1945

1945

С Новым годом, Москва!

В своей новогодней статье Геббельс пишет о Гитлере: «Он обладает шестым чувством, он знает то, что скрыто от других. Он — немецкое чудо. Все остальное постижимо и понятно, только фюрер непостижим. Если он ходит, слегка наклонив голову, то это объясняется непрерывным изучением карты…»

Я не знаю, что Геббельс называет шестым чувством, очевидно, отсутствие пяти чувств. Гитлер бесспорно видит то, что скрыто от других. Так, например, в 1941 году он видел падение Москвы. В 1942 году он видел полную победу Германии. Он видит то, чего нет, и в других странах таких «ясновидцев» определяют в психиатрическую лечебницу. Я вполне согласен с тем, что фюрер — это немецкое чудо. Но я сделаю прибавку: каждый фриц — это немецкое чудо. Каждый фриц для нас непостижим, ибо мы не понимаем и не можем понять, как существа, внешне сходные с людьми, способны жечь в особых печах грудных младенцев и набивать тюфяки женскими волосами. Однако наиболее любопытны слова Геббельса о некоторой сутулости фюрера. Оказывается, Гитлер перестал подымать вверх голову, потому что он слишком часто смотрит на карту. Надо полагать, что от подобного зрелища Гитлер вскоре согнется в три погибели: ведь карта говорит ему о конце.

Я не стану вспоминать о более далеком прошлом, но всего год тому назад немцы зимовали в Ялте и в Ницце, кутили в Париже, в Белграде, в Риге, стояли у Ленинграда. За один год немцы потеряли одиннадцать европейских столиц и всех своих европейских союзников. Война ступила на землю Германии, и теперь всем ясно, что приближается развязка.

Москва узнала много горя. Москва не забудет тех дней, когда немцы были в Химках. О той осени мы еще поговорим с немцами в Берлине. Москва хранит в памяти скорбные слова: «На Можайском направлении…» За обиду, за тревогу, за тоску, за раны Москвы немцы ответят. Они ответят москвичам. Ведь далеко теперь наши друзья-москвичи: в Норвегии, в Будапеште, в Восточной Пруссии. Вдали от родины они вспоминают кто Арбат, кто Сокольники, кто Пресню. Скоро они пройдут по улицам Берлина: там произойдет серьезный разговор между Москвой и немцами, между судьями и убийцей. 1945-й будет ответом на 1941-й.

Мы не забудем мертвых. Мы помним тех, кто не дрогнул душой в самые черные дни. Мы помним, как поднялась наша Москва, как проходили по улицам отряды ополченцев. Мы знаем, как стойко сражались герои за Москву, как умирали у Вязьмы, и у Можайска, и у Малоярославца, вокруг Тулы, у Дмитрова, умирали, но не отступили. Они умерли, чтобы жила Москва. А Москва — это больше, чем город, ее именем клянутся города, на нее с упованием смотрят народы. Москва была, есть и будет. И теперь Москва идет на Запад, освобождая обиженных, разя обидчиков, наша старая милая Москва.

Впереди еще много испытаний. «Немецкое чудо» еще ходит по земле. Фюрер еще сидит над картой; он даже поднес своим фрицам к рождеству настоящее эрзац-наступление. Немцы огрызаются. Издыхая, они пойдут на все. Если они убили у Будапешта наших парламентеров, то это потому, что им нечего терять. Они знают, что мы не переведем детоубийц в пенсионеры. Москва не должна успокоиться до срока. Нам мало побед, нам нужна Победа: последняя и окончательная — Берлин. До того мы не успокоимся. От всех нас зависит приблизить развязку. Мы смертельно стосковались по настоящей жизни, по близким, по счастью. Пусть станет 1945 год последним годом Германии! Пусть он станет годом нашего счастья!

С Новым годом, Москва!

1 января 1945 г.