Огни Отечества

Огни Отечества

Мы примерно в пяти минутах от активного поиска иностранных шпионов, агентов и вредителей

В прошлой статье, написанной еще до выборов, я ляпнула следующее: «наши простодушные предки, составлявшие летописи, давно сопрягли бы в уме фигуру правителя с количеством бед и катастроф, постигших державу. Благословения горних высей этому царству явно нет». Итак, 14 марта, в 21.00 закрылись избирательные участки в Калининграде, а в 21.20 поступило сообщение о пожаре в центре Москвы, в двух шагах от Кремля. Назвать это неприятным совпадением как-то душа не лежит. Я четыре года слышу про укрепление властной вертикали, о борьбе за порядок, о защите прав граждан, власть периодически играет мускулами, доказывая свое существование – и что в итоге? Даже в день выборов, вместо порядка и укрепления – безобразие и катастрофа. Добро бы это было небесное знамение, тогда какие могут быть претензии. «С Божьею стихией царям не совладать». Но если смотреть на вещи рационально, пожар в Манеже – очередное следствие халатности, безответственности, всеобщего наплевательства, а может, и кое-каких циничных корыстных расчетов. Это куда хуже Господнего гнева. Бога, как известно, можно умилостивить и разжалобить, яко он благ и человеколюбец, а безответственного или подлого человека исправить нельзя.

Хотя рассудок россиян вполне может дать глубокую трещину – ведь сколько лет уже горим и тонем под лицемерное бормотанье начальничков о том, как мы укрепляемся и почти что расцветаем. Ведь одно за другим, без передышки – обрушение «Трансвааля», пожар на Невском в библиотеке, пожар в Манеже, взрыв в Архангельске… а если посчитать с 2000 года? С гибели «Курска» и взрыва на Пушкинской площади? Четырнадцатого марта, в поисках информации о горящем Манеже я заметалась по каналам и наткнулась на Российское государственное телевидение. Там шел торжественный холуйский концерт. На сцене голосила увесистая певица в кокошнике, сделанная по лекалам Людмилы Зыкиной, но, конечно, то была Зыкина эпохи фитнеса. За плечами певицы стоял могучий хор, который исстари символизирует у нас величие державы. Я с ужасом вслушалась в текст звучавшей патриотической песни. В ней упорно говорилось о каких-то явлениях, связанных со стихией света и огня, а в припеве пелось этакое: «…и высоко пламя полыхает! То огни Отечества горят и широкий путь нам освещают!» Певица спела куплета три и готовилась к четвертому (патриотические песни не бывают короткими), но в это время, видимо, кто-то из начальства тоже врубился в кощунственный поневоле текст песни и приказал это убрать. Неудобно получилось – над Кремлем дым столбом, пепел летает, а по государственному телевидению поют: «то огни Отечества горят и широкий путь нам освещают!» Вот будто специально кто-то издевается…

Вечером в питерском эфире появилась В. И. Матвиенко и произнесла пафосно и торжествующе: «Нет! Не удалось сделать Петербург антипрезидентской площадкой, как ни старались заезжие столичные гастролеры, как ни пытались иностранные товарищи…» Я смотрела на Валентину Ивановну и хотелось сказать, как писали, экономя на предлогах, в старинных телеграммах: «БЕСПОКОЮСЬ ЗДОРОВЬЕ». Петербуржцы, измученные нищей грязной жизнью и лицемерием официальной пропаганды, не ходят на выборы, а власть толкует о заезжих гастролерах. У вас пожар в доме, господа – какие гастролеры, что с вами? При таком положении дел мы в пяти минутах от активного поиска иностранных шпионов, агентов и вредителей с последующими публичными процессами. Других ресурсов, кроме запугивания, у официоза просто нет.

Тем временем, огни Отечества горят и освещают Санкт-Петербургу широкий путь в деградацию. Из пресс-службы комитета по культуре приходят факсы с орфографическими ошибками. Сам комитет страстно озабочен проблемой, как бы вместо филармонического отделения «Петербург-концерта» быстренько соорудить местную фабрику звезд. Это при том, что реальные звезды удирают из города – и не из-за денег только, а подальше от мертвечины, равнодушия и провинциальной скуки. Перед выборами упомянутый комитет снял Малый зал филармонии для суаре в поддержку явки – и странное место, где раньше толпились желающие послушать квартеты Бетховена, было завалено искусственными розами, на сцене демонстрировались шикарные туалеты от модельера Цветковой, а в фойе красовался портрет В. И. Матвиенко, выполненный из трех сортов шоколада.

Стиль тяжелого провинциального бреда становится основным в нашем городе. Реформа местного телевидения свелась к тому, что в новой сетке вещания продюсеры не видят Иннокентия Иванова – одного из немногих квалифицированных журналистов в Питере – зато уже отыскали мрачно-пафосный, отвратительный голос (как «у больших», на Первом канале), который вопит при изображении каких-то худосочных тинейджеров: «Антон Зайцев. Это мой город. Максим Волков. Это мой город. Это мое телевидение…» По «Ленфильму» ходят слухи о чьих-то грезах, как бы «Ленфильм» акционировать, потом срыть до основания – а затем выстроить на этом месте развлекательный комплекс с кинозалами, фонтанами и бассейнами. Бездарность, некомпетентность и претенциозность, вооруженные до зубов, идут в атаку на последние крохи талантливости и самобытности, которые убывают в Петербурге с каждым часом.

Хотелось бы утешиться, как всегда, природой, но весна рискует быть ужасной. Ну и что? Жизнь-то все равно прекрасна, «как луч солнца, попавший в помойное ведро».

апрель