Мы идем!

Мы идем!

Я не знаю, что будут теперь делать фельетонисты? Сводки, которые диктует Гитлер, смешнее всех пародий. 9 апреля фюрер доводит до сведения фрицев, что «на южном участке Восточного фронта германские контрмеры вынудили советское командование усилить свой нажим между Днестром и Прутом». Очаровательно сказано — оказывается, что Красная Армия идет вперед потому, что ее к этому вынуждают немецкие «контрмеры». Прочитав это, фрицы, пожалуй, тревожатся: как бы чересчур удачные контрмеры Гитлера не принудили советское командование дойти до Берлина? 10 апреля Гитлер успокаивает фрицев: «Противник медленно продвигается». «Медленно»? Как сказать… По мнению немцев, Красная Армия наступает чересчур быстро. Отступающие фрицы явно обгоняют перо фюрера. Фюрер пишет: «Между Днестром и Бугом». На самом деле для фрицев уже позади и Днестр, и Прут, и Серет… Напрасно Гитлер сообщает, что «дожди и таяние снегов» остановили Красную Армию. Нас не остановят ни дожди, ни фрицы, ни сводки Гитлера. Мы вышли в путь. Мы прошли от Волги до Серета. Мы пойдем дальше.

Пусть румынские скрипачи и мадьярские танцоры задумаются над голосом советской артиллерии. Эти музыкальные шакалы явно не понимают человеческого языка. Может быть, до них дойдет язык снарядов. Мы уже у них. Мы уже в доме румынского вора. Ему остается выбор: вытянуть руки или протянуть ноги — третьего не дано.

Когда немцы ворвались в Одессу и пригнали туда румынское босячье, Гитлер послал поздравительную телеграмму Антонеску. Фюрер писал: «Завоевание Одессы — это венец великой Румынии. Помощь, оказываемая нам румынской армией, способствует также окончательной победе наших войск, объединенных железом и кровью». Тогда Антонеску помогал Гитлеру. Теперь Антонеску молит Гитлера о помощи. Но немцам не до других. Немцы улепетывают.

Коммивояжер Риббентроп, который считается самым благовоспитанным среди берлинских гангстеров, решил утешить румынскую челядь. Риббентроп заявил 5 апреля, что Германия защищает себя на Днестре. Он даже неосторожно добавил, что немцы будут защищать румынскую территорию, как Берлин. Что же, мы примем к сведению, что Берлин они будут защищать, как защищали Днестр… Нам это подходит. Вряд ли это подходит румынам. Скрипачам пора менять музыку. Они думали превратить Одессу в румынский притон с немецкими вышибалами. Красная Армия выбросила всю банду — и вышибал и скрипачей. Из «великой Румынии» ничего не вышло, кроме румынских могил в России и русских солдат в Серете, в Дорохой, в Ботошани. Если скрипачи хотят спасти свои скрипки, им не следует полагаться ни на кочующего Манштейна, ни на галантного Риббентропа, ни на весенние дожди. Пора понять, что мы не шутим.

Пусть венгры подумают, что означает Красная Армия в предгорьях Карпат. Это не Дон, не Воронеж, не Коротояк. Пять лет венгры угнетают граждан Чехословацкой республики — украинцев и словаков — в Ясене, в Мукачеве, в Ужгороде, в Кошицах. Теперь настает время ответа. Может быть, венгры думают, что немцы пришли к ним, чтобы их спасти? Немцы пришли к ним, чтобы их обобрать. Немцы верны своим привычкам: перед тем как убить, они раздевают. Пусть венгры не надеются на Карпаты. Красная Армия показала, что для нее нет неодолимых преград. У нас есть уже прикарпатские дивизии, у нас будут карпатские и у нас будут закарпатские. Не для того мы теперь подходим к границам, чтобы любоваться пограничными столбами.

Древняя Прага слышит шаги Прикарпатских дивизий. 8 апреля 1944 года — это ответ на 15 марта 1939-го. Верная своему слову, старшая сестра, Россия, идет на выручку измученной Чехословакии. Ожили Карпаты и зеленые Бескиды, насторожились Татры. В селах Верховины пастухи и лесорубы уже слышат гром орудий: это идут русские. Улыбаются пражане на Вацлавском наместье — они знают, что теперь недолго ждать.

Мы идем на Запад. Радуйся, Прага! Трепещи, окаянный Берлин!

11 апреля 1944 г.