Зверинец горит

Зверинец горит

В течение десяти лет немецкие мамаши учили детей говорить: «Мы благодарны фюреру». Это было узаконенной формулой вежливости. Получив леденец, малолетний ариец должен был сказать: «Мы благодарны фюреру».

Мамаши и папаши также произносили эти хорошо заученные слова. Фрау Мюллер, получив шкаф и две перины, отнятые у евреев, лепетала: «Мы благодарны фюреру». Выдавали голландский сыр, захваченный в Фрицландии, и немки восклицали: «Мы благодарны фюреру». Герр Квачке, получив от сына два кило украинского сала, облизываясь, шептал: «Мы благодарны фюреру».

В течение последнего года немцы редко произносили магическую формулу. Никто не благодарил фюрера, и фюрер мог подумать, что подданные о нем забыли. Но вот шведские корреспонденты сообщают, что на стенах Берлина появились забытые, казалось, слова. Обугленные фасады домов, разрушенных во время последних бомбардировок, покрыты надписями: «Мы благодарны фюреру». Надо сказать, что на этот раз благодарность адресована правильно: четыреста тысяч берлинцев, оставшихся без крова, должны благодарить не кого иного, как фюрера.

Три года тому назад в пивнушках «Берлинер киндль» жадные и злобные немцы делили мир. Теперь они лязгают зубами среди щебня и мусора: нет больше ни мечтаний, ни пивнушек.

Корреспонденты рассказывают о ратных подвигах господина Иоахима фон Риббентропа. Как известно, Риббентроп прежде торговал поддельным шампанским. У него манеры коммивояжера. Естественно, что среди палачей он слывет изысканным джентльменом. Он особенно грациозно умеет произносить: «Мы благодарны фюреру». Ему есть за что благодарить: он хорошо пограбил. Он ничем не брезговал. Переправляя в нейтральные страны сбережения, он одновременно украшал свой дом севрским фарфором и царскосельскими безделушками. В сейфах Риббентропа немало документов, свидетельствующих об его плодотворной деятельности, — война не шипучка, на войне можно действительно разбогатеть.

23 ноября 1943 года Иоахим фон Риббентроп впервые понял, что такое суета сует: его дом сгорел, подожженный невежливой бомбой. Погибли «трофеи» — и фарфор, и старинные табакерки, и многое другое. Господин Риббентроп находился на боевом посту: он спасал свои бумаги. Корреспондент отмечает, что бесстрашный коммивояжер работал в шлеме: очевидно, он хотел спасти не только свои аккредитивы, но и свою голову. Я прошу оценить живописность картины: министр сверхвеликого рейха, еще недавно помышлявший о нефти Моссула и о руде Урала, в дорожном пиджачке и в солдатском шлеме спасает особенно пикантные документы.

В фашистском зверинце мне жаль только зверей. Я говорю о настоящих — четвероногих. Пожар проник в «Цоо» — берлинский зоопарк, и звери разбежались. Я понимаю, как противно честному льву, не говоря уж о великодушной слонихе, оказаться среди обитателей современного Берлина. Что касается берлинцев, — им пришлось бороться не только с огнем, но и с дикими зверями. Посетители «Берлинер киндль» увидели на Иоахимсталлерштрассе бенгальского тигра. По Курфюрстендам носилась обезумевшая пантера. В центре Берлина была спешно организована охота на диких зверей.

Это только цветочки, ягодки впереди: Берлин увидит другую охоту — на двуногих хищников.

2 декабря 1943 г.