете, как их приготовить! Одна химия может решить задачи физиологии, патологии, терапевтики; вне химии вы бродите в потемках. Вы, врачи всего мира, итальянцы, французы, греки, сарматы, арабы, евреи – все должны следовать за мной, а я не должен следовать за вами. Если вы не пристанете чистосердечно к моему знамени, то не стоите даже быть местом испражнения для собак».
Химические опыты Парацельса
27 июня 1527 года перед Базельским университетом он сжег произведения Гиппократа, Галена и Авиценны…
А дальше? Путешествия или странствия. Бродя по Европе, Парацельс создает книгу «Большая хирургия». Кстати, за Парацельсом следует толпа учеников – компания очень разношерстная: цирюльники и банщики, беглые монахи и люди, преследуемые законом. Большинство из них присоединялись к Парацельсу, движимые желанием выведать тайну философского камня.
Кстати, есть легенда, что из Парацельс побывал в Польше, оттуда отправился в Москву. И это вполне может быть правдой – для него не существовало расстояний. «Знание не ограничено пределом нашей собственной страны, – писал он, – оно не станет бегать за нами. Те, кто остается дома, живут спокойнее и богаче, чем те, кто странствует. Но я не желаю ни спокойствия, ни богатства. Счастье лучше богатства, а счастлив тот, кто путешествует, не имея ничего, что требовало бы заботы». Затем – Восток: покинув Москву, он якобы попадает в плен к татарам, доставлен к хану, который даровал мудрому пленнику жизнь. Более того, доверил Теофрасту сопровождать в Стамбул своего сына. А здесь-то адепты тайных наук открыли ему свое учение. Поговаривали, что в Турции в 1521 году он получил-таки философский камень под руководством некоего Соломона Трисмозина. Кое-кто из современников Парацельса утверждал, что его заносило и в Азию, и в Африку…
Соломон Трисмозин – из манускрипта «Летнее Солнцестояние» 1532–1535 гг. В руках у него сосуд с жидким золотом, эликсир жизни, философский камень, вода жизни из источника вечной молодости
А вот когда ученики понимали, что Теофраст раскрывать своих секретов не собирается, пропадали без следа, не успев ничему научиться. Потом, впрочем, объявляли себя последователями, учениками, преемниками Парацельса и дурачили несчастных больных, пороча имя великого умельца.
После базельской истории Парацельс около полугода жил в Кольмаре, пытаясь прийти в себя. Здесь он возобновил практику и скоро снискал себе известность в городке и его окрестностях. Во второй половине 1528 года он, вдруг почувствовав себя одиноким, чего с ним никогда прежде не случалось, перебрался поближе к родственникам. В одной из комнат он устроил лабораторию и пропадал там целыми днями, никого туда не допуская. Легковерные бюргеры вообразили, что он делает золото, что он сказочно богат и что пребывание его здесь может обогатить жителей городка. Они принялись выведывать у родственников информацию о занятиях Теофраста. Но как только выяснили, что в лаборатории он занимается вовсе не изготовлением золота, а какими-то «бессмысленными» опытами, весь город тотчас объявил ему бойкот. В конце концов, от Теофраста отвернулись и родственники, и он был вынужден двинуться дальше по Швабии и Франконии. Всюду гонения, запреты, кривотолки! Но зато, наконец-то, издаются книги! Первыми были сразу две книги о лечении сифилиса. В них автор не занимался бесполезным морализаторством, не упрекал больных в разврате (подобно большинству медиков), а давал рекомендации, как облегчить страдания. Правда, в конце одной из книг Парацельс обозвал всех врачей «дубами пробковыми».
1529 год – Нюрнберг. Бесплатное лечение больных, от которых отказались квалифицированные врачи. И, естественно, конфликт. До нас дошла история, случившаяся с каноником Корнелием, страдавшим болезнью желудка и обещавшим 100 флоринов избавителю. Парацельс помог, болезнь прошла, благодарность забыта. Парацельс подает в суд, кричит на судей, оскорбляет – снова надо бежать.
Начало 1531 года – Санкт-Галлен. Бургомистр города Штудер долгое время был прикован к постели тяжелым недугом. Теофраст был его последней надеждой. В доме бургомистра к целителю поначалу отнеслись с недоверием – не был он похож на важных докторов. Более того, чудаковатый доктор был крайне неопрятен, никогда не стирал своей одежды, предпочитая просто покупать новую, когда прежняя становилась совсем непригодной. И этот бродяга поселился в доме Штудеров! Зато и бургомистр быстро пошел на поправку, а домашняя атмосфера семейства бургомистра благоприятно подействовала и на Парацельса.
В Санкт-Галлене Теофраст пробыл 27 недель. К нему снова вернулось вдохновение, он часами писал в отведенной ему комнате. Можно сказать, что именно семье Штудера мир обязан появлением на свет двух трактатов: «Парамирум» – о камнеобразующих болезнях и «О невидимых болезнях» (о душевных недугах). В Санкт-Галлене Парацельс сдружился с зятем Штудера Шовингером, что было довольно странно: опасаясь предательства, он трудно сходился с людьми, а разговорить его вообще не представлялось возможным. Но Шовингер был большим поклонником тайных наук и собрал целую библиотеку по этой теме – вот и ключик к Парацельсу! Да, после отъезда Парацельса из города зять бургомистра вдруг сказочно разбогател – не открыл ли ему странствующий доктор тайну философского камня?
В 1532–1534 годах Парацельс живет в Аппенцеле, находясь в унынии (депрессии?) – конечно, годы-то идут, а он все бродяжничает! «Я чувствовал себя словно бы посаженным на цепь, едва выдерживал давление и скорби», – так он вспоминал… И теперь он хочет стать проповедником и отправиться в горные деревни наставлять крестьян на путь истинный. И вот оно – весной 1534 года, оборванный, обветренный, загорелый он является в Инсбрук. Проповедника из него не вышло… И он решил возобновить практику. Но бургомистр запретил Теофрасту пребывание в городе. В порыве отчаяния он направился в Штерцинг, охваченный чумой. Много дней, рискуя заболеть, сражался с жуткой хворью, буквально вытаскивая больных с того света, но и здесь благодарности не дождался…
1536 год – круг неудач на короткое время – в Аугсбурге вышла его «Большая хирургия».
Но наш герой уже в Богемии, в Эфердингене. Он вылечивает вельможу фон Лайпника, больного водянкой. В его замке Парацельс жил до тех пор, пока маршал не стал подниматься с постели. Все свободное время проводил за пером и бумагой.
Парацельс. Ганс Гольбейн-младший
После успешного лечения фон Лайпника заговор молчания, много лет назад образовавшийся вокруг странствующего доктора, был преодолен – устроили торжественный прием в рыцарском замке, на который собралась вся верхушка города Прессбурга. В Вене его дважды удостаивает аудиенции король Австрии Фердинанд.
А с 1539 по 1541 год он снова в разъездах. Художники пишут его портреты. Доктор колесит по городам Германии – Мюнхен, Бреслау, Гретц, Зальцбург… Но здоровье его непоправимо подорвано. Годы странствий, долгие бессонные ночи и эксперименты, которые Парацельс нередко проводил на самом себе, сделали свое дело.
И, наконец, Чехия – неудачи одна за другой. Смерть пациентов… Опять отъезд… Он поселяется в Зальцбурге и вскоре умирает, обратившись перед смертью в католическую веру.
25 сентября 1541 года в зальцбургскую гостиницу «Белый конь», что стояла на набережной, были вызваны городской нотариус и семеро свидетелей – Парацельс хотел объявить свою последнюю волю… Спустя три дня великий врач отошел в мир иной, как добрый христианин. Перед смертью он просил отслужить по нему заупокойную мессу и раздать деньги бедным. Встретил свой конец без страха и сожалений. «Смерть не что иное, как просто окончание дневной работы, исчезновение воздуха, выветривание бальзама, погашение света», – писал он незадолго до кончины.
Случилось это на 48-м году жизни, 24 сентября 1541 года. По свидетельству архивариуса Зальцбургского госпиталя, имущество умершего состояло из двух злотых цепей, нескольких колец и медалей, нескольких ящиков с порошками, мазями и химическими приборами и реактивами. Он оставил после себя Библию. Серебряный кубок завещал монастырю в Швейцарии, где жила его мать (он до сих пор хранится в этом монастыре. Считается, что металл кубка создал сам Парацельс). Местному зальцбургскому цирюльнику (в те времена они были и хирургами) он завещал мази и свои книги по медицине…
А как вам такой финал жизни великого Парацельса?
…Очнулся Парацельс в зловонном подвале на каменном полу. Дверь подвала вскоре отворилась, вошел огромный детина в маске с прорезями для глаз. Он внес свечу и дощечки для записей, сложил все это у ног врача.
– Чтобы к утру гороскоп был готов, – с угрозой в голосе произнес незнакомец, – и заодно напиши, что делать, чтобы герцог выздоровел, как можно быстрее встал. Иначе…
Детина выразительно провел рукой у себя по шее и захлопнул дверь. Загремел задвигаемый засов.
Парацельс задумался. Выходит, его расчеты оказались верны: смертный час его уже близок. Его наверняка убьют, хоть напишет он рецепт, хоть нет…
Жаль только, что он забыл дома маленькую склянку с опием, которую обычно всегда носил с собой. Тогда не пришлось бы ждать своей смерти до утра. Чтобы занять томительно тянущееся время, Парацельс и в самом деле принялся за гороскоп герцога Баварского. Свой собственный он знал прекрасно: звезды сулили ему близкую кончину.
Утро застало Парацельса погруженным в расчеты. Снова загремел засов, в подвал вошли два давешних его похитителя в масках.
– Ну что, чудотворец, придумал ли ты лечение для его светлости? – спросил один.
– Звезды говорят, что его светлость не поднимется и всякое лечение бесполезно, – прошелестел пересохшими губами Парацельс.
Он обманывал своих похитителей. Звезды, напротив, сулили герцогу Баварскому долгую жизнь, и если бы его допустили к больному, он, наверное, смог бы ему помочь. Однако толстяк не способен изготовить нужные снадобья…
Громилы нерешительно переглянулись. Потом, забрав записи, отправились докладывать Теусу, как обстоят дела. Тот пришел в ярость, услышав приговор, вынесенный Парацельсом герцогу Баварскому. И приказал убить непокорного, вдоволь поиздевавшись над его несчастным телом.
Но мучители опоздали. Когда они вернулись в подвал, тело Парацельса уже начало остывать. Говорят, он напоследок проверил на практике еще одну свою гипотезу. Он полагал, что сильный человек может не только продлить себе жизнь, но и ускорить собственную смерть. И он представил себе, как берет в руки заветную склянку с опием, откупоривает ее, вдыхает опиумные пары, и опьянение медленно, постепенно туманит голову и окутывает тело…
Так что, когда приспешники Теуса снова спустились в подвал, они нашли тело врача распростертым на холодном полу. На его некрасивом лице застыла гримаса блаженства. Руки его еще оставались теплыми, но сердце уже не билось.
Недолго думая, они выволокли его из подвала, оттащили на пустырь и бросили на произвол судьбы, проломив для верности жертве голову придорожным камнем.
Тело Парацельса, которому на момент смерти сравнялось сорок восемь лет и три дня, как и было указано в его гороскопе, обнаружили в тот же день. И похоронили беднягу там же, в Зальцбурге, на кладбище Святого Себастьяна.
В 1572 году останки того, кто называл себя Парацельсом, были перенесены во двор часовни Святого Филиппа Нери. Здесь же соорудили памятник: в центре пирамиды из белого мрамора есть углубление с его портретом
(С. Н. Славин. «Сто великих предсказаний»).
Кровопускание по методу Парацельса в соответствии с знаками Зодиака
Скажем так: выдумано красиво, увлекает, ну, а насчет правды… Все равно никто никогда не узнает. Но! Немецкий врач С. Т. фон Земмеринг обследовал череп Парацельса, который благодаря его необычному строению невозможно спутать ни с каким другим, и заметил трещину, проходящую через височную кость (череп часто трогали, и с течением времени она увеличилась и стала хорошо заметна). Специалист уверен, что такая трещина могла возникнуть только при жизни Парацельса, поскольку кости твердого, но старого и высохшего черепа нельзя было бы разделить подобным образом…
О, великий Парацельс! Реформатор науки? Фанатик, болтун, возмутитель спокойствия? Алхимик, маг, колдун? Конечно, натура, судя по всему, весьма эксцентричная – отсутствие скромности и длинный язык, язвительность и простота в выражениях – ведь было? Человек создает практически новую медицину вкупе с ее философским обоснованием, причем, без всяких явных систематических знаний – 9 книг, почитающихся великими, где автор осуждает объяснение естественных явлений влиянием тайных сил и даже высказывает принцип: молчи, если не можешь найти причину! И, повторим, не имея классических знаний, книжной эрудиции, Парацельс оказал громадное влияние на медицину своего века, подвергнув критике старые принципы и опровергнув классические авторитеты. «Я знаю, что монархия разума будет принадлежать мне, что слава будет за мной! Не я возвеличиваю себя, природа возвеличивает меня, ибо я следую ей. За мной, о, вы, Авиценна, Гален и другие! Вы за мной, а не я за вами…».
Итак, теперь уже точно известно: в своих алхимических исканиях Парацельс исходил из представления, что все вещества состоят из элементов, способных соединяться друг с другом. При разложении веществ элементы разъединяются. Парацельс подчеркнул вещественный характер трех начал: «серы» – начала горючести, «ртути» – начала летучести, и «соли» – начала огнепостоянства. Считая, что каждый из четырех элементов Аристотеля должен состоять из этих начал, Парацельс писал: «Каждый элемент состоит из трех начал: ртути, серы и соли».
Человек, по мнению Парацельса, образован духом, душой и телом, которое, в свою очередь, состоит из первоэлементов. Нарушение взаимного равновесия главных элементов ведет к болезни. Если в организме избыток серы, то человек заболевает лихорадкой или чумой. При избытке ртути наступает паралич. А слишком большое обилие солей вызывает расстройство желудка и водянку. Задача врача – выяснить отношение между основными элементами в теле больного и восстановить их равновесие. Восстановить нарушенное равновесие можно при помощи определенных химических препаратов. Поэтому первоочередной задачей химии Парацельс считал поиск веществ, которые могли быть использованы как лекарственные средства. С этой целью Теофраст Парацельс и проверял действие на людей различных соединений меди, свинца, ртути, сурьмы, мышьяка. Конечно, его волновала и идея личного бессмертия. Парацельс был вполне серьезно занят созданием эликсира жизни, дарующим бессмертие.
А вот и больница тех лет…
Современное общество сегодня взбудоражено сообщениями об успехах генетиков в области клонирования, и разве это не попытки обеспечить себе вечную жизнь? Но, идея клонирования не является порождением прошлого, XX века – нет, она восходит к эпохе Возрождения, когда метод борьбы со смертью путем воспроизводства себе подобных был опробован в лабораториях алхимиков. Ходили слухи о том, что Парацельсу удалось вырастить в алхимической колбе гомункулуса – искусственного человечка, во что сейчас, конечно же, совсем не верится. Тем не менее, попытки клонирования, теоретической базой для коих были гностические, неоплатонические и демонологические трактаты, имели место в исторической реальности XVI века. Отсюда: может быть, алхимическая/химическая деятельность Парацельса, отмеченная поисками вечной жизни, предвосхитила виднейшие научные открытия нашего времени?
Алхимики тратили годы на постижение тайн природы, листая древние манускрипты, ставя бесчисленные опыты, смешивая химические вещества и открывая новые элементы, приближаясь к пониманию всей сложности и полноты созданного Богом мироздания. И их поиски, часто опережавшие время, смелые взгляды, способные проникнуть в суть процессов, протекающих внутри организма человека – высшего из созданий Божьих, их вопросы, ставящие в тупик представителей церкви, предопределили судьбу алхимии, астрологии и всей естественной науки.
Рождение гомункулуса
Попробуем подвести итоги нашему биографическому путешествию… А как же все-таки смотрит на Парацельса современная наука?
Ну, во-первых, как-то не очень жалуем мы алхимию. Интересно, любопытно, маняще, но… Правда, в последнее время и в философии, и в химии, и в фармакологии значительно активизировались научные исследования именно в тех типах знаний, к которым относятся дошедшие до нас тексты Парацельса: метафизика, эзотерика и пр. Но это алхимия.
Но медицинская сторона, врачебные заслуги – это оценивается высоко. Ятрохимия, о которой мы писали выше, или химиотерапия, медицинская этика, биомедицинская этика как новая составляющая медицинской философии! В общем-то, не грех напомнить, что нравственная максима здесь совпадает с христианской антропологией: если человек – тело, душа и дух, то управление осуществляется сверху, с позиции духа. Излечение есть излечение души, которая в состоянии вылечить тело.
А вот еще астрология! С этим тоже не все просто, но оставим разговор о ней за рамками нашего повествования. Это все же близко к алхимии. Госпожа Блаватская, неоднократно обращаясь к мыслям Парацельса, повторяла: подвижный, огненный дух Гогенгейма существует между стремительно ветшающим церковно-религиозным прошлым и туманным наукообразным будущим, он многого не мог сказать для публики (к внутреннему «золоту» идут тяжким, но только своим путем), считая его прямым воплощением ученика Махатм.
Говорят, на его могиле молятся об исцелении. А еще в далеком 1830 году, когда Зальцбургу угрожала холера, люди совершили паломничество к его могиле и просили отвести беду от их домов. Смертельный бич обошел их стороной и обрушился на Германию и остальную Австрию. Чудо? Вера? Случай? И все это Парацельс…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.