Мистика голоса

Мистика голоса

– Цецилия Львовна, кажется, жила рядом с Вахтанговским театром?

– Неподалеку от театра, на Щукина, в большой квартире, с домработницей, с которой у нее были непростые отношения. Поссорившись, они по три дня не разговаривали, и Цецилия Львовна говорила мне: «Сегодня я сама сварила себе гречневую кашу», – говорила как о героическом подвиге.

Мансурову все очень любили. Когда она шла в театр или из театра, с ней все раскланивались. В кино она не снималась, но на Арбате жили завсегдатаи Вахтанговского театра.

Помню, ей было очень непросто, когда в театре решили возобновить «Принцессу Турандот» и начали репетировать…

– Рискну предположить, что Мансуровой, обладательнице певучего, магически завораживающего голоса, не мог нравиться резкий, как у чайки, голос современной Турандот…

– Для меня в театре голос актера имеет огромное значение. К сожалению, сегодня это абсолютно уценилось. Ведь раньше у всех трагиков какие были удивительные голоса! Голос – это же такая мистическая штука. Голосовая вибрация Стрепетовой – об этом можно говорить бесконечно…

– До нового набора в «Щуку» оставался почти год. Чем Вы его заполнили, помимо строительства клуба на станции Катуар?

– Я разузнала, что самый лучший в Москве коллектив художественного слова – это студия при Клубе медработников на Герцена (там сейчас театр «Геликон опера») и что Нина Адамовна Буйван, бывшая актриса МХАТа, ведет набор в студию.

Звездой нашего коллектива был Саша Калягин. А я с удовольствием выступала в амплуа травести, хотя и считала себя трагической актрисой. Калягин тогда подражал Райкину. Мы разыгрывали скетчи. Я читала фельетоны, а Калягин – «Войну и мир». Мы собирали полные залы. Работали с подлинным волнением. Эта самодеятельность была покруче профессионального театра.

– И Ролан Быков, и Алла Демидова в Москве, и Сергей Юрский у нас в Питере начинали в самодеятельных студенческих театрах…

– Ну да, ну да… Нина Адамовна никогда не приходила на занятия в затрапезе – всегда одевалась очень парадно, с неизменным белым воротничком. Мы все трепетали. Я тогда ужасно обиделась на Сашу Калягина. Он сказал: «Лена, тебе нужно петь». Калягин был первым, кто сказал мне это.

Очень помог мне на первых порах и Ролан Быков, он готовил со мной «Сказку о дожде» Беллы Ахмадулиной. Быков объяснил мне, что значит для актера микрофон. «Это, – говорил он, – как крупный план в кино: обнаруживает тончайшие вещи, которые актер или может, или не может сделать. Крупный план в кино – это очень ответственно. И работа с микрофоном – не менее ответственное и тонкое дело».