КРЫША

КРЫША

В своих представлениях бывшие спортсмены получали с предпринимателей деньги ни за что, за сам факт своего существования. Кумарин первым догадался, что, если просто насильственным путем отбирать часть заработанного, это не будет вызывать ничего, кроме раздражения и желания любыми силами избавиться от вымогателей. Он пришел к тому, что дань должна восприниматься кооператором как трата, расход на безопасность в условиях отсутствия государства. В то время, пока большинство занимались тем, что трясли мелких торгашей и челноков, Владимир Сергеевич познакомился с директором Некрасовского рынка, а через него с руководителями еще нескольких крупных предприятий. Они все уже чувствовали, что в городе стало опасно, и договоренности лично с Кумариным были для них наиболее приемлемым способом решения проблемы. По крайней мере он всегда был обходителен, никогда не обращался к собеседнику со словами «Слышь, ты!» и создавал полную иллюзию равноправных партнерских отношений. Однако и тем из бандитов, чьи взгляды на взаимодействие с бизнесом были менее прогрессивными, чем у Кума, все равно пришлось защищать кооператоров, в первую очередь, от своих же коллег, которые то и дело норовили не расплатиться в кафе, на стоянке, с проституткой, за одежду в магазине. Рэкетир, которому кооператив платил, вынужден был реагировать. Во-первых, нельзя было допустить такого ущерба для своей репутации, а во-вторых, недополученная бизнесменом прибыль в итоге наносила ущерб и самому сборщику подати. Выходило, что волей-неволей, а бывшие спортсмены все-таки брали на себя функцию охраны предприятий.

Вместе с тем кооператоры все чаще сами стали кидать друг друга — обманывать с поставками фломастеров или стирального порошка. Необходимо было быстро, без бюрократических тонкостей решить вопрос, и тут братва оказывалась незаменима.

Пришло к тому, что грамотные кооператоры уже не ждали, когда к ним придут за деньгами, а сами старались выбрать тех, кому они будут платить. Они давали рекомендации друг другу, пользовались сплетнями и информацией в СМИ. Не имея внятных критериев, которыми можно было бы пользоваться при выборе группировки, начинающие капиталисты принимали в расчет самые поверхностные показатели: кто больше всего на слуху, кто на какой машине.

В обиход прочно вошло слово «крыша», которое не имело унизительного значения вымогателя, а было чем-то сродни сицилийскому «покровителю». Еще когда молодые боксеры прикрывали наперсточников на Энергетиков, они часто повторяли: «Без зонта кадка палится». Тем самым они подчеркивали, что без верхних нижние пропадут. А само слово «крыша», очевидно, появилось как залихватское сокращение от «прикрытия».

В городе началась мода на братву. Кооператоры стали хвастать своими «крышами», как машинами или любовницами: у кого на джипах, у кого мастера спорта. Даже на ларьках появились наклейки с названиями «крыш». На одном из них, у Витебского вокзала, рядом со сникерсами и ликером амаретто, красовалась табличка с красноречивой надписью: «Охрану осуществляет Малышев А. И.».

Группировки, в свою очередь, стали всеми возможными способами повышать свою конкурентоспособность на рынке охранных услуг. Больше всего повезло «тамбовским», так как именно о них больше всего ходило историй. Чем больший ужас навевало название их группировки на население, тем больше коммерсанты стремились к тому, чтобы пользоваться их услугами.

На втором месте по популярности уверенно шли «малышевские». И хотя все остальные были явными аутсайдерами на новообразовавшемся рынке «охранных» услуг, на всякого ловца находился зверь, и более мелкие коллективы прекрасно себя чувствовали за счет мелкого же бизнеса. Даже получая с сотни ларечников по 100 долларов в месяц, можно было зарабатывать 10 ООО долларов, что было более чем достаточно для поддержания небольшого коллектива.

В конкурентной борьбе между группировками стали активно участвовать властные структуры. Тому, кто повлияет на решение нового, еще никому не подконтрольного коммерсанта платить дань определенной группировке, выдавалась премия в размере двух- или трехмесячного оброка с его предприятия. В другом варианте чиновников лукаво затягивали в преступные схемы, выплачивая им по 10% с каждого взноса кооператора, которого они привели. В Смольном и в администрациях районов появился новый бюрократический штамп — когда бизнесмен жаловался на бандитов, ему давали номер телефона и говорили: «Позвоните, вам там все объяснят».

К концу 1989 года начинающие кооператоры уже стояли в очереди в первых офисах рэкетиров, чтобы попасть к ним «под крышу». В помещении на Демьяна Бедного, 3, которое Михаил Глущенко арендовал для «тамбовских», ежедневно бывали десятки людей. Встречающая сторона сама смеялась над своей «фирмой»: «Заходи не бойся — выходи не плач». Пришедшему купцу объясняли, как он должен вести себя с чужой братвой. В случае конфликта с агрессором ни в коем случае нельзя было вступать в диалог, нужно было только повторять две фразы, как мантру: «Все принадлежит таким-то, а я здесь только управляющий».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.