РАСКОЛ

РАСКОЛ

Декабря в половине одиннадцатого все стали съезжаться к рынку. Малышев и компания приехали на трех машинах, в каждой по пять человек. Среди них были Бройлер, Челюскин, Кудряшов, Носорог, Слон, Викинг, Москвич, Марадона, Герцог, Стас Жареный, Артур Кжижевич, Крупа и Коля Длинный. С противоположной стороны выступили Валерий Дедовских, Михаил Глущенко, Андрей Рыбкин, Александр Милюков, Вячеслав Дроков, Омет, Сироп, Битый Глаз и Анджей с выводком великолукских спортсменов, младший брат Гавриленкова Виктор Степанович с Геннадием Петровым. И, конечно, Лукоша. Ни Владимира Кумарина, ни Николая Гавриленкова с ними не было.

Первым в сторону рынка зло и бодро пошел сам Малышев. От платформы к пустырю, на котором располагалось Девяткино, вела узкая тропинка, и остальные, в том числе и «кумаринские», пошли по ней всей гурьбой, по пути обмениваясь будничными фразами вроде «как дела». Один из спортсменов увидел у Стаса Жареного под курткой на спине за ремнем пистолет.

— Это зачем, а? — спросил он.

— Пусть будет,— огрызнулся Жаринов.

На пустыре они встали толпой друг напротив друга. В руках у сподвижников Малышева была масса каких-то кульков и сумок с оружием. У Слона в руках оказался автомат ППШ, у самого Александра Малышева — ТТ. Все это видели, но разговор поначалу завязался мирный. Через некоторое время Лукоша с вопросом «А это че такое?» подбежал к Слону и попытался отобрать ППШ, схватив его за ствол. Слон передернул затвор. Малышев скомандовал: «Стреляй!» — но автомат заело. Лукоша не унимался. К нему подошел Бройлер и ударил в грудь ножом. Лукоша рухнул на одно колено и схватился рукой за рану. В этот самый момент к ним подбежал Федя Крымский, который опоздал к началу разборки, и тут же кинулся на Бройлера. Бройлер повалил его на землю и несколько раз сильно ударил все тем же ножом.

Все, кто был в этот момент рядом, около шестидесяти человек, мгновенно выстроились в две шеренги.

Компаньоны Малышева достали волыны, железные прутья и несколько стволов. Их противники оказались вооружены только ножами.

С этого момента мир спортсменов раскололся и стал двуполярным. Если еще накануне они сшибали деньги небольшими компаниями, а отдыхали все вместе, то вечером никто не говорил «ребята Кума» или «парни Малышева». Возник термин «тамбовские» и тут же в поддых ему еще один — «малышевские».

Кто в каких рядах стоял утром 18 декабря 1988 года, тот там на всю жизнь и остался. Те немногие, кто был в тот день в Девяткино и дожил до сегодняшнего дня, и сейчас точно могут сказать, кто с кем пришел.

Несмотря на славу этого первого побоища, российские «правоприменители» до сих пор плохо разбираются во внутренней структуре организованной преступности. Так, ближайшего товарища Александра Малышева, миллиардера Геннадия Петрова, всегда называли «малышевским», и только в 2008 году после ареста обоих в Испании судья Бальтазар Гарсон Реаль назвал задержанных Петрова и Малышева «тамбовско-малышевскими»[18]. И был безукоризненно точен, ведь в Девяткино недавно освободившийся боксер Петров стоял на стороне Кумарина. А когда Малышев крикнул Алымову по прозвищу Слон: «Стреляй!» — то автомат ППШ смотрел как раз на Петрова.

Сцена вооруженного противостояния длилась не дольше 10 секунд. Ситуацию спас Паша Кудряшов, громко закричав: «Да вы ох...ли! Опомнитесь, парень умирает!» Тут же все услышали хрип Феди Гончаренко и вправду опомнились. Несколько человек схватили его и Лукошу на руки и понесли с поля. Несли все вместе, гурьбой, не испытывая друг к другу зла. Раненых отвезли в больницу на Вавиловых. Федя умер тем же вечером, а Лукоша на следующее утро заявил милиционерам, что не помнит, что и где произошло.

Валерий Зинченко, родился в 1974 году, юрист

В 1987 году мой отец отправил меня заниматься карате. Он занимался антикваром и, судя по всему, понимал, что времена наступают беспокойные и парню придется вскоре туго. Тогда все секции, где учились единоборствам, назывались карате, потому что это было модно и подпольно. По сути это были навыки рукопашного боя. Я жил на Гражданке и начал ходить в зал на Пионерскую. Это был подвал при СМУ. Без особых, мягко говоря, удобств. Отец наверняка что-то платил. Тренером был Позовников Андрей. Его в 90-х убили. Я тогда ничего не понимал. Ведь Позовников еще тренировал и ватерполистов.

Потом наша семья переехала в центр, и я стал заниматься на улице Блохина. Зал был в какой-то путяге. Тренером у нас был Федор Гончаренко. В секции было человек пятнадцать. Он готовил пацанов к улице — не признавал боксерские перчатки, мы тренировались в накладках. Методы его были достаточно суровые — он постоянно на нас повышал голос: «Давай бей, сопли подотри, на улице правил нет, не стони...» Пожалуй, и вся нравственность, так что с воспитанием была напряженка. Но тогда мы смотрели на него по-иному. Он ходил в красивых спортивных костюмах, в кожаной куртке.

Как-то в конце 1988 года мы пришли как обычно, но в зал зашел какой-то парень его склада и сказал, что тренировка отменяется. И коротко объяснил: «Федю убили».