Хранить только в личном сейфе!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Хранить только в личном сейфе!

Создавалось впечатление, что И.В. Курчатов не хочет расставаться с «агрегатом № 01»!

24 марта 1947 года он посылает Л.П. Берии подробный отчет о научных результатах, полученных с помощью уран-графитового котла с 25 декабря 1946 года и до 20 марта 1947 года. Перечень исследований, проведенных за три с половиной месяца, внушителен, что позволяет Игорю Васильевичу просить Берию (а следовательно, и Сталина) не переносить котел из Москвы на площадку завода № 817, как это предусматривалось первоначально.

Сам же Курчатов предполагал осуществить физический пуск котла, а затем разобрать его, чтобы использовать материалы (их ох как не хватало!) в первом промышленном реакторе. Однако ситуация изменилась, и об этом Курчатов пишет Берии:

«…решение неотложных задач технического проекта промышленного котла будет в полном объеме получено к нужным срокам только в том случае, если физический котел будет работать на площадке лаборатории до 1 сентября 1947 года».

Именно к этому сроку Курчатов предполагает провести исследования влияния радиации на конструкционные материалы. Важно выяснить, как именно изменяются их механические свойства.

Берия дает «добро». На документе приписка: «По указанию тов. Берия Л.П. прошу хранить этот документ только в своем личном сейфе». А распоряжение о дальнейшей судьбе «агрегата № 01» выглядит так:

«Обязать Лабораторию № 2 АН СССР осуществить разборку агрегата № 01 к 1 ноября 1947 года и передать содержащийся в нем металл и двуокись А-9 Первому главному управлению при Совете Министров Союза ССР для использования, в том числе: 3000 кг блоков металла для извлечения конечного продукта, 3500 кг блоков металла, некондиционных по размерам, 6000 кг блоков металла, некондиционных по примесям, и 11 570 кг двуокиси для переработки и выплавки кондиционного металла, а 21 000 кг блоков металла — для использования в агрегате № 1».

Материалов и урана (а-9) для первого промышленного реактора не хватало катастрофически, а потому и сам Курчатов не возражал, чтобы первый реактор, пущенный им в Москве, был разобран. Но история распорядилась по-своему. Строительство «агрегата № 1» задерживалось, запланированные сроки срывались, а потому «агрегат № 01» пока не имело смысла разбирать. Да и Курчатов ошибся: он еще не знал, что для исследовательских работ по воздействию радиации на конструкционные материалы потребуются не месяцы, а многие годы. И в таких научных работах «агрегат № 01» будет незаменим.

В «Отчете о ходе научно-исследовательских и практических работ по получению и использованию атомной энергии за 9 месяцев 1947 года», представленном И.С. Сталину говорилось:

«В течение 1947 года на физическом уран-графитовом котле (пущенном 25 декабря 1946 г.) сотрудниками лаборатории № 2 непрерывно производились опыты и исследования, которые дали возможность проверить все исходные физические и технические данные, положенные в основу проекта строящегося промышленного уран-графитового котла (завод № 817)».

Какой же смысл демонтировать котел, если на нем ведутся исследования и получаются уникальные результаты?!

Понятно, что И.в. Курчатов убеждает руководство отказаться от первоначального плана и оставить котел в Москве. тем более, острота с ядерными материалами начала спадать — в том же «Отчете» есть такие слова:

«Проведенные исследования показали, что наша промышленность в состоянии изготовить материалы такой чистоты, чтобы вредное поглощение нейтронов в них находилось в пределах допустимых норм, чем обеспечивается запроектированный физический процесс в промышленном котле».

Одним из весьма весомых достижений было выделение из облученного в котле урана около 160 микрограмм плутония. С ним начали работать сотрудники НИИ-9, которые начали проверять химическую схему комбината № 817. в феврале 1948 года плутония было уже 2000 микрограмм, и теперь уже металлурги смогли убедиться в верности своих расчетов.

Однако во всей той эйфории, которая окружала «агрегат № 01», проскальзывали и настораживающие нотки.

И.В. Курчатов отмечал:

«Излучения физического котла исключительно вредны в биологическом отношении. Опыты, произведенные секретной радиационной лабораторией Академии медицинских наук, руководимой чл. — кор. Г.М. Франком, на мышах, крысах, кроликах, собаках, даже при пусках котла на относительно небольших мощностях порядка 150 киловатт во всех случаях привели к гибели животных или мгновенной смерти или же имевшей место через 2–3 недели и в редких случаях через несколько месяцев — из-за изменения состава крови и нарушения явлений обмена в организме».

Это был «первый звонок» той опасности, которая подстерегала всех, кто начинал «Атомный проект СССР». Многие из них заплатят своей жизнью и здоровьем за те крупицы Знания, которые приходилось им вырывать у Природы.

Теперь рядом с физиками у «агрегата № 01» и всех остальных реакторов всегда будут работать биологи и медики.

Много лет будет первый в Европе реактор служить науке, а потом станет музейным экспонатом. Правда, весьма своеобразным — при необходимости можно вновь на нем осуществить «физический пуск», будто идет не XXI век, а декабрь 1946-го…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.