Розовый священник
Розовый священник
– Отец Павел, когда Вы говорите о работе за границей, то имеете в виду службу в православном приходе, подчиненном Московской патриархии? Но много ли было таких приходов? Ведь после революции почти все православие в той же Европе окормлялось священниками русской зарубежной церкви…
– Да, так было до 1945 года. Но наше положение победителей в войне дало возможность получить часть земель и зданий, принадлежавших ранее Русской православной церкви.
В 60?е годы прошлого века зарубежных православных приходов, управляемых Московской патриархией, было уже предостаточно. Не хватало в них только священников, присланных из России. В церквях продолжали служить священники-эмигранты. И стояла задача сменить их молодыми священнослужителями, получившими духовное образование в России уже после войны.
Местом моей службы был Воскресенский собор в Берлине. Он находился во французской зоне; и из Восточного сектора – места моего жительства – я как русский батюшка, идущий по делам к своему Храму, попадал туда через пропускной пункт «Чек фор Чарли». В этом соборе, покинутом сбежавшими на Запад эмигрантскими священниками, я и вел в течение шести лет церковные службы. А кроме того, являясь благочинным, постоянно выезжал на своем «Опель капитане» в другие города ГДР, где были православные приходы.
Что касается комфортности жизни, благоустроенности быта, ГДР открылась для меня неким неожиданным раем. А между тем мое положение представителя Московской патриархии в ГДР и ФРГ требовало от меня превознесения советского образа жизни. Я, естественно, говорил лишь о хорошем. Но приходилось и отшучиваться. Поинтересуются, например: «Пишут ли советские газеты о проблемах верующих?» Отвечаю: «Не пишут, но у нас есть своя духовная печать, которая не напутает столько, сколько может напутать безбожная пресса!» Смеются. Аплодируют. Поэтому меня и считали не то что бы совсем красным священником, а, скажем так, несколько розовым… А я просто любил свою несчастную Россию и очень хотел, чтобы в глазах иностранцев она выглядела лучше, чем была на самом деле.
– Многие Ваши прихожане были русские эмигранты…
– Я многократно сталкивался со страданиями душ наших соотечественников, которые когда-то давно покинули Родину и теперь не могли вернуться в Россию. Они были вычеркнуты нами из нашей истории.
На смертном одре я исповедовал в Вене графиню Екатерину Разумовскую. По мужу Разумовская, она происходила из рода князей Витгенштейнов. Ее дедом был Петр Христианович Витгенштейн, тот самый генерал-фельдмаршал, чей корпус защищал Петербург в войне с Наполеоном и которого называли «спасителем града Петра». Она была обедневшей княгиней. Гражданская война застала ее под Житомиром. Разруха, кровь… Часть семьи успела перебраться в Румынию. А ее захватывают большевики. Измываются, заставляют аристократку работать уборщицей в казарме. Она бежит, переходит румынскую границу, потом устраивается горничной в имении графов Разумовских, потомков Александра Разумовского – морганатического супруга Елизаветы Петровны – и его брата Кирилла – президента Петербургской академии наук. Владелец имения Андрей Разумовский влюбляется в горничную, которая оказывается… княгиней. Словом, святочный сюжет… Но, казалось бы, за счастливым его финалом следуют долгие годы тоски по потерянной Родине и беспомощная старость на чужбине.
Вообще, перед смертью все эмигранты просили позвать русского священника. Единственное, что оставалось у них, – это православная церковь, которой они не изменяли, но которая, увы, не могла помочь им вернуться на Родину.
Время собирать камни еще не наступило…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.