Загадочное назначение
Загадочное назначение
Варшавское поражение стало для Тухачевского незаживающей раной. Если раньше у него не было «идеи фикс», то теперь она появилась — рассчитаться с Польшей! Один раз эта его мечта едва не обернулась войной.
…Весной 1924 года Тухачевского переводят на работу в Штаб РККА, помощником начальника, хотя опыт штабной работы у него был нулевой. Одни считают это назначение повышением, другие — понижением. Но суть не в этом. Главное — почему? Вот уж опытных штабных-то в Красной Армии было немерено, большая часть царского генштаба в ней осталась…
О, это совершенно замечательная история!
После Варшавского поражения Тухачевский остается командующим Западным фронтом и в этой должности встречает 1923 год, знаменательный двумя вещами: троцкистской оппозицией и не состоявшейся революцией в Германии.
15 марта его внезапно отстраняют от должности, а 29 марта так же внезапно восстанавливают. В этом странном карьерном вираже чего только не усматривают — и какие-то интриги вокруг командующего, и борьбу за власть. На самом деле все было проще: эти две недели он провел в Берлине, где набирало обороты советско-немецкое сотрудничество. А поскольку миссия была чрезвычайно скользкой, лучше было, чтобы он поехал туда как частное лицо. Вспомним, как немецкие летчики, которых направляли на обучение в СССР, на время поездки исключались из рядов рейхсвера, а после обучения восстанавливались. Обычная практика.
В августе 1923 года Тухачевского вызывают в Москву, предлагая должность в столице и одновременно командировку в Берлин для формирования «германской Красной армии». Казалось бы, карьерист должен ухватиться за такой шанс, да и с военной точки зрения это интересней, чем киснуть в округе. Но он почему-то не соглашается — несмотря на то, что в Германии предполагалась самая настоящая война. Осенью его несколько раз вызывают в столицу, но он попросту отказывается повиноваться и остается в Смоленске. С чего вдруг? Что произошло-то?
А теперь надо вспомнить, какими были планы «германского красного октября». Как только, в ответ на выступление немецких рабочих, Франция введет в Германию войска, на помощь должна выступить Красная Армия. Правда, чтобы дойти до Германии, ей надо было — в том-то все и дело! — пройти через По льна. В этом и была проблема. Потому что храбрые заявления, которые делались в советском посольстве, вроде того, что «если Польша не сдастся, она будет раздавлена», нимало не соответствовали действительности. Совсем недавно поляки нанесли Красной Армии жесточайшее поражение, а с тех пор они слабее не стали. Даже горячий Троцкий считал, что надо любой ценой избежать этой войны, договорившись о том, чтобы Польша просто пропустила красные войска через свою территорию. (Насколько это было реально — уже второй вопрос.)
Да, но войсками Западного фронта, непосредственно у польской границы, командовал Тухачевский, как раз и проигравший войну. С тех пор самой заветной его мечтой был реванш Победить поляков, смыть с себя позорное пятно проигранной кампании. Еще 20 августа 1920 года, когда его армия бежала из-под Варшавы, он издал известный приказ по Западному фронту № 1847, где говорилось, что мир может быть заключен только «на развалинах белой Польши». Нашей делегации на советско-польских мирных переговорах пришлось бы долго и трудно объясняться с поляками по поводу этого приказа…
Ну и как он мог теперь оставить, хотя бы на несколько дней, свой округ, если вот-вот войска перейдут границу? А вдруг это случится без него?!!
Вот только второго подполковника Муравьева на западных рубежах в то время и не хватало!
Если советское правительство хотело мира, надо было любой ценой убрать оттуда Тухачевского. Мало того, что с него станется объявить собственную войну. В той обстановке, которая была в Восточной Европе летом 1923 года, тот факт, что Западным фронтом командует Тухачевский, ни в коей мере не способствовал спокойствию польского правительства. У поляков тоже могли не выдержать нервы…
Еще менее успокаивало то, что творилось на этой границе в сентябре. С 16 сентября по 3 октября командующий фронтом решил провести маневры, и вот почти двадцать дней, в самое напряженное время, войска округа гарцуют вдоль границы. Более того, выстраиваются так, словно бы собираются нанести удар по Варшаве. Естественно, занервничали и поляки, также выдвигая к границе войска. Мир висел на волоске. Одно провокационное или просто неосторожное движение — и войны будет уже не избежать. И, учитывая личность комфронта, можно ли сомневаться, что Берлин интересовал его во вторую очередь, а политические разборки в Москве — в пятую (если не в двадцать пятую)?
В Кремле занервничали всерьез. Но как его уберешь? Нужен предлог. И вот 18 сентября, в самое горячее время, на заседании Политбюро вдруг слушают доклад Молотова о Красной Армии, в основу которого положена справка ОЕГТУ о безобразиях на Западном фронте. Самое время заниматься моральным состоянием армии, ничего не скажешь! 20 сентября Троцкий предлагает передать материалы на Тухачевского в Центральную контрольную комиссию на то время, пока идет разбирательство, заменить его и срочно назначить авторитетный РВС Западного фронта. А уж в Москве справиться с непослушным командующим будет легче: в конце концов, можно и под арест посадить за неповиновение, подержать под замком, пока все не закончится.
А маневры продолжаются!
Впрочем, вызов в ЦКК был настолько явным предлогом… Хотя и тут вышла любопытная штука. Когда ЦКК попросила заместителя председателя РВС Склянского прислать имеющиеся у него материалы на Тухачевского, единственное, что удалось накопать, так это то, что он возил семью в вагоне спецназначения, поселил ее в усадьбе, которая некогда принадлежала его отцу, и прилетал туда на аэроплане. Фактически никакого компромата, а ведь в то время командующие вели себя по-разному — чего стоит одна история с киевским ипподромом! Тухачевского вызвали в Москву, к члену ЦКК Сахаровой, которая должна была выслушать его объяснения и сдать дело в архив. Но он ведь был далеко не дурак! Прекрасно поняв, что означает сей вызов, Тухачевский отправил «объяснения» почтой, коротко и исчерпывающе: «1. Провозка семьи действительно имела место. 2. На аэроплане никогда не прилетал. 3. Усадьба, где живет моя мать, действительно принадлежала моему отцу до 1908 г., потом он ее продал. Поселилась мать с сестрами во время революции»[30]. Сам же приехать и не подумал, наоборот — закончив маневры, отправился в поездку по «фронту».
Лишь в конце октября, когда стало ясно, что ничего не произойдет, он отправляется в Москву, выслушивает на ЦКК обвинения в пьянстве и разлагающем влиянии на подчиненных и получает за это свой строгий выговор. Ему это достаточно безразлично, всем остальным тоже — обвинения явно риторические, если бы в этой армии судили за пьянство, в ней бы офицеров попросту не осталось.
В ноябре Тухачевского направляют в Берлин, устанавливать контакты с «черным рейхсвером». Теперь он послушно едет — не все ли равно, раз войны не будет? Пробыл он там недолго. Уже в середине декабря все заканчивается обычным образом: поссорившись с Крестинским, наш герой возвращается в Россию, в свой округ.
Вся эта история совпала с конфликтом между троцкистами и правительством в Москве, и белые эмигранты, а следом за ними и некоторые современные исследователи, замороченные политикой, увидели в ней выступление Тухачевского против власти (или же за власть — кто как трактовал). Однако позвольте не согласиться. Напомним еще раз: он был военным и, как нормальный генерал, относился к политикам соответственно. И впоследствии он, точно так же как фон Сект, будет видеть вершиной устройства общества военную диктатуру. Притворяться этот человек совершенно не умел или не желал, и поразительно: насколько он, невероятно активный во всем, что касается армейских дел, бомбардировавший начальство докладными по любому поводу, едва дело дождит до политики, становится пожжим на устрицу. Что доказывает лишь одно: ему было глубочайшим образом наплевать на все склоки этих штатских болтунов…
Нет, у этой истории есть куда более простое объяснение.
Польша!
…Да, но Тухачевского с польской границы надо было убирать, а то ведь он действительно мог устроить собственную войну. И весной — не без труда, не без сопротивления (по некоторым предположениям, его даже пришлось арестовать) — его из округа изъяли. Он был назначен вторым помощником начальника штаба РККА — по организационно-административным вопросам. Помощником по оперативному планированию был Б. М. Шапошников. Такое назначение можно рассматривать только одним образом — как наказание за все его фокусы. Уж больно много нервов стоил он правительству в минувшем году.
Еще штрих к портрету: воспоминания одного из подчиненных Тухачевского.
«Командарм очень часто и неожиданно появлялся в расположении того или иного полка. Прежде чем идти в штаб, он осматривал материальную часть, заглядывал в конюшни, говорил с бойцами, потом появлялся на полковых занятиях и, попросив продолжать их, садился и внимательно наблюдал. Оттуда он шел на кухню, в склады. Докладывать о своем прибытии он запрещал. Когда до командира доходила весть о визите командарма, Тухачевский уже успевал все осмотреть и сделать свои выводы. Найдя в части большие упущения, Тухачевский уезжал, не повидавшись с ее командиром. Командир вызывался к командарму. Тухачевский не распекал его, а говорил очень коротко:
— Ваш полк в безобразном состоянии. Если не приведете его в течение трех недель в полный порядок — поедете командовать "полчком"…
Возражать и оправдываться в таких случаях было бесполезно. Тухачевский поднимался, одергивал свой пояс и сухо бросал:
— Это все. Вы свободны!»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.