Вербовка

Вербовка

Наверное, этот опыт общения с агентом КГБ выработал во мне некоторый иммунитет против подобного рода людей, именно это меня спасло. К тому же весь ужас складывавшейся ситуации заключался в том, что оба моих деда, и по матери, и по отцу, были в свое время репрессированы как раз НКВД и ЧК. Наверняка в КГБ это знали. Завербовать внука людей, которые считались в свое время врагами Советов, было поистине иезуитским планом. Но я твердо знал: если дьявол предложит выбрать, в какой руке – правой или левой, нужно отказаться от выбора. Он все равно тебя обманет.

И тогда я начал морочить голову Бахыту обещаниями стать его «кротом» в мире алма-атинской журналистки, выставляя условие за условием. Мне не хотелось заниматься мелкой фарцой, потому что я никогда этим не занимался. Я попросил его присвоить мне сразу звание полковника или хотя бы подполковника и послать меня на Запад лет так на двадцать – двадцать пять с ответственным заданием. Тогда он как-то дико на меня посмотрел – наверное, соображал, шучу я или нет, и… пропал на некоторое время. Через неделю меня охватила паника: стало казаться, что за мной установили слежку, что телефон мой прослушивается, а почта перлюстрируется. Скорее всего, это был стресс, реакция на Бахыта и его «контору». Но потом произошло событие, которое буквально потрясло меня. В одно июньское утро он неожиданно позвонил мне и предложил встретиться «на пять минут по важному делу» у гостиницы «Алма-Ата».

Через некоторое время, сгорая от любопытства, этого самого страшного моего порока, я уже входил вместе с Бахытом в однокомнатный номер на пятом этаже отеля. Там нас ожидал какой-то мужчина, который, как я понял, был начальником Бахыта, потому что когда я отказался подписать договор о продаже своей души и выскочил из номера, то слышал, как тот орет на беднягу. Потом, анализируя все события, я понял, что если бы попался к ним на удочку еще каких-то лет пять назад, то просто так оттуда не вышел бы. А тут у КГБ силы уже были не те, да и кадры пошли какие-то хлипкие. И еще они совершили прокол – для вербовки нужно было бы послать другого человека. Например, битломана, который сумел бы влезть ко мне в душу…

Итак, после неудачной вербовки некоторое время никто меня не доставал. Но каково было мое удивление, когда этот непонятливый майор через месяц опять нарисовался передо мной как ни в чем не бывало. Наверное, они там в своей «конторе» все просчитали. Ведь через определенное время обязательно происходит спад повышенной реакции отторжения у вербуемого, и его можно брать голыми руками. Инструкции ведь у них есть, говорят, по вербовке, и даже целый цикл лекций. Я тогда параллельно учился на филфаке КазГУ и зашивался между работой и сессией. И когда Бахыт появился, то тут же предложил решить проблему с сессией. Каюсь, тогда я дал слабину и передал ему свою зачетку, решив, что если все будет «о’кей», в смысле оценок, то буду продолжать морочить ему голову. Это у меня получалось очень даже неплохо. И он взял в руки мою зачетку с улыбкой инквизитора. Но прошло дней десять, сессия подходила к концу, а Бахыт не появлялся. С ним пропал и мой документ. А когда он наконец пришел, то с виноватым видом возвратил зачетку, объяснив, что теперь, оказывается, у них не те возможности, и теперь решить мою проблему он не может. Я был просто поражен! Вот вам и всесильный КГБ. И тогда я так достал его своими шуточками по этому поводу, что он чуть не бросился на меня с кулаками.

Через пару лет, когда я выпускал газету под названием «Панорама», он снова нарисовался на моем горизонте. Был подавленным и жалким. На дворе был разгул дикого капитализма. Черное стало белым. Бедняга жаловался на то, что денег на жизнь не хватает, что работать в таких условиях невозможно. И что не понимает, как вчерашние спекулянты, фарцовщики, валютные менялы и торгаши, которые были все сплошь «мразь и предатели социалистического Отечества», стали хозяевами страны. Ну что я ему мог сказать в ответ? Я только посоветовал пойти к какому-нибудь своему бывшему «сексоту» и устроиться к нему на работу продавцом. Возможно, он так и поступил.