Часть первая. Шабтай Калманович. Африка.

Часть первая. Шабтай Калманович. Африка.

Говорят, что Фортуна сыплет дары через дуршлаг, главное встать под дырку и не делать лишних движений. Наш герой знал это правило, и ухитрялся из самой малой случайности выдавливать массу пользы лично для себя. Даже в том случае, если эта случайность имела к нему самое отдаленное отношение, а то и вовсе, никакого не имела. Работа на израильские партии хоть и не принесла Шабтаю большого успеха на политической ниве, но он сумел сохранить множество связей с нужными людьми, которые впоследствии нещадно эксплуатировал.

В истории человечества нередко появлялись люди, наделенные различными талантами. Шабтай Калманович был обладателем таланта редчайшего – он умел видеть связи. Я бы назвал такую способность – сильно развитой интуицией, умением видеть движения, часто скрытые от чужих глаз, и по ним восстанавливать истинную суть событий и расстановку сил. Попадая в любое человеческое сообщество, он тут же находил свою нишу, в которую постепенно стягивал все нити управления этим мирком. Случалось, что информация просто просилась в руки, и тогда грех было бы не использовать ее в своих интересах. Прибавьте к этому обаяние, перед которым мало кто бы мог устоять – и вот вам портрет великого комбинатора конца ХХ века.

Он смотрел в окно автомобиля и никак не мог наглядеться на скалистые берега, с которых черные валуны словно скатились в океан, да так и застыли, омываемые волнами, окрашенными небом в ярко-синий цвет. Шабтай привык жить у моря, но океан казался чем-то совсем иным. Казалось, что даже воздух здесь совсем другой – более свежий. Возможно, что необычайную новизну придавала всему и та миссия, которую он готовился совершить. То дело, ради которого он поставил на кон все, что успел построить для своей карьеры в предыдущие годы. Если бы это дело провалилось, то, скорее всего, Шабтай так и остался бы в тени Флатто-Шарона. Но разве человек с таким умом и такими талантами рожден для тени? Разве он рожден для того, чтобы просто подталкивать к вершинам власти других? Помилуйте, это было бы очень обидно. «Смешно», – беззвучно проговорил он одними губами, – «и глупо» добавил уже про себя. Окружающие часто замечали, что он, во время езды, словно уходил в себя. И будто бы даже разговаривал сам с собой, хотя никто не слышал ни слова. Разве они могли знать, что мелькающие картинки за окнами машины настраивали предприимчивого и напористого Шабтая на мечтательный лад, и он, в эти минуты передышки, уносился мыслями в дальние дали, в свое возможное будущее. И тогда его рот изменял форму, складываясь в жадную гримасу, как в предвкушении вкусного обеда. И беззвучно шевелились пухлые губы, словно пережевывая все, что только оказывалось в поле его мысленного взора. У него всегда был здоровый аппетит и неуемные амбиции.

Африка очаровала Калмановича. Не только красотой пейзажей и разными диковинами, о которых так любят рассказывать путешественники. Звериное чутье подсказывало, что этот континент, поделенный на такие молодые государства, является непаханым полем для талантливого дельца. К тому же недра его напичканы такими богатствами, а народы настолько простодушны и дики, что, именно, здесь, можно заложить основы сказочного благосостояния, которое не снилось и саудовскому шейху. И путевкой в этот рай должна была стать предстоящая сделка – итог двухлетней напряженной работы. Шабтай блаженно потянулся и откинулся на мягкое сиденье.

Так начал разворачиваться первый акт африканской эпопеи Шабтая Калмановича, впоследствии оказавшейся самым удачным временем его жизни.

Называя себя эмиссаром Флатто-Шарона, Каламанович, под шумок, проворачивал и собственные дела и делишки. Сейчас бродит множество легенд о том, что, именно, Калманович «придумал» освобождать известных узников Сиона в обмен на шпионов из восточного блока. Я, к сожалению, не могу ни подтвердить, ни опровергнуть такие заявления. Хотя эти рассказы не раз опровергались властями. Возможно, что этого никогда и не происходило, но с другой стороны, такие опровержения могли оказаться и политической ложью. Достоверно нам известно лишь то, что Шабтай Каламнович, действительно сумел добиться освобождения Мирона Маркуса из Мозамбикской тюрьмы.

Эта история произошла, как нельзя, кстати, впрочем, как и все остальные истории, в которых Калманович, так или иначе, принимал участие. Израильтянин Мирон Маркус, занимавшийся бизнесом в Африке, вздумал куда-то полететь на частном самолете в сентябре 1976 года. Отвратительные погодные условия и неполадки в моторе вынудили его совершить аварийную посадку на территории Мозамбика. Это было плохой идеей. Маркус угодил прямо в руки активистов просоветского движения Мозамбика, и был арестован по обвинению в шпионаже. А надо сказать, что тюрьмы в Мозамбике далеко не рай. И для европейского человека, не привычного к суровым условиям заключения, часто могут обернуться последним пристанищем на земле. Переполненные камеры, нехватка питьевой воды приводят к вспышкам эпидемий, во время которых умирает добрая половина заключенных. Маркус получил пожизненный срок, и можно было надеяться лишь на то, что срок этот не окажется долгим.

Понимая, что участие в освобождении израильтянина может принести много пользы на тяжелом карьерном пути, Калманович начинает сложные переговоры, словно разыгрывая шахматную партию и используя все свои связи. И выигрывает это, казалось бы, совсем безнадежное дело. Сейчас, я часто представляю себе Шабтая фон Камановича, занятого освобождением Мирона Маркуса, представляю, как оказываясь вне досягаемости чужих глаз, наш герой сбрасывал с лица маску уверенности в собственных силах и умолял судьбу не отнять у него этот шанс. Представляю, как заклинание, он бормотал одну единственную фразу, словно актер, готовящийся к премьере. Ту самую фразу, которую потом в апреле 1978 года впервые произнес вслух на иврите, оказавшись на глухой заставе между Мозамбиком и Свазилендом, завидев полицейских, ведущих к нему Маркуса:

– Являетесь ли вы Мироном Маркусом из Хайфы?

– Да, это я, – прозвучал ответ. Калманович почувствовал, что его отпускает напряжение, не дававшее покоя почти два года. Игра была выиграна, а будущее сулило невиданные до сих пор возможности. Наш великий комбинатор в этот самый момент распахнул для себя врата рая. Он торжественно расписался в документе о получении в руки бывшего узника и тем самым поставил точку в этой истории.

Несмотря на то, что наш герой затратил почти два года на решение этой задачи, и на дьявольскую удачу, которая сопутствовала ему в этом деле. Несмотря даже на триумф, который вознес комбинатора на вершину, он сознавал, что вершина не так уж и высока. Маркус был не самым ценным объектом для арабских спецслужб и, рано или поздно, с ним разобрались бы тем или иным образом. А Калмановича манили заснеженные пики славы, теряющиеся в облаках, потому что кроме неуемной жажды денег, он постоянно испытывал и другую жажду – желание стать могущественным владыкой, который мановением пальца решает – кого миловать, а кого казнить. Думаю, что эта черта его характера и стала потом причиной необыкновенной щедрости, которая исходила не от доброты душевной, а от сознания собственной силы. Ну, пусть не собственной, а силы денег, которые все-таки, принадлежали ему. Эта же жажда позже заманила его и в ловушку, из которой он так и не смог выбраться. А пока, он начал легкий подъем на высокую гору блаженства, ведомый лишь собственными желаниями и прихотями, отбрасывая, как ненужное, все, что могло бы помешать.

Что же приобрел Калманович в результате этой сделки? По сути, не очень многое. Но теперь он оказался вхож в Службу общей безопасности Израиля, и оказался своим человеком в организации НАТИВ, которая являлась бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы. Сейчас эта организация занимается евреями СНГ и стран Балтии.

Понятно, что этот подвиг незамеченным не остался, и уже в начале восьмидесятых Калмановича назначают полномочным торговым представителем в Израиле южно-африканского бантустана, вернее «независимой республики Бопутатсваны» основанной в 1977 году, одного из псевдонезависимых государств, которые белые власти ЮАР создавали для чернокожих в ответ мировому сообществу на обвинения в апартеиде. Как мы теперь знаем, все эти усилия ни к чему ни привели, и к ХХ1 веку ЮАР превратилась в обычное африканское государство, растеряв все свои достижения. Теперь уже никто и не помнит название Бопутатсвана. Да и в те времена оно было признано в мире далеко не всеми государствами, хотя Израиль его признал. Все эти марионеточные государства, входящие в состав Бантустана, являлись сырьевыми придатками ЮАР. Там добывали ванадий, хром, асбест, гранит, и благополучно экспортировались по всему миру. Огромную прибыль приносил экспорт платины. Немало денег собирали, так же, игорный бизнес и проституция, которые были запрещены в ЮАР. Бантустан просуществовал всего семь лет, а потом развалился с приходом к власти Нельсона Манделы и в ходе гражданской войны вошел в состав Южно-Африканской республики. Но все это будет позже.

В отличие от всех остальных «государств» Бопутатсване повезло больше всех. Ей повезло с президентом Лукасом Монгофой. Он ухитрился быстро поднять уровень жизни населения, намного опередив остальные бантустаны. Будучи очень амбициозным, Монгофа мечтал открыть посольства во всех странах мира, но максимум на что согласились некоторые страны, в том числе и Израиль – это на торговые представительства.

Каким образом Калманович ухитрился завязать тесные личные связи с президентом Бопутатсваны Лукасом Мангофой – является для меня загадкой, я могу только предполагать, что познакомились они в период сделки по освобождению Мирона Маркуса. Впрочем, кое-какие слухи об этом знакомстве все-таки просочились в прессу и стали достоянием общественности. Кое-кто утверждал, что все свершилось при посредничестве американского конгрессмена Бенджамена Гильмана, который активно помогал Калмановичу в рамках его помощи «отказникам» СССР. И это бы звучало убедительно, если бы я изначально не сомневался в том, что в те времена сам Калманович «освобождал узников Сиона в СССР». Достоверной информации на этот счет нет. Очень часто намерения, высказанные вслух, но являющиеся при этом лишь намерениями или просто мечтами, обрастают вдруг плотью в глазах толпы и становятся для нее свершившимся фактом. Очень соблазнительно было бы связать факты с вымыслом и представить весь жизненный путь нашего героя логичным, последовательным и безошибочным, но, к сожалению, реконструкция биографии человека часто напоминает не ровную дорогу, без ухабов и ям, а пестрое лоскутное одеяло. Тем не менее, Бенджамен Гильман, действительно, принимал большое участие в судьбе отказников СССР, а Калманович весьма интересовался этим вопросом. Возможно, что они просто встретились в удачное время и в удачном месте.

Делегация свеженького, только что провозглашенного государства Бопутатсвана прибыла в Вашингтон просить признания, и, конечно же, поддержки. США, естественно, поддерживать это государство не намеревались, так как никто на Западе его не признал. Но и отпустить, на всякий случай, без помощи не пожелали. А тут как раз и подвернулся Шабтай Калманович – личность, ни к чему не обязывающая конгресс США. Американским гражданином он не был, но был в состоянии поработать связующим звеном. Вот Гильман и порекомендовал его на эту роль.

Вот что, говорил сам Шабтай Калманович в одном из своих интервью: «Некоторые страны, в том числе и Израиль, согласились только на торговые представительства. И Монготе назначил меня полномочным торговым представителем Бопутатсваны в Израиле. Тогда я начал заниматься бизнесом в его стране – построил стадионы, торговые центры, достроил известную даже в России гостиницу «Сан-Сити» (огромный комплекс Сан-Сити (города Солнца) был выстроен в пустыне вокруг казино, поставленного в этом бантустане потому, что в самой ЮАР тогда игорный бизнес был запрещен). А в Сан-Сити граждане ЮАР могли приезжать свободно.»

– Откуда в этой республике были деньги – надо же за все вами построенное платить?

– Продавали природные ресурсы. Там, например, один из самых крупных в мире рудников платины. «Сан-Сити» приносил сумасшедшие доходы. Кроме того, в гостинице было единственное на материке казино. Все приезжали в Бопутатсвану – всего семьдесят пять километров от Йоханнесбурга.

1980 – 1981 годы можно считать началом моей карьеры как бизнесмена. Я заработал много денег. От десяти до двадцати МИЛЛИОНОВ долларов.

От десяти до двадцати МИЛЛИОНОВ долларов. Неплохой задел для бизнесмена. С тех пор, к чему бы ни прикасался Калманович, все превращалось в золото.

Все перечисленное им в интервью было правдой, но почему-то наш герой умолчал о том, что немалую долю своих средств он заработал также и на том, что давал советы президенту Бопутатсваны по использованию природных ресурсов страны, как для пользы лично президента, так и для своей собственной.

Калманович часто говорил, что его жизнь напоминает кино. И в самом деле, пролистывая страницы биографии, я ловил себя на ощущении, что смотрю длинный приключенческий сериал, каждый раз надеясь, что уж в следующей серии будут, наконец, даны ответы на все вопросы. Но вот, промелькнули последние кадры, а я все еще нахожусь во власти неразгаданных загадок. Каждая часть этого сериала смутно напоминает какой-нибудь голливудский боевик. Например, африканская эпопея ассоциируется с фильмом режиссера Кевина МакДональда «Последний король Шотландии». Но Калманович не повторяет судьбу Николаса Гарригана, ставшего первым советником диктатора Амина и поплатившегося за это. Он становится советником президента Бопутатсваны Лукаса Мангофы, но рассматривает свою власть лишь как трамплин для следующего скачка. В отличие от молодого шотландского врача, Шабтай не склонен строить иллюзии относительно африканских царьков. Он умело играет на их страстях и становится, действительно, доверенным лицом, которое к тому же, знает слишком много и имеет большой вес и известность в Израиле и России. В тандеме с Мангофой, именно африканский президент оказывается ведомым, полностью полагаясь на хитрость и опыт «русского» комбинатора.

Не строя иллюзий для себя, Калманович успешно создает их для других. Под жарким небом, словно роскошный тропический цветок, вырастает другой Калманович – загадочный принц, весь опутанный таинственными связями с сильными мира сего и украшенный драгоценностями, ограбленной им Бопутатсваны. Впрочем, о Бопутатсване можно не жалеть, она и была создана для грабежей. Жаль только, что марионеточный президент Лукас Мангофа об этом не знал, и отнесся к роли правителя со всей, данной ему от природы, серьезностью, мечтая о создании посольств по всему миру.

В последующие годы этот капитал лег в основу его мировой бизнес империи и позволил Калмановичу окружить себя и своих родных сказочной, если не сказать, варварской роскошью. Замок во Франции, дом в Тель-Авиве, собственный самолет… К слову сказать, его прилет в Израиль в качестве уполномоченного дипломатического представителя Бопутатсваны с верительными грамотами от президента Лукаса Мангофы и с претензией стать послом этой страны – произвел сенсацию. Но, к сожалению, Израиль не признал государство Бопутатсвану, и поэтому никаких дипломатических представителей не могло быть и в природе. Конечно, Калманович об этом знал, его вполне устраивала должность полномочного торгового представителя, но просто не мог удержаться от такого театрального действа, потому что по природе своей был лицедеем и авантюристом. Во всяком случае, он испил удовольствие от триумфа полной чашей и, словно в отместку израильским властям, выстроил на свои деньги в Тель-Авиве красивое здание, названное «стеклянным дворцом», в котором устроил личную резиденцию и неофициальное представительство Бопутатсваны.

Аппетит приходит во время еды, а аппетит такого человека, как Калманович растет в геометрической прогрессии. Вскоре, Бопутатсвана показалась ему слишком тесной. Не было в ней того размаха, который рисовала буйная фантазия, да и, обладая острым чутьем на неприятности, Калманович чувствовал, что скоро от этого марионеточного государства останется одно воспоминание. Поэтому он начал как шмель, подыскивать для себя более медоносный цветок, и нашел его совсем рядом. Соседнее государство Сьерра-Леоне на пустом месте, как Бопутатсвана не образовалось. Там уже давно имелись свои вампиры от власти.

Сьерра-Леоне грабил Ливан. Группа богатых ливанских бизнесменов во главе с Джамилем Саидом Мохаммедом давно уже прибрала к рукам «бесхозную страну», буквально, напичканную алмазами. Деньги поступали на счета вечно голодной Организации Освобождения Палестины. Питались из этой же кормушки шииты Ливана. И даже лично Набби Берри, тогда лидер военизированной шиитской организации «Амаль». Той самой организации, в которой сделал первые шаги шейх Хасан Насралла.

Пока Калманович рассказывал сказки о крокодиловой ферме, говоря то одно, то другое, никто бы и не мог подумать, что этот человек, в буквальном смысле, совершит революцию в Сьерра-Леоне. Милый толстяк в одних интервью доверительно сообщал, что обожает крокодилов и сделал ферму при отеле, чтобы и туристы могли любоваться этими «чудными животными», то утверждал, что разводит крокодилов, исключительно, для производства кожи, что вообще не могло быть правдой. Крокодилы растут очень долго, а Калманович предпочитал быстрые деньги. И в этом случае он говорил: «Я крокодилов не переношу. Они же кушают собственных детей. Питаются раз в неделю. У нас был старый крокодил, очень длинный – метров восемь. У него не хватало лапы. Так ему кидали осла – и он его пожирал. Крокодилы сообразительные. Запоминают человека, который их кормит». Пока журналисты размышляли над непостоянством Калмановича, и предавались рассуждениям о крокодилах, он вершил за их спинами другие дела. Возможно, что именно эта способность отвлекать прессу от истинного положения вещей, привела к тому, что теперь мы с трудом можем разобрать, какая информация о жизни нашего героя правдива, а какая придумана лишь для того, чтобы затенить истину.

Во время интервью Калманович очень любил бросить вскользь – «вокруг меня много легенд». И тут же начинал перечислять все вымыслы о себе, перемешивая их с правдой. В таком салате терялась последняя связь с реальностью: «В интернете столько чепухи! Всюду пишут, что я разбогател на торговле бриллиантами из Сьерра-Леоне, что у меня были прииски. Полная ерунда. Сроду не торговал бриллиантами! Был еще миф, но с ним покончено – время развеяло».

О том, как он попал в высшие эшелоны власти в Сьерра-Леоне, Шабтай Калманович рассказывал так. Ему, как всегда, повезло. Он и вообще был везунчиком по жизни. Совершенно случайно, в самолете он познакомился с женой главнокомандующего армией Сьерра-Леоне Джозефа Момо Анной Момо в девичестве Фатмата. Возможно, что прежде, чем завязать знакомство он навел справки, возможно, даже, что и в этот самолет он попал неслучайно. Но факт, остается фактом, Калманович познакомился с этой дамой, пригласил ее в Израиль, несомненно, очаровал, и добрался-таки до ее мужа, который интересовал его гораздо больше жены.

Момо был профессиональным солдатом. Он быстро сделал карьеру, поднявшись до звания генерал-майора. Ко времени встречи нашего героя с госпожой Момо, Джозеф Момо уже командовал армией Сьерра-Леоне. В тот год в Сьерра-Леоне должны были состояться выборы. Калманович убедил Момо выдвинуть свою кандидатуру в президенты. Президент Сиака Стивенс слыл диктатором, он устранял политических противников, но экономика страны при нем окрепла, и был принят ряд реформ для объединения этнических групп, населяющих страну и вечно между собой враждующих. В 1985 году он решил отойти от дел, но к тому времени почти все его политические противники исчезли со сцены, поэтому Момо оказался, как нельзя кстати, рядом.

Избирательной кампанией Джозефа Момо руководил Калманович. Он же присутствовал и на церемонии принятия присяги. С одной стороны, Калманович добился некоего «произраильского» переворота в стране, сумел поделить сферы влиянии с арабскими странами. Но с другой – Момо оказался совсем не тем президентом, который был нужен стране. Под влиянием Калмановича Момо отнял у Джамиля Саида Мохаммеда лицензию на право добывать алмазы в Сьерра-Леоне, и, самое главное, лишил влияния ливанских бизнесменов, которые собирались превратить страну в оплот Организации Освобождения Палестины. Лицензия досталась Калмановичу, и им была организована самая большая кампания в стране – «Лиат», названная в честь его дочери. Как все это можно соотнести с утверждением Калмановича: «Полная ерунда. Сроду не торговал бриллиантами!», мы не знаем.

Но, как руководитель, Джозеф Момо оказался чрезвычайно слабым. Не разбирался он и в экономике. И хотя он не был диктатором и во времена своего правления не уничтожал оппозицию и личных врагов, страна оказалась на грани хаоса. Валюта резко упала в цене, он не мог позволить импортировать бензин и мазут, и страна осталась без электричества на долгое время. Результатом его политики стала гражданская война 1991 года, и ни новая конституция, предусматривающая многопартийную систему, ни растворение трайбализма (форма общественно-политической племенной обособленности, выражающаяся в формировании органов государственной власти на основе родо-племенных связей) и никакие новые реформы уже не смогли ему помочь. Момо был свергнут в результате военного переворота под предводительством Валентина Штрассера 26-летнего армейского капитана в апреле 1992 года. Бежал в Гвинею, где и умер в 2003 году.

Вернемся к драматическим событиям тех лет. С приходом Момо к власти, Джамиль начал склонять его на свою сторону. Например, он убедил президента пригласить в страну Ясира Арафата. Арафат приехал, и с места в карьер, предложил несколько миллионов долларов для создания в стране тренировочных лагерей ООП. Но в это же самое время, лоббисты подталкивали Момо к укреплению связей с Израилем, поэтому он отказал Арафату, и это стало началом конца ливанского господства в Сьерра-Леоне. В 1987 году Момо официально объявил, что помешал попытке государственного переворота с участием Джамиля, и вице-президента Френсиса Мина, своего близкого соратника. Мина был осужден за измену и повешен. Джамиль бежал из страны и находился в добровольном изгнании во время всего правления Момо.

Совершив такой «переворот», президент Момо начал налаживать собственные связи. На алмазы Сьерра-Леоне, кроме Ливана имел аппетиты и Израиль, и такое партнерство оказывалось выгодной альтернативой для правительства страны. Одним из первых инвесторов оказался Шабтай Калманович, к которому Момо испытывал особенную симпатию и признательность. Он создал предприятие, о котором мы уже писали выше – «Лиат» – финансовую кампанию. К слову сказать, кампания была не особенно мощной в коммерческом плане. Большая часть контрактов была заключена с правительством Сьерра-Леоне, и многие проекты, объявленные с помпой, никогда не были начаты. Сферу интересов Калмановича составляли бриллианты и еще, возможно, наркотики. Также им был создан офис по скупке алмазов во Фритауне. Сначала все эти партнерства в алмазной промышленности приносили лишь пользу. К концу 1987 года экспорт увеличился на 280 процентов. Однако незаконные производство и экспорт ни на каплю не уменьшились. В конце концов, было обнаружено, что Калманович использовал Сьерра-Леоне для того, чтобы обойти наложенное ООН эмбарго в отношении Южной Африки на оружие, золото и алмазы. Возможно, это были лишь слухи, месть опального Джамиля, который сделал все, чтобы опорочить имя Шабтая Калмановича в деловом мире, и посеять сомнения в его порядочности.

Однако, положение Шабтая Калмановича в Сьерра-Леоне было более прочным, чем в Ботутатсване. А связи более надежными. Кроме бизнеса он занимался так же и дипломатией, выезжая за рубеж с различными миссиями в составе многих делегаций. Ездил он и в Советский Союз. В то время СССР много помогал молодому африканскому государству с самого момента обретения им независимости в 60-х годах. Даже было основано училище для обучения специалистов этой отрасли. Калманович участвовал в переговорах о предоставлении СССР прав рыболовства у западного побережья Африки. Многие годы советские рыбаки промышляли у берегов Африки. В 1991 году в Сьерра-Леоне началась гражданская война, а Советский Союз распался. В связи с этими событиями отношения между странами прервались.