Владимир Рыжков ««Эхо» – это маленький средневековый цех радиокулинарии»

Владимир Рыжков

««Эхо» – это маленький средневековый цех радиокулинарии»

«Эхо» – это маленький средневековый цех радиокулинарии, в крошечных комнатках которого круглосуточно пекутся вкусные радиокуличи, радиопироги и радиоэклеры. В этом старинном цеху все прямо противоположно идее порядка, идее унификации, принципу конвейера, идолу упорядоченной промышленной сборки. «Эхо» принципиально субъективно и эмоционально, оно вдребезги разрушает любой конвейер, любые упрощения и монотонность. «Эхо» – это мир ручной работы, мастеровитой выделки, индивидуального стиля, личного клейма мастера. Здесь кипят страсти и сгорают без следа любые попытки инструктирования и упорядочивания. «Эхо» – это цех самобытных мастеров, каждый из которых готовит блюда по своему рецепту, на свой сугубо личный вкус.

Самое стабильное и спокойное место во всем этом цеху – деревянная стойка охранника, что торчит посреди увешанного фотографиями гостей длинного коридора. Только здесь время идет медленно и тихо – уткнувшись в экран телевизора с бесконечным сериалом, шаркая по длинной красной дорожке, как будто бы только вчера стащенной из советского сельского райкома. Охранник появился в эховском коридоре после серии угроз и провокаций, да так и остался в нем, ведь угрозы и провокации – часть повседневной жизни радиоцеха. Когда из лифтового холла кто-то входит в эховский коридор через алюминиевую со стеклом дверь, охранник смотрит на входящего поверх тумбочки – на всякий случай.

В тесных каморках по обеим сторонам от коридора всегда кипит жизнь. Цеховики заняты своим ремесленным производством. На «Эхе» много закутков, чуланов и щелей, в которых еще не ступала нога человека, но все они забиты людьми. И все эти люди что-то делают, шьют, варят и парят.

Справа от входа – комната референтов. Это своеобразная смесь бара с высокой барной стойкой, кухни и почтамта. Туда-сюда снуют люди, суета – весь день напролет. Кто-то что-то несет туда, кто-то – напротив, тащит оттуда. Все завалено коробками с книгами и журналами. В углу – недоеденный бисквитный торт и рулон бумаги. В другом углу что-то вечно печатает, гудя, перегретый принтер. Трезвонят телефоны, поднимается пар над вечно кипящим чайником. Парень – референт прижал плечом к уху телефонную трубку, что-то кричит в нее, одновременно он крутит и ест вилкой острый доширак, пуская свободным пальцем на печать какой-то документ. Во все концы Москвы летят отсюда приглашения, тянутся к стойке один за другим за призами благодарные слушатели, проходят мимо стойки стайки гостей, готовится для них чай и кофе, получают свои задания водители и курьеры. Референтская комната – центр всего «Эхо» вского цеха, перекресток всех дорог, здесь всегда толчется народ, большей частью – лишний.

Слева от стойки – деревянная дверь в гостевую комнату. Это цеховая гостиная. Здесь даже есть сильно потрепанный черный кожаный диван и несколько кресел на колесиках. Здесь ждут эфира гости, здесь они обсуждают программы с ведущими. Тут же, у стола, сидят ведущие других программ, они готовятся к своим эфирам, вперившись в мониторы компьютеров. Порой набивается так много народа, что негде бывает поместиться. Когда на «Эхе» ждут какого-то большого начальника или лидера зарубежной страны, в гостевой комнате заблаговременно появляются высокие крепкие мужчины в черных костюмах, с пластмассовыми спиральками в ушах и торчат там по полдня, наводя на всех тоску и мешая работать. Отчего-то при них все косятся в сторону и разговаривают шепотом.

Весь день через гостевую комнату идут самые разные люди. Лохматый и сердитый патриот сменяется ироничным либералом, потом заходит, цепляя дверной косяк, большой генерал, а его сменяют поджарые спортивные обозреватели. Круговорот людей в гостевой комнате соответствует круговороту в эховском эфире.

Как-то раз, помню, я привез в прямой эфир Гарри Каспарова – прямо из кутузки на Петровке, 38, где его продержали под административным арестом пять суток, за участие в несанкционированной акции протеста. Это был удивительный эфир – ведь в нем принял участие еще и Анатолий Карпов. Так в студии одновременно оказались два великих шахматных чемпиона – 12-й и 13-й чемпионы мира (знаменитые «два К»). Когда-то они были непримиримые соперники и даже враги, а теперь Карпов сделал все возможное, чтобы помочь Каспарову. И пришел с ним в эфир «Эха», чтобы высказать свое несогласие с подобными методами борьбы властей с оппозицией. Это было очень достойно. После эфира мы все собрались в гостевой комнате. И вдруг Карпов и Каспаров заговорили о шахматах. И о международном турнире, что проходил в те дни в Китае. И тут же оба они оказались у монитора компьютера и взялись разбирать какую-то только что сыгранную там партию. Позабыв про нас и вообще про все на свете!

Слева по коридору – комната новостников. У них вечно воспаленные глаза и серая кожа лиц. День напролет они процеживают бесконечные новостные ленты, выбирая главное, звоня героям новостей или экспертам – за короткими комментариями. Им всегда надо бежать в студию, читать новости, они громко, через всю комнату, диктуют новости для сайта. Им всегда можно позвонить и сообщить новость, если что-то вдруг случилось. Если, например, в Назрани неизвестные обстреляли, из калашей, машину известного ингушского оппозиционера Магомеда Хазбиева, и брат Магомеда, что был за рулем, теперь тяжело ранен и оказался в больнице. Тогда новостники звонят в Ингушетию жене Магомеда или ему самому и выдают новость с комментариями в прямой эфир. Это может помочь, может, например, спасти чью-то свободу или даже жизнь!

За новостниками, дальше по коридору, открытая дверь в комнатку Бунтмана. Который Сергей. Там всегда дымит трубка и светится зеленым сиянием футбол – в телевизоре, привинченном почти к самому потолку. Сергей – болельщик со стажем английского «МЮ» и московского «Спартака». Не просто болельщик, а знаток! Он помнит и знает про свои команды абсолютно все – кто, когда, кого обыграл и с каким счетом. Каждый раз перед чемпионатом мира или Европы по футболу он ждет победы от своей Англии, но каждый раз – увы! Стол Сергея завален книгами, у него всегда хорошо посидеть поболтать, перевести дух.

Что дальше? Дальше – расположен Генштаб средневекового «Эхо» вского цеха – комната продюсеров, всегда плотно набитая людьми, – ведь там работают не только продюсеры, но и программисты, и авторы программ. Задача продюсеров – организация эфиров, то есть самая главная задача на всем «Эхе». Они должны помнить обо всем всех заранее и вовремя оповещать и предупреждать. В их базе – тысячи телефонов, самых личных, самых секретных, телефонов самых скрытных и самых знаменитых людей нашего времени. Они должны найти гостей и экспертов на все «эховские» программы («закрыть эфир», на их жаргоне), составить эфир так, чтобы было интересно слушать, искать новых людей, припоминать и не забывать старых. Они должны помнить, кто и в каких находится отношениях, кто и с кем сядет, а кто никогда не сядет в один эфир. Они должны быстро найти специалиста в любой области, например в области школьного образования в Италии в эпоху Муссолини, или знатока рецептов засолки огурцов в стеклянных банках для детской программы «Открывашка» – если это надо автору программы! И этот специалист обязательно должен уметь хорошо говорить и не тушеваться перед микрофоном. Все это должен учитывать «Эхо» вский продюсер. То есть Ира, Ира, Нина, Нино, Наташа, Никита, Маша и еще одна Наташа. Продюсеры работают по сменам, меняя друг друга. Они вечно сидят с телефоном у уха, созваниваясь с ведущими и гостями эфиров. От одной смены к другой переходит журнал с записями, похожий на амбарную книгу. В этот журнал пишется все подряд – кто кому звонил, кто и о чем договорился, кто куда придет и когда, как будет называться программа, кому надо еще раз перезвонить и когда, кто заболел, кто уехал, на какое число ставить запись и когда, напротив, будет прямой эфир. Понять, как они не путаются в этих бессистемных каракулях, решительно невозможно. Но все при этом работает, как часы! Как и положено в загадочном средневековом цеху, полном алхимии. Журнал продюсеров – это самая настоящая книга колдовства и эфирного знахарства.

Через коридор от продюсеров, дверь в дверь, кабинет самого Венедиктова. Дверь всегда открыта. Если она закрыта, значит, хозяин в отъезде. Обычно Венедиктов сидит спиной к двери, уставившись в монитор, и что-то читает. Он сидит в цветной клетчатой рубашке, волосы торчат во все стороны. Или он с кем-то разговаривает, или проводит небольшое совещание – в комнату больше пяти-шести человек не поместятся. На столе – круглые железные банки со сладкими печеньками. Венедиктов – человек эмоциональный, импульсивный, взрывной. Если он в дурном настроении, то может наорать на сотрудников, но после быстро отходит. Если в хорошем настроении, то все на станции отлично. Все главные решения по цеху принимаются в этом кабинете: какие программы открыть, какие закрыть, какие составить пары ведущих, как организовать сетку вещания. Периодически Венедиктов обнаруживает у себя под столом очередного «жучка» прослушки, который потом долго валяется, брюшком кверху, на столе рядом с банкой печенек, блестя своими проводками и микросхемами.

Если на «Эхо» приходит любимый гость, то можно устроить в комнатке главного редактора небольшой пир. Например, если заходит на эфир сам Михаил Сергеевич Горбачев. В этот день в нашем цеху все преображается! Бегают счастливые девчонки, трясет волосами и улыбается до ушей Венедиктов, приходит солидный Дымарский с журналом «Дилетант» в руках, является остроумный Кобаладзе – с палкой колбасы «Докторская», и буханкой ржаного хлеба в пакете. Гремит и отъезжает в сторону дверь шкафа в венедиктовском кабинете, открывая полки с бутылками виски, коньяка и граппы. Михаил Сергеевич непременно пропустит рюмочку чего-нибудь крепкого после эфира! Режутся и заставляют весь стол бутерброды – Михаил Сергеевич любит старые советские бутерброды – на черном хлебе, с сыром, с рыбкой, с колбаской – копченой, жирной, блестящей, с вкраплениями белого жира. Еще ему готовят чай в подстаканнике, с лимончиком, в граненом стакане – как он любит.

Все сегодня счастливы! Эфир проходит прекрасно. В коридоре стоят и светят софитами телекамеры. Горбачев раздает интервью прямо тут – в коридоре «Эха». Охранник взбодрился и тоже улыбается от своей тумбочки. Бунтман на месте. Победители викторин, зажав в руках свои выигранные книжки, глазеют от референтской комнаты на «самого Горбачева». Девчонки-продюсеры буквально прыгают вокруг Михаила Сергеевича от радости и счастья. Президент СССР, очень довольный, заходит в кабинет к Венедиктову и плюхается в кресло. Он выпивает рюмку коньяка и закусывает ее бутербродом с колбасой. Он начинает рассказывать нам удивительные истории из жизни – о своих встречах с Хрущевым, о том, как был свидетелем ночного выноса тела Сталина из Мавзолея в 1961 году. Мы сидим рядом с самой историей, закусывая ее рыбкой и сыром. Забегает Таня Фельгенгауэр и просит Михаила Сергеевича сделать с ним селфи. Она обнимает президента за шею и фотографируется с ним, вытянув руку с телефоном. Президент широко улыбается от удовольствия и даже как будто бы немного мурчит, как довольный большой кот.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.