Глава 1 Украина в глобальной системе координат

Глава 1

Украина в глобальной системе координат

Почему же наиболее острый кризис на постсоветском пространстве возник на Украине? Почему не в Белоруссии, не в каком-нибудь другом государстве СНГ? Почему, например, не на Кавказе, где достаточно кризисных точек и временно замороженных конфликтов? Ведь еще в конце 1990-х Украина служила образцом стабильности по сравнению с любой бывшей советской республикой, а в 1991 году ее и вовсе называли «заповедником застоя», имея в виду полную лояльность местной элиты Москве, отсутствие серьезной структурированной оппозиции и инертность общественности.

В 1994 году на Украине состоялись первые в СНГ выборы, которые действующий глава государства (Леонид Кравчук) проиграл оппозиционеру (Леониду Кучме). Впервые в СНГ власть сменилась демократическим путем. Это происходило в тот момент, когда остальные постсоветские республики втягивались в военные конфликты: как гражданские (в Грузии это была ситуация в Южной Осетии и Абхазии, а также растянутый по времени государственный переворот – «война в Тбилиси» Иоселиани против Гамсахурдия; в Молдове – Приднестровье; в Таджикистане – война между «вовчиками» и «юрчиками», в России в 1993 году – противостояние между президентом Ельциным и Верховным Советом РСФСР, а также начинавшаяся Первая чеченская война), так и междоусобные (Армения и Азербайджан в Карабахе). В Средней Азии формировались автократические республики, возглавляемые пожизненными президентами, на Кавказе президенты Эльчибей и Муталибов (Азербайджан), а также Гамсахурдия (Грузия) были отрешены от власти в ходе государственных переворотов.

Единственной кроме Украины постсоветской республикой, в том же 1994 году мирным путем, в результате демократических выборов, сменившей руководителя, была Белоруссия (Кучма стал президентом Украины 10 июля, а Лукашенко президентом Белоруссии 20 июля 1994 года). Но в Белоруссии президент в 1994 году избирался впервые, до этого функции главы государства выполнял председатель парламента Шушкевич, а функции главы исполнительной власти – председатель правительства Кебич. То есть борьба шла за вакантный, никем не занятый, только что созданный пост. Кроме того, избранный на первых президентских выборах Александр Лукашенко руководит Белоруссией уже двадцать лет и уходить не собирается. За время его правления была изменена Конституция (с целью дать возможность Лукашенко править более двух сроков подряд), а также разогнан парламент, не желавший вносить соответствующие изменения в Основной закон. Правление Александра Григорьевича в Минске, безусловно, является эффективным, и президент опирается на поддержку народа Белоруссии. Но вот демократическим (с точки зрения соблюдения процедуры) его назвать сложно.

На Украине Леонид Кучма, также пытавшийся сохранить власть по истечении двух сроков президентства, пошел другим путем, маневрируя в рамках демократической процедуры. После того как попытка ограничить полномочия президента в пользу правительства и парламента (с тем чтобы Кучма мог править дальше уже как премьер, опирающийся на парламентское большинство) провалилась, на выборах 2004 года Кучма формально за власть не боролся – его не было среди кандидатов, а фаворитами президентской гонки оказались Ющенко и Янукович.

Таким образом, на рубеже веков Украину можно было без преувеличения характеризовать как государство с устойчивой демократической традицией. Страна неоднократно избирала парламент (причем со сменой правящего большинства) и готовилась в 2004 году, в соответствии с конституционной процедурой, сменить уже второго президента.

К этому времени недовольство населения высоким уровнем коррупции и нарастающим социальным расслоением общества было микшировано постоянно растущими (с 1998 года) экономическими показателями, обеспечивавшими медленный, но стабильный рост благосостояния, распространявшийся на все более широкие социальные слои. В принципе, развитие Украины укладывалось в модную теоретическую схему 1990-х, предполагавшую первоначальное падение жизненного уровня, вызванное «шоковой терапией» и необходимостью полной перестройки экономики, которое должно было компенсироваться опережающим ростом после окончания переходного периода. Экономический рост 1998–2004 годов как раз и подавался населению официальной пропагандой как свидетельство прохождения нижней точки кризиса, успешности реформ и мудрости украинского руководства, обеспечившего менее разрушительную «шоковую терапию», чем у соседей. В целом можно уверенно констатировать, что если социальные предпосылки для политического кризиса и последующей дестабилизации страны и существовали на Украине в середине 1990-х, то к 2002 году они были исчерпаны.

Тем не менее именно в ноябре 2000 года начался не завершенный до сих пор период дестабилизации Украины, приведший к цветным переворотам 2004 и 2014 годов, после которых сегодня под вопросом находится само существование страны.

Оценив с высоты сегодняшнего дня последовательность действий и мотивацию участников событий 2000–2004 годов, можно поразиться их алогичности.

На первом этапе, 28 ноября 2000 года, с подачи лидера Социалистической партии Украины Александра Мороза разворачивается так называемый кассетный скандал. Разоблачительный пафос несколько микшируется тем, что общественности хорошо известно: Мороз вот уже восемь лет мечтает о президентстве, выдвигается на каждых выборах, последние шесть лет активно борется с Кучмой, которого считает своим единственным серьезным конкурентом. После парламентских выборов 1998 года Мороз, в результате парламентских маневров и не без помощи Кучмы, потерял важный для себя пост Председателя Верховной рады. К Кучме он относится крайне негативно и не брезгует в своей борьбе сомнительными методами (в 1994 году во время президентских выборов обещал снять свою кандидатуру в пользу Кучмы в обмен на пост Председателя парламента, но, получив поддержку контролируемых Кучмой депутатов и добившись желаемого, обязательство не выполнил).

По инициативе Мороза публикуются диктофонные записи бесед в кабинете президента, из которых общество узнает то, что и так давно знает. А именно – что президент эмоционален, легко впадает в гнев, дает волю чувствам и активно использует ненормативную лексику. Также пленки свидетельствуют, что Кучма не стесняется оказывать давление на формально независимые ветви власти и что он, очевидно, является участником коррупционных схем приватизации государственной собственности.

Все это было известно и раньше. Объемы злоупотреблений не поражают воображение. Оппозиция – с учетом ее связей с экс-премьером Павлом Лазаренко, который был на тот момент арестован властями США по подозрению в коррупции и отмывании денег, а позднее отбыл срок в американской тюрьме, – воровала не только не меньше, но больше и беззастенчивее. Украинский менталитет предполагает, что каждый коррумпирован настолько, насколько позволяет его должность. На этом фоне Кучма кажется еще достаточно скромным. Ну и наконец, как было сказано выше, стабильно растущий четыре года подряд уровень жизни и уверенность в том, что наиболее тяжелые годы уже позади, не располагали к серьезным выступлениям против власти.

Тем не менее выступления состоялись. Поводом стало четко обозначенное на пленках недовольство Кучмы деятельностью журналиста Георгия Гонгадзе. Журналист незадолго до этого пропал, а позднее был найден убитым. Прямых доказательств причастности Кучмы к его убийству не было, но несколько неосторожных слов, произнесенных в гневе в адрес журналиста, позволили оппозиции публично обвинить президента, потребовать отрешения его от должности и суда над ним. Началась акция «Украина без Кучмы».

Старт данной акции знаменовал второй этап развития кризиса. Оппозиции несколько раз удавалось собирать довольно значительные по киевским меркам (до нескольких тысяч человек) митинги. Какое-то время власти, впервые столкнувшиеся с подобного рода активностью, были испуганы и парализованы, но сравнительно быстро пришли в себя, обнаружив, что общество как таковое, хотя и испытывает глухое недовольство, не готово к уличным протестам. На акции выходили преимущественно активисты оппозиции, а также сторонники радикальных организаций, в том числе неонацистского толка (ударную силу составляли боевики Украинской национальной ассамблеи – Украинской народной самообороны, УНА-УНСО), что вызывало настороженность в отношении оппозиции у большей части жителей столицы (тогда еще негативно воспринимавших неонацистов).

Пытаясь радикализировать и раскачать общественность, оппозиция, опираясь на боевиков радикальных неонацистских организаций, организовала 9 марта 2001 года штурм здания Администрации президента. Однако власть оказалась готова к такому развитию событий. Многочисленные камеры центральных телеканалов Украины дали в эфир картинку, не вызывавшую сомнений в агрессивных намерениях оппозиционеров, спровоцировавших конфликт с милицией. Силовики достаточно эффективно и без лишней видимой жестокости прекратили беспорядки, зачинщики были задержаны, девятнадцать человек предстали перед судом и получили серьезные сроки (от двух до четырех с половиной лет). Премьер Ющенко, который должен был (по версии оппозиции) стать исполняющим обязанности президента в случае досрочной отставки Кучмы, был отправлен парламентом в отставку 26 апреля 2001 года (28 апреля был подписан соответствующий Указ президента, но Ющенко продолжал исполнять обязанности главы правительства до 29 мая, когда премьером был назначен Анатолий Кинах). Оппозиция была политически разгромлена, дезорганизована, а кроме того, морально дискредитирована, поскольку еще 21 февраля 2001 года (за две с половиной недели до неудачного штурма Администрации президента) Ющенко – потенциальный лидер оппозиции и главный бенефициар намечавшегося переворота – совместно с президентом Кучмой и Председателем Верховной рады Иваном Плющом подписал так называемое письмо трех, в котором участники акции «Украина без Кучмы» были названы фашистами. Таким образом, заявленный лидер восстания против власти публично солидаризировался с властью, выступив против восставших.

Власть продемонстрировала решимость защищаться, оппозиция – неспособность защитить своих сторонников, а также трусость и откровенное предательство лидеров, и уличные акции пошли на убыль. Вплоть до 2004 года Украина пребывала в спокойствии. Окружение президента даже смогло переключить внимание значительной части общественности с вопроса о том, что конкретно говорил Кучма, на вопрос, кто и зачем совершал государственное преступление, организовывая многомесячную прослушку президентского кабинета, и только ли кабинет прослушивался. Взявший на себя ответственность за установку диктофона майор президентской охраны Николай Мельниченко доверия не вызвал. Его мотивация – «желал задокументировать незаконные действия президента» – не выдерживала критики, поскольку по роду своей служебной деятельности он в принципе не мог знать, о чем говорит президент с посетителями, а следовательно, не имел и оснований для каких-либо подозрений. Кроме того, у Мельниченко отсутствовала техническая возможность организовать прослушку, тем более организовать ее так, как он это якобы сделал – поместив диктофон под диван в кабинете. В ходе рутинных ежедневных мероприятий охраны прибор был бы тут же обнаружен. Да и сам Мельниченко не имел регулярного доступа в кабинет, необходимого для того, чтобы производить замену кассет с пленкой и элементов питания диктофона. Понятно было, что за историей с прослушкой стоит мощное иностранное государство, чья разведка свободно себя чувствует на Украине. Большая часть экспертов не сомневались, что прослушку организовали США. Впрочем, была сделана попытка обвинить и Россию.

Власти Украины свою официальную позицию не заявили, ограничившись намеками в адрес «заинтересованных внешних сил». При этом адресатами прозрачных намеков, в зависимости от конъюнктуры политического момента, поочередно становились Москва и Вашингтон.

Я столь подробно остановился на событиях, предшествовавших первому украинскому политическому кризису, закончившемуся первым оранжевым переворотом, по одной причине. Именно в тот период (2000–2005 годы) уходят своими корнями проблемы, сделавшие неизбежными события 2013–2014 годов. Именно тогда, в 2001 году, украинская власть впервые оказалась на распутье. Они могли довести мероприятия по прикрытой «кассетным скандалом» попытке государственного переворота до логического конца, публично вскрыв организацию прослушки президентского кабинета спецслужбами США, а также координирующую роль американского посольства в акции «Украина без Кучмы», испортить отношения с Западом, отказаться от «политики многовекторности» и сделать вынужденный, но неизбежный в такой ситуации выбор в пользу союза с Россией. Либо сделать вид, что ничего не случилось, и попытаться и далее проводить политику балансирования между Вашингтоном и Москвой. Тогда же на улицы в качестве ударной силы оппозиции впервые вышли неонацисты. Власти пришлось определиться со своим отношением к их организациям. Меры оказались половинчатыми. Жестко наказав полтора десятка боевиков, непосредственно участвовавших в драке с милицией, власть не приняла никаких мер к прекращению деятельности организаций, выращивавших и тренировавших этих боевиков, – при том, что данные организации не скрывали, что целью их деятельности является силовое свержение законной власти и изменение конституционного строя.

В этих условиях команда Леонида Кучмы не смогла адекватно оценить уровень угрозы. В попытке снять напряженность в отношениях с Соединенными Штатами Кучма пошел на усиление евроатлантической риторики (впрочем, параллельно должность потерял проамериканский премьер Виктор Ющенко). В 2002 году Украина присоединилась в качестве наблюдателя к ЕврАзЭС и вместе с Россией, Белоруссией и Казахстаном приняла участие в начавшемся переговорном процессе о создании Таможенного союза. Также начались переговоры о передаче газотранспортной системы Украины под контроль трехстороннего международного консорциума, представленного компаниями России, Украины и ЕС.

Это была попытка сохранить политику многовекторности в условиях, когда последняя больше не отвечала изменившейся международной обстановке. В момент прихода Кучмы к власти в 1994 году такая политика была оправданна – США, занятые на Балканах и Ближнем Востоке, и Россия, погруженная в собственные проблемы, не были тогда готовы к активной игре на украинском поле. Условно самостоятельная, равноудаленная от Москвы и Вашингтона политика киевских властей всех устраивала, тем более что прочные экономические связи Украины с Россией не только сохранялись, но даже укреплялись – к этому толкала необходимость обеспечить страну дешевыми энергоносителями и сохранить рынок сбыта бюджетообразующих предприятий. Заводы, производившие бесшовные трубы, предприятия ВПК, нефтепереработки и химической промышленности были, с одной стороны, главными потребителями российских нефти и газа, а с другой – ВПК и производство труб обеспечивали украинскую металлургию устойчивым спросом на внутреннем рынке (этот спрос, конечно, не покрывал все объемы производства, но служил демпфером на случай резкого изменения спроса или цен на международном рынке). В то же время заявленная еще в начале 1990-х в качестве приоритетной политика евроинтеграции, хоть и не сопровождалась более-менее последовательными шагами Киева, оставляла Вашингтону и Брюсселю достаточные возможности для укрепления собственного политического и идеологического влияния на Украине.

Однако в первые годы XXI века Россия начала проводить более активную и самостоятельную внешнюю политику, что вызвало резкое противодействие США. К этому времени на Украине (как и во всем СНГ) уже была сформирована база американского влияния, опирающаяся как на ориентированных на Вашингтон политиков, так и на широкий пул созданных и существующих на американские и европейские гранты общественных организаций. В условиях нарастающего расхождения интересов Москвы и Вашингтона, грозящего быстро перейти в формат конфронтации, Киеву было необходимо четко определиться с союзником. Балансирование, концептуально оформленное в политику многовекторности, чем дальше, тем меньше устраивало основных партнеров Украины. Причем если находившаяся на подъеме, но ограниченная в возможностях Россия была склонна к сохранению status quo – время играло на нее, то США было необходимо решить украинскую проблему в свою пользу раньше, чем их абсолютное доминирование будет поставлено под сомнение.

Безусловно, речь шла не только об Украине. США приступили к переформатированию всего СНГ (не случайно с 2003 года удачные и неудачные попытки цветных переворотов едва ли не ежегодно происходят на постсоветском пространстве). Но Украина была в этой схеме одним из основных звеньев. Она обеспечивала связь по линии Прибалтика – Молдавия – Кавказ. Отсюда создание ГУАМ – объединения Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, политически представлявшего собой попытку создания санитарного кордона, отделявшего Россию от ЕС, а экономически ориентированного на обеспечение альтернативных путей доставки азербайджанских и среднеазиатских энергоносителей в Европу. Без контроля над системой украинских магистральных газопроводов эта схема не имела смысла.

В контексте изоляции России по своему геополитическому значению с Украиной мог сравниться только Казахстан, игравший в Средней Азии ту же роль, что Украина в Восточной Европе. Контроль над Казахстаном обеспечивал отсечение от России всех остальных постсоветских среднеазиатских государств, выход к которым Москва имела только через казахстанскую территорию. С учетом нефтегазовых богатств Средней Азии это также позволяло нивелировать роль России как поставщика энергоносителей. Но и здесь Украина играла ключевую роль – только она, контролируя (в тот период) до 80 % транзита российских энергоносителей в ЕС, могла, блокировав этот путь, стимулировать Брюссель к активному поиску прямого выхода на рынок энергоносителей Средней Азии. Напомню, что с начала 2002 года при активной поддержке США предпринимаются попытки реализации проекта газопровода «Набукко», который должен был вступить в строй в 2011 году и обеспечить поставку в страны ЕС в обход России до тридцати двух миллиардов кубометров среднеазиатского и азербайджанского газа. Сопоставив даты, легко заметить, что первая попытка цветного переворота на Украине – в рамках акции «Украина без Кучмы» 2000–2001 годов – непосредственно предшествовала запланированной активной фазе реализации проекта «Набукко». Кстати, окончательно «Набукко» был похоронен лишь к 2009–2010 годах (к концу правления Ющенко) и заменен сланцевым проектом, реализация которого также требовала отсечения Европы от российских энергоносителей.

Геополитические интересы США диктовали необходимость установления стопроцентного контроля над властями Украины и обеспечения их полной управляемости из Вашингтона. Леонид Кучма и его команда, стремившиеся проводить лояльную интересам США, но все же самостоятельную политику и не готовые бесплатно жертвовать экономическими интересами страны, больше не соответствовали потребностям американской политики. Поэтому провал попытки смещения Кучмы и замены его Ющенко в 2002 году не вызвал, как надеялись в Киеве, пересмотра намерений США, а лишь привел к некоторой отсрочке их исполнения. Неожиданно высокая степень прочности режима и его готовность к сопротивлению заставила Вашингтон лучше подготовиться и выбрать более благоприятный момент для атаки.

Необходимые условия сложились к 2004 году. У Кучмы заканчивался второй срок, и он больше не мог баллотироваться на пост президента. Изменения в Конституцию, которые позволили бы ему сохранить власть уже в качестве премьера, были провалены парламентом – при решающем голосовании не хватило двух голосов (не проголосовало несколько близких к Кучме политиков). Это, а также тот факт, что ориентированные на США украинские СМИ вели активную кампанию против поправок к Конституции, позволяют сделать однозначный вывод: провал трансформации украинской президентской республики в парламентскую в 2004 году был обеспечен США, поскольку изменение Конституции не вписывалось в схему готовящегося государственного переворота. Со снижением значения президентского поста в 2004 году оппозиции становилось не за что бороться, а очередные парламентские выборы должны были пройти только в 2006 году. США так долго ждать не могли, они и так уже вынужденно сдвинули переворот на четыре года (с ноября 2000-го на ноябрь 2004-го). Кроме того, контроль над одним-единственным суперполномочным президентом позволял решать проблемы быстрее и эффективнее, чем контроль над подотчетным парламенту правительством. Украинское парламентское большинство всегда было слишком фрагментированным, неустойчивым, раздираемым внутренними конфликтами и требовало слишком больших постоянных усилий для организации «правильных» голосований. При этом судьба важнейших законопроектов зачастую зависела от нескольких депутатов (иногда одного-двух), которые, осознавая значение своего голоса, выдвигали совершенно неприемлемые (в плане цены вопроса) условия своей лояльности.

Переворот 2004 года удался именно потому, что центральная власть за прошедшие три года значительно ослабла. Виктор Янукович, назначенный премьером 21 ноября 2002 года и с этой позиции вступивший в борьбу за пост президента, опирался на ресурс Донбасса (Донецкая и Луганская области). Днепропетровское окружение Кучмы находилось по отношению к нему в оппозиции, желая видеть следующим президентом своего представителя (предлагался Сергей Тигипко). Сам Кучма не оставлял надежды удержаться у власти, дискредитировав обоих главных кандидатов на выборах (Ющенко и Януковича). Янукович не обладал контролем над силовиками, не имел влияния на центральные СМИ, не пользовался популярностью в столице, в том числе в бюрократической среде. Раскол правящей элиты, измена и переход (до времени не афишируемый) значительной части ее представителей на сторону оппозиции, нерешительность Януковича, его неготовность напрямую опереться на своих избирателей и жестко отстаивать их выбор, двойная игра Кучмы – все это облегчило задачу мятежников. В 2004 году власть не проиграла, не пала под давлением превосходящей силы. Она просто не стала сопротивляться, добровольно капитулировав.

Партия регионов и Янукович тогда впервые предали своих избирателей, отказавшись возглавить протест Юго-Востока против киевского мятежа. Они удовлетворились гарантиями личной безопасности и неприкосновенности бизнеса. Тем самым они сократили базу своей внутренней поддержки, лишившись доверия части наиболее последовательных и радикальных сторонников, а также продемонстрировали внутриполитическим оппонентам и Западу, что в критической ситуации они склонны отступать под силовым давлением, отказываясь от ответа силой на силу. В критические дни ноября-декабря 2004 года была сформулирована идея «сшивания Украины», легшая в основу политической концепции Януковича и Партии регионов (ПР). Эта концепция связала антиоранжевые, антифашистские силы, оставила их дезорганизованными, лишила лидеров. Во внешнеполитическом плане это означало, что Партия регионов и Янукович будут и далее пытаться вернуться к исчерпавшей себя кучмовской политике многовекторности.

Таким образом, несмотря на сохранявшийся электоральный перевес антиоранжевых, антифашистских, пророссийских сил, стратегически и организационно оранжево-националистические силы выигрывали. Во-первых, их концептуальные политические положения, утверждавшие необходимость прозападного курса и возможно большего дистанцирования от России во внешней политике, а также строительства унитарного национального государства путем украинизации Юго-Востока в политике внутренней, полностью соответствовали взглядам их избирателей. Во-вторых, они опирались на гарантированную политическую, дипломатическую и финансовую поддержку Запада, в то время как их оппоненты из ПР добровольно отказались от институционализации союза с Россией. В руководстве Партии регионов и в окружении Януковича господствовало убеждение, что Россия никуда не денется и будет их поддерживать, а собственный избиратель все равно за них проголосует, поскольку других нет – выберут, так сказать, лучших из худших.

Очевидно, что Партия регионов могла прекратить свое существование как организованная политическая сила, а Янукович – навсегда быть выброшенным из политики еще в 2005 году. Первые репрессивные меры, предпринятые вновь избранными властями против нескольких знаковых фигур антиоранжевого лагеря (Борис Колесников, Евгений Кушнарев, Иван Ризак), посеяли панику в среде регионалов и привели к практическому сворачиванию партийной активности. Однако внутренние противоречия в среде пришедшей к власти оранжевой команды, слабость, интеллектуальная недостаточность и общая неадекватность президента Виктора Ющенко, амбиции премьера Юлии Тимошенко и секретаря Совета национальной безопасности и обороны Петра Порошенко, жадность ближайшего окружения президента, бросившегося «делить трофеи», резко повысили уровень коррумпированности государственных структур и столь же резко снизили популярность оранжевых лидеров в своей собственной электоральной среде, позволили фактически разгромленной Партии регионов возродиться.

Ющенко и Тимошенко, вступившие в схватку за власть, нуждались в сильном союзнике. Поскольку оранжевый электоральный спектр был поделен и позиции сторон оказались примерно равновесными, чашу весов могли перетянуть в чью-то пользу только избиратели Юго-Востока, естественным и, по сути, единственным представителем которых была Партия регионов. Из парламентских сил на этом же поле играла только Коммунистическая партия Украины (КПУ), но союз с ней был для оранжевых невозможен по идеологическим причинам. К этому времени основной электорат Ющенко и Тимошенко был настолько обработан националистической и антикоммунистической пропагандой, что любая попытка кого-то из лидеров блокироваться с коммунистами была бы воспринята избирателями как предательство и лишила бы соответствующего политика поддержки целевого электората. При этом оранжевые очень хорошо понимали важность такой поддержки.

Внутренние дрязги среди оранжевых позволили Партии регионов показать лучший результат на парламентских выборах 2006 года и даже составить коалицию с КПУ и переметнувшейся из оранжевого лагеря СПУ. Янукович стал премьером. Правда, уже к концу 2007 года он потерял этот пост в результате интриги Тимошенко, приведшей к неконституционным досрочным парламентским выборам. Но взаимное противостояние Ющенко и Тимошенко (вновь занявшей премьерский пост) только усилилось. Оранжевое большинство в новоизбранном парламенте практически перестало существовать сразу после объявления о его создании и утверждения правительства. Оба, и Ющенко, и Тимошенко, нуждались в поддержке Партии регионов, без которой не были способны провести в Верховной раде ни один закон. Их междоусобная борьба и перманентные переговоры каждого с Януковичем, тут же становившиеся известными широкой общественности, окончательно дискредитировали оранжевых вождей и создали условия для победы Януковича на президентских выборах 2010 года. Характерно, что эта победа (во втором туре Янукович выиграл у Тимошенко) была обеспечена примерно таким же отрывом, как во втором туре голосования на выборах 2004 года. Однако в этот раз никто президентство Януковича под сомнение не поставил. США не были готовы ко второму майдану. Необходимо было выдвинуть новых, не запятнанных скандалами лидеров, кроме того, Запад убедился в том, что Янукович не будет форсировать сближение с Россией.

В данных условиях его попытка вернуться к политике многовекторности устраивала Запад, поскольку обеспечивала необходимую для перегруппировки сил передышку. Кроме того, США и руководство ЕС резонно считали, что Янукович достаточно погрузился в навязанную частью собственного окружения (глава Администрации президента Сергей Левочкин, советник президента Анна Герман, представитель президента в Верховной раде Юрий Мирошниченко и другие высокопоставленные регионалы, которых в антифашистских кругах Киева называли «бандеровским подпольем в ПР») политику «сшивания Украины», предполагавшую евроинтеграционную риторику, чтобы выполнить те внешнеполитические задачи, которые оказались не под силу вечно грызущимся между собой и предающим друг друга Ющенко и Тимошенко.

От Януковича требовалось только одно – подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Помимо ничего не значащих политических деклараций этот документ содержал положение о создании между Украиной и ЕС зоны свободной торговли. На самом деле речь шла исключительно о создании зоны свободной торговли ЕС на Украине и полном открытии украинского рынка для европейских товаров. Для получения доступа на европейский рынок украинские промышленность и сельское хозяйство должны были полностью перейти на стандарты ЕС, причем сроки перехода, предусмотренные соглашением, не соответствовали сложности проблемы. Финансирование вообще не предусматривалось. Между тем, по самым скромным подсчетам, только прямые дополнительные расходы украинского бизнеса на внедрение европейских стандартов должны были составить пятнадцать-двадцать миллиардов долларов США. Это без учета последующего удорожания продукции, а значит, снижения ее конкурентоспособности. У украинских властей денег на смягчение последствий подписания соглашения об ассоциации с ЕС не было. Первоначально Киев рассчитывал, что переход на евростандарты удастся профинансировать за счет традиционной политики многовекторности. Необходимые средства планировалось получить за счет резкого (в два раза) снижения цены на российский газ. 23 октября 2013 года тогдашний премьер украинского правительства, ближайший соратник Януковича Николай Азаров заявлял: «За последние три года Украина переплатила России за газ двадцать миллиардов долларов». Цифры полностью совпадают.

Однако украинское руководство не учло изменившуюся геополитическую ситуацию. Как было сказано выше, политика многовекторности исчерпала себя уже в начале нулевых годов, что было убедительно продемонстрировано неудачной попыткой цветного переворота в 2000-м и удачной в 2004-м. К 2010–2012 годам уровень конфронтации между Россией и США только повысился. К этому времени стороны уже столкнулись в горячих конфликтах в ходе «пятидневной войны 08.08.08» в Грузии, а также в до сих пор не завершенном сирийском кризисе (в 2012 году только демонстративное развертывание у сирийских берегов группировки кораблей российского флота и прикрывавшей их системы ПВО остановило агрессию США против Сирии). Время уступок Западу в расчете на будущее партнерство вышло, и Россия заняла жесткую позицию: скидка на газ возможна только в случае вступления в Таможенный союз.

США и ЕС также не собирались помогать Януковичу. Их интересовал лишь сам факт подписания соглашения. Дальше возникала классическая вилка: хочет Россия сохранить Януковича в качестве президента – пусть снизит цену на газ и позволит ему спокойно пройти выборы 2015 года. Не хочет Россия платить за украинскую евроинтеграцию – на смену Януковичу в 2015 году придет ярко выраженный прозападный политик, а на случай, если Янукович не захочет уходить, на весну 2015 года готовился очередной цветной переворот.

Янукович до последнего момента рассчитывал подписать соглашение. Однако ему нужны были гарантии финансирования переходного периода. Как только осенью 2013 года стало окончательно ясно, что Россия ничего не даст, украинское правительство обратилось к ЕС, который ранее туманно намекал на возможность оказания необходимой финансовой поддержки, с просьбой о выделении пятнадцати миллиардов долларов. Речь шла не о подарке, но о кредите. Евросоюз отказал.

Янукович и его команда оказались в безвыходной ситуации. Они прекрасно понимали, что без финансового демпфера подписание и начало реализации соглашения об ассоциации приведет к столь стремительному разрушению экономики и падению жизненного уровня, что вопрос о переизбрании на второй срок в 2015 году смешно будет даже поднимать – проблема будет усидеть в президентском кресле до 2015 года. От России ничего получить не удалось, а теперь еще и ЕС отказал в поддержке. Впрочем, Янукович, явно переоценивавший как собственные, так и своей команды интеллектуальный потенциал и дипломатические навыки, решил переиграть ЕС. Он справедливо полагал, что своей подписью под соглашением дарит Евросоюзу страну стоимостью минимум в добрый десяток триллионов долларов. На этом фоне отказ выделить жалкие пятнадцать миллиардов выглядел непозволительной жадностью. Янукович решил отложить подписание соглашения, прекрасно зная, что ЕС оно необходимо, как говорится, кровь из носу. В Киеве считали, что Европа, поняв, что бесплатно получить Украину не удастся, быстро найдет искомые миллиарды. Уверенность была так велика, что в правительстве Азарова даже начали говорить не о пятнадцати миллиардах долларов, а об аналогичной сумме в евро, собираясь дополнительно выиграть на курсовой разнице.

Евросоюзу соглашение об ассоциации с Украиной действительно было необходимо – в Брюсселе его планировали использовать не только для полного подчинения сорокапятимиллионного украинского рынка, но и для выхода через Украину на стосемидесятимиллионный рынок Таможенного союза. Еще более важной была политическая составляющая этого соглашения. В течение короткого срока предполагалось парафировать и подписать соглашения об ассоциации с четырьмя странами Восточного партнерства (Украиной, Молдавией, Грузией и Арменией) из шести. У Азербайджана с ЕС с 1996 года действует соглашение о партнерстве и сотрудничестве, кроме того, с 2004 года республика включена в Европейскую политику соседства, охватывающую помимо Восточного партнерства также государства Ближнего Востока и Северной Африки. Европейский союз экономически и политически подчинял стратегически важную территорию (для всех стран, подписывавших соглашения об ассоциации, это означало не только внедрение текущих экономических стандартов ЕС, но и обязательность соответствующих решений Еврокомиссии в дальнейшем). По сути, эти страны, не становясь членами ЕС и не получая соответствующих прав, принимали на себя все обязательства члена Евросоюза.

Руководящая бюрократия ЕС (Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, Председатель Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу, Европейский комиссар по вопросам расширения и политики добрососедства Штефан Фюле, Председатель европейского совета Херман Ван Ромпей; министры иностранных дел: Германии – Гидо Вестервелле, Польши – Радослав Сикорский, Швеции – Карл Бильдт) связала свои политические карьеры с этим качественным изменением Восточного партнерства, волной фактического расширения ЕС без принятия новых членов, захватом рынков западных государств постсоветского пространства и попыткой активной агрессивной экспансии на рынки стран Таможенного союза. Это был проамериканский и антироссийский сценарий. Однако время подписания и реализации соответствующих соглашений было четко выверено под цепь европейских и американских выборов (от выборов в Европараламент до выборов в конгресс США, не считая череды европейских национальных и местных выборов).

Предполагалось, что оглушительный успех Вильнюсского саммита Восточного партнерства (28–29 ноября 2013 года), на котором Армения и Украина должны были подписать, а Грузия парафировать соглашения об ассоциации, обеспечит соответствующим силам победу на выборах и будет способствовать продолжению и взлету карьеры указанных политиков. Однако в результате отказа Армении и Украины подписывать соглашения об ассоциации Вильнюсский саммит ознаменовался оглушительным провалом. В результате на сегодня из всех вышепоименованных лиц только Сикорский еще сохранился в Польше на вторых ролях, занимая почетную, но маловлиятельную должность маршала сейма.

Но все они ушли в 2014 году, а в 2013-м они еще руководили европейской политикой. Можно только представить, как они возненавидели Януковича за то, что этот украинский увалень, даже не понимая, что он делает, зачеркнул своим отказом их политические карьеры (для большинства навсегда), и как они стремились хотя бы к моральному реваншу, к банальной мести.

Ситуация на Украине в это время способствовала реализации реваншистских планов европолитиков. Общество было разогрето европропагандой Януковича, сторонники Таможенного союза и сближения с Россией не доверяли ни ему, ни Партии регионов в связи с неоднократными обманами избирателей. Сторонники евроинтеграции были шокированы отказом от подписания соглашения в последнюю минуту. Страсти бурлили. Скорее всего, все так и закончилось бы на уровне разгромных статей в прессе и недоуменных вопросов в кухонных беседах, но Янукович допустил еще одну, последнюю и роковую ошибку.

Как было сказано выше, руководящие посты в его окружении занимали представители «бандеровского подполья в Партии регионов». Они поддерживали тесные контакты с посольством США, участвовали в подготовке майдана на 2015 год, они, так же как их европейские контрагенты, связали свое политическое будущее с подписанием соглашения об ассоциации. Более того, некоторые из них (олигархическая группировка, обозначаемая на Украине как «группа Фирташа – Левочкина») перестроили свой бизнес, пользуясь служебным положением (Левочкин практически весь срок президентства Януковича был главой его администрации), предусмотрели в соглашении об ассоциации преимущества и защитные меры именно для своих компаний и готовились пожинать плоды – богатеть в тот момент, когда остальная Украина будет беднеть. В результате отказа от подписания соглашения их политическое и финансово-экономическое будущее оказалось под угрозой. Всех этих людей ждала судьба Эштон – Фюле – Баррозу – судьба простых зажиточных пенсионеров, что их категорически не устраивало. Первейший закон политики – со сменой вектора немедленно меняется команда. Те, кто реализовывал прошлую политику, не могут реализовывать новую. Янукович оставил на ключевых постах сторонников соглашения об ассоциации, отказавшись от соглашения об ассоциации. И они нанесли ответный удар.

Сейчас уже никто особенно и не скрывает, что майдан был спровоцирован Левочкиным. В принципе, большинству украинских политиков и экспертов это было ясно с первого дня. Тем не менее этот человек, уже начав нескрываемую силовую борьбу с президентом, еще полтора месяца сохранял за собой должность главы Администрации президента. Нерешительность и колебания Януковича, его неспособность нанести удар по сторонникам мятежа в собственном окружении, неготовность разогнать майдан, пока это можно было сделать быстро и бескровно, привели к тому, что Запад, который вначале, будучи неуверенным в реализуемости неподготовленного переворота, только наблюдал за происходящим, уже через две недели понял, что Янукович будет отступать и уступать, и перешел к активному открытому вмешательству.

На первом этапе ключевая роль принадлежала униженным и оскорбленным Януковичем европейским политикам. После того как переворот 21–22 февраля состоялся, а всю ответственность принял на себя ЕС, на сцену вышли США, отодвинув европейских союзников от управления развивавшимися на Украине процессами. Однако на всех этапах, после того как было принято решение вмешаться в украинский кризис, действия Запада были синхронизированы и согласованы, а за европейскими политиками постоянно незримо маячили США. Если же у Европы не хватало аргументов (как это произошло во время почти состоявшегося разгона майдана 10 декабря 2013 года), то США (в лице Нуланд, Байдена, Маккейна) на короткое время выходили и на авансцену.

В принципе, после того как ЕС и США открыто заявили о своей поддержке «восставшего народа», у Януковича не было практически никаких шансов удержаться у власти, не пролив кровь. А поскольку он не был готов взять на себя подобную ответственность, шансов сохранить президентское кресло у него не оставалось совсем. Более того, уже после того, как вмешательство Запада в украинский кризис стало откровенным, а курс на очередной цветной переворот несомненным, Янукович продолжал действовать в таком темпе и такими методами, будто имеет дело только с внутренней оппозицией и несколькими предателями в собственном окружении. Его реакция, и без того вялая и непоследовательная, банально запаздывала – он безнадежно проиграл инициативу.

Заканчивая главу, хочу обратить внимание читателя на то, что политика не детерминирована. Неудачная попытка цветного переворота в 2000–2001 годах свидетельствует о том, что все зависит от адекватности властей страны, их готовности исполнять свой долг и защищать Конституцию. В ходе переворота 2013–2014 годов украинская власть точно так же капитулировала, как капитулировала в 2004–2005 годах. Сами же кризисы, завершавшиеся переворотами или попытками переворотов, стали возможны в силу стечения объективных внешне– и внутриполитических обстоятельств, а также субъективных подходов к проблеме отдельных украинских и зарубежных политиков.

Все эти проблемы во всем их многообразии и сочетании мы попытаемся рассмотреть в следующих главах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.