Проекты с нулевым результатом
Проекты с нулевым результатом
Всю историю перехода государственной газеты «Известия» в независимый статус можно разделить на три периода. О первых двух здесь уже говорилось немало — сначала это было завоевание политической независимости, ее закрепляла сопровождаемая ошибками борьба за экономическую независимость. Наступивший 1994 год знаменует собой третий период — окончательное обретение производственной самостоятельности.
Вечером 28 февраля руководство газеты пригласило на ужин в редакцию людей, без которых она не могла существовать — линотипистов, верстальщиков наборного цеха. Они и их предшественники 77 лет отливали из расплавленного металла на своих машинах строки, абзацы и страницы, превращали их в известинские полосы. В мировой полиграфии это была эпоха так называемого горячего набора — технологического процесса весьма дорогого, довольно медленного и очень грязного, вредного для здоровья. В понедельник 28 февраля был у нас прощальный ужин — газета прощалась с горячим набором и переходила на самую современную, компьютерную технологию.
Мы долго готовились к этому переходу. Еще в марте 93-го было заключено трудовое соглашение с двумя преподавателями Института повышения квалификаци — Дмитрием Лякишевым и Александром Тепленко — на разработку проекта компьютерного центра. Тепленко реализовывал его уже в качестве главного инженера центра. По мере установки оборудования шло обучение персонала. Начинали с сотрудниц машбюро, высококлассных мастериц скоростного печатания, они быстро стали виртуозами компьютерного набора. Труднее было с новой версткой, для нее взяли молодых людей со стороны. Реорганизована применительно к новой технологии корректура. Вместо двух разрозненных (по иностранной и внутренней тематике) образована компактная единая контрольно-проверочная служба. Застраховав на 2000 долларов оборудование, дали ему команду на осторожный старт. Газета делалась параллельно сразу на двух выпусках: одна часть полос готовилась по древнему способу, другая — по суперновому.
Вечерний прием — ужин в честь рабочих назвали прощальным еще и потому, что освоение компьютерной техники совпало по времени с переводом печати газеты с Пушкинской площади на улицу «Правды» — из ранее родного, а ныне недружественного издательства «Известия» в типографию издательства «Пресса», многие десятилетия носившего имя «Правда». На переходный период (январь-февраль) рабочий день секретариата, соответственно и мой лично, был установлен с 9.00 до 22.00. Сначала на компьютерный набор и верстку (с 10 февраля) были переведены международные материалы на 4-5-е полосы; с 15 февраля — материалы для всех полос, кроме 1-2-3-й; с 20 февраля до 1 марта — материалы первых трех полос. Большая нагрузка легла на моего первого зама Олега Цыганова, и он с ней хорошо справился. Многое сделали дежурные заместители Виктор Волосатов, Александр Нестеренко. Как всегда, безотказно и качественно поработали выпускающие Виктор Хромов и два Бориса — Калачев и Стуль.
Это были месяцы известинского дебюта Станислава Лазарева, директора по производству АО. Дебют всех убедил, что из еженедельника «Аргументы и факты» пришел в «Известия» высоко профессиональный менеджер-полиграфист. Под его руководством издательская группа действовала четко и грамотно, переведя печатание газеты в «Прессу» и ее распространение без единого сбоя.
Понятно, что уход с Пушкинской был вынужденным. Главные причины — устаревшая техника, тормозящая увеличение числа полос в номере, и более высокие, чем в «Прессе», тарифы издательства «Известия» на услуги, связанные с печатанием газеты. Немалую роль сыграли испорченные отношения с его руководителями, особенно с директором Ефремовым, недоверие к его компетенции и порядочности. Общение стало только заочным и официальным — письмами, телеграммами, телефонограммами.
А на том, прощальном ужине 28 февраля все было по-другому. Наборный цех всегда являлся как бы продолжением, частью редакции, недоразумений между нашими коллективами никогда не существовало, и вполне естественно, что на этом вечере царила добрая, теплая и сердечная обстановка, над которой не могла не витать легкая грусть. Утром 1 марта была наглухо закрыта высокая широкая дверь, соединявшая редакцию с издательством. Тогда казалось, что рано или поздно возникнет в жизни нечто такое, что заставит эту дверь открыться, — ради взаимных интересов двух известинских структур. Но этого не произошло, и уже не произойдет никогда.
Два одновременных производственных события (компьютеризация набора и выпуска, смена типографии) окончательно завершили организационный переход «Известий» к полной самостоятельности. Таким образом, в условиях затяжной борьбы с законодательной властью, в условиях нестабильной экономической ситуации в стране АО «Редакция газеты “Известия”» доказало свою жизнеспособность, в чем, безусловно, особенно большая заслуга Игоря Голембиовского. Нельзя сбрасывать со счетов и помощь, которую оказывал ему Эдуард Гонзальез. К сожалению, она не была результативной в развитии компании, в поиске и реализации таких проектов, которые укрепляли бы положение «Известий» на трудном рынке СМИ. Педантичный, нередко мелочный исполнитель принятых решений, он и в 94-м году не выдвинул ни одной инициативы, способной принести редакции финансовый успех. Зато были инициативы сомнительные.
По предложению Гонзальеза купили контрольный пакет акций (80 процентов) акционерного общества закрытого типа (АОЗТ) «Руссика», деятельность которого была относительно близкой к газетной специфике — в области информации: юридической, коммерческой, «кто есть кто» и т. д. Фирма продавала ее по электронным каналам российским и зарубежным клиентам, в первую очередь банкам, крупным компаниям. Раньше у нее имелась небольшая прибыль, но в последний год из-за роста стоимости средств связи и аренды помещений убытки составили 12 тысяч долларов, при том, что годовой оборот составлял всего 100 тысяч долларов. Из протокола видно, что «Руссика» покупалась без должной проработки вопроса. Гонзальез на заседании совета директоров 12 мая: «Соединение “Руссики” с “Известиями” кажется очень перспективным».
Но сказанное не было подкреплено аргументацией. Бизнес-план не представлен совету директоров. Какая-то информация звучала только в ответах на вопросы, которые задавались Гонзальезу и президенту фирмы Н. Покровскому. Оказалось, что в ней занято слишком много — 37 сотрудников.
— Перемещение пятнадцати из них в наше здание снимет с компании бремя накладных расходов, и она сразу станет прибыльной, — комментировал Гонзальез.
Ну а какую площадь займут в редакции эти пятнадцать человек? Может, выгоднее сдавать ее кому-то в аренду? Судя по подробному протоколу, нужные цифры не назывались. Аргументы сводились к размытым ощущениям: «кажется перспективным», «идея выглядит прибыльной».
А. Иллеш. Сегодня мы обсуждаем не готовый вопрос. Мы узнаем минимум информации. Такие серьезные вопросы надо готовить тщательнее.
В. Руднев. При голосовании воздержусь, так как не видел никаких документов «Руссики».
И. Голембиовский. Мы стратегически решили, что надо обрастать дочерними предприятиями. Вложение в «Руссику» кажется мне привлекательным, поскольку дает возможность соблюсти наш главный интерес — получение прибыли.
В итоге «Руссику» купили. Через четыре месяца новое предложение Гонзальеза: создать при редакции акционерное общество «Агентство “Последние известия”». Цель — собирать материалы для анализа и экспертных оценок с публикацией в «Известиях». Оплата — гонораром. Руководителем назван политический обозреватель «Известий» Теймураз Степанов. По штату намечено 35 сотрудников, сосредоточенных в трех группах: операторов для ввода данных, сборщиков информации, аналитиков. Кадровую основу должен был составить коллектив аналитического центра «Бастион» при Московском государственном университете.
М. Бергер. Поразительно велико число сотрудников — по западным меркам это целый исследовательский институт. Но ведь это предполагает и большой фонд заработной платы. В очередной раз мы входим в создаваемую структуру «площадью», а известна ли ее стоимость?
И. Голембиовский. Оценкой здания для оформления страховки мы как раз сейчас занимаемся.
В. Руднев. С одной стороны, штаты сокращаем, с другой — увеличиваем. Остаются непонятными основы финансовых и деловых отношений. Вкладывая собственные средства и отдавая часть площади, не знаем, сколько в результате получим, на какой основе и так далее.
Э. Гонзальез. Нам еще предстоит отработать механизм взаимодействия, поскольку одна из сторон физически просто не существует. Конечно, мы надеемся на прибыль, но если ее не будет — ликвидируем это предприятие.
В итоге решили учредить «Последние известия». Ни «Руссика», ни агентство возлагавшихся на них надежд не оправдали. Через шестнадцать месяцев, 12 сентября 1995 года на заседании совета директоров был поднят вопрос о том, как складываются отношения с дочерними предприятиями. Отвечал Гонзальез:
— «Руссика» вышла на ноль. Но возможны и плюсовые результаты. Просил бы усилить контрольные функции за фирмой — там много тратят на премии и зарплату. Что касается агентства «Последние известия», то полагаю, что не скоро дождемся от него прибыли.
Еще через год и два месяца, 14 ноября 1996 года на заседании совета директоров снова был задан этот вопрос.
Гонзальез. У «Руссики» вместо ожидаемых прибылей имеем «ноль» или даже минус. Есть предложение: вместо того чтобы сейчас разбираться с «Руссикой» по мелочам, подготовить договор с нею по арендной плате и начать реализовывать его с 1 января.
И. Голембиовский. Мы боролись за этот проект, потому что считали его перспективным. За два года работы в общем-то мы получили очень мало. Я бы предложил Покровскому составить бизнес-план на перспективу.
Т. Степанов, руководитель агентства «Последние известия». Доходность этого предприятия на нуле. Сейчас, когда мне предложили отдел, я чувствую себя неуверенно, словно я не справился с работой.
Тут надо больше сказать о Темо Степанове, он же Теймураз Мамаладзе. Армянин из Грузии, юрист по образованию (закончил юрфак МГУ), хорошо известен и уважаем как журналист. Лауреат премии Союза журналистов СССР, автор нескольких книг очерков и публицистики. Начинал в газете «Вечерний Тбилиси», успешно работал в «Комсомольской правде» — сначала собкором, затем в аппарате редакции. Став руководителем «ГРУЗИНФОРМа» (тбилисского отделения ТАСС), сблизился с первым секретарем ЦК Компартии Грузии Шеварднадзе, помогал ему в написании речей, докладов. Когда в 1985 году Шеварднадзе назначили министром иностранных дел СССР, он привел в МИД только своего охранника и одного нового сотрудника в качестве помощника — им был Степанов-Мамаладзе. Назначался членом коллегии МИДа, получил ранг Чрезвычайного и Полномочного посла. После возвращения Шеварднадзе в 92-м году в Грузию снова работал с ним как с председателем Госсовета республики, затем председателем парламента, главой государства.
Появление Темо весной 94-го в роли политического обозревателя в «Известиях», где набирался опыта в международном отделе способный к журналистике его сын Георгий, объясняется очень давней, с тбилисской юности, и очень близкой дружбой с Голембиовским. Это кадровое решение вызвало в редакции немало негативных разговоров. Отдавая должное профессиональному прошлому нового сотрудника, многие известинцы считали, что газете вполне достаточно двух политических обозревателей в лице выдающихся журналистов — Станислава Кондрашова и Отто Лациса, активно работающих по всему спектру актуальной международной и внутренней тематики. Третий человек в таком ранге, даже если бы он был столь же авторитетным и влиятельным, как те двое, газете с ее ограниченной площадью явно не требовался.
Удивление и раздражение это назначение вызывало еще и потому, что оно в корне противоречило неоднократным заявлениям главного редактора о необходимости обновлять редакцию за счет молодежи, создавать все условия для ее творческого и карьерного роста. Когда принимали Степанова-Мамаладзе, ему без трех месяцев было уже шестьдесят лет, а тем временем указывали на дверь людям фактически того же поколения, которые очень много сделали для «Известий» и еще оставались в хорошей профессиональной форме. Чуть ли не в те же дни был заключен контракт всего на восемь месяцев с Леонидом Шинкаревым, Ириной Дементьевой и Эллой Меркель, а 30 декабря их уволили по сокращению штатов. Двумя неделями раньше их судьбу разделила незаурядная, искрометная Ирина Овчинникова из этого же звездного ряда журналистов-известинцев. Ну а чтобы хоть как-то успокоить ветеранские сердца, всем хладнокровно отправленным на пенсию — их число за декабрь составило чертову дюжину — было предложено стать с 1 января 1995 года внештатными корреспондентами газеты «с сохранением редакционных удостоверений и предоставлением рабочего места, права пользования телефонной связью, библиотекой и информационными материалами, а также редакционной оргтехникой и с повышенной в два раза оплатой гонорара за публикации». И в то же время специально вводится дополнительная, высокооплачиваемая должность третьего полит-обозревателя.
Но было бы неверным считать, что Голембиовский привел Темо в «Известия» лишь потому, что они старые друзья. Конечно, фактор дружбы сыграл здесь основную роль, но важной при этом мотивацией, на мой взгляд, было еще и желание Игоря использовать обещанный Гонзальезом информационный потенциал фирмы «Последние известия» на страницах газеты. Успешно этим мог заниматься человек, имеющий опыт работы с информацией и ее анализом. Таким человеком и видел Игорь своего друга. Вот почему куратором фирмы от редакции, фактическим ее руководителем стал именно Степанов-Мамаладзе. Он энергично взялся за работу по подготовке газетных публикаций. Что касается непосредственно бизнеса фирмы, то куратор в него не вникал, по собственному лично мне признанию он его не понимал и потому боялся. И все надеялся, что Голембиовский переведет его на чисто газетную работу — дождался этого через два года, став редактором отдела. Отсюда и приведенные выше его слова на совете директоров 14 ноября 1996 года об агентстве «Последние известия»: «Доходность этого предприятия на нуле. Сейчас, когда мне предложили отдел, я чувствую себя неуверенно, словно я не справился с работой».
Время показало, что не Темо «не справился с работой», это не справилось все правление нашего АО, как и его совет директоров, одобрившие проекты «Руссика» и «Последние известия». Без четких целей и задач, без настоящих бизнес-планов и квалифицированного руководства обе фирмы были неспособны принести тот результат, что «казался перспективным». Из «нуля» они так и не вышли, на этом и прекратили свое существование. Не лучший итог и еще у одной инициативы Эдуарда Гонзальеза — 8-полосной телевизионной вкладки на голубой бумаге.
Как я уже говорил, в ноябре 93-го в штатном расписании редакции появился новый отдел — «Известия-ТВ», насчитывающий десять человек. Эта команда должна была еженедельно выпускать приложение к газете, на которое возлагались большие надежды, сформулированные следующим образом:
— …публикуемые в нем материалы (о людях и передачах телевидения, телепрограммы и анонсы к ней, всевозможная информация, социология ТВ и т. д.) вызовут дополнительный интерес читателей к «Известиям», значит, и рост тиража газеты. А больше тираж — больше рекламы, выше ее цена;
— привлечется много рекламы на страницы самого этого приложения.
— Это идея чисто коммерческая: благодаря дополнительной рекламе заработать для редакции больше денег, — объяснял новый замысел Гонзальез. — Народ не может обходиться без телевидения, интересуется не только тем, что на экране, но и за экраном. А узнавать о многом будет из нашей газеты. В успехе не сомневаемся.
Впервые это приложение вышло на следующий день после старого Нового года — 14 января. И сразу же обратило на себя внимание читающей публики необычным голубым цветом бумаги. До этого уже полтора года мы печатали совместную с лондонской «Файнэншел таймс» вкладку «Финансовые известия» на розовой бумаге. Теперь наша газета становилась трехцветной. Само по себе это не могло гарантировать рост популярности, все же главным критерием оставалось содержание, а по этой части третий цвет не произвел ожидавшегося фурора. Огорчила уже первая полоса первого выпуска: она открывалась большой статьей, которую никогда не напечатали бы «Известия» по этическим соображениям. Посвященная коррупции на телевидении, она была анонимной от начала до конца — не назывался ни автор, ни источники информации. Никакой конкретики, только намеки и бездоказательные обвинения непонятно кого и почему. Не спасала от брезгливого впечатления приписка от редакции:
Мы отдаем себе отчет в том, что многие суждения и выводы автора, возможно, излишне обобщены и субъективны. Но если в материале уловлена хотя бы только тенденция, наметившаяся во внутренней жизни телевидения, это уже повод бить тревогу. Готовы опубликовать мнение тех, кто не согласен с автором статьи.
Уже по этой топорной формулировке, как и по каждому абзацу статьи, было видно, что она продиктована не озабоченностью коррупцией на ТВ, вовсе не «била тревогу» в связи с нею, а преследовала совершенно другую цель — вызвать большой шум и тем привлечь внимание как читателей, так и работников телевидения к дебюту самой вкладки. Это был прием не из серьезной журналистики, он перекрашивал голубые страницы в желтые с их погоней за слухами, скандалами, сплетнями.
В числе тех, кто готовил эту вкладку, были хорошие журналисты, знающие специфику телевидения. На голубых страницах появлялось немало информации, суждений, удовлетворявших читательские запросы. Но в целом дело не пошло, содержательно и стилистически оно расходилось с главной частью газеты, воспринималось больше как ведомственное, технологичное и довольно тусовочное издание. Наверное, оно могло бы быть другим, качественным и интересным, но закладывать для этого основу надо было еще на берегу — на стадии выработки концепции, обдумывания рубрик, тематики, способов подачи, подбора команды, авторов. И делать все это надо было в стыковке с редакцией «Известий», чтобы исключить в дальнейшем вкусовые и профессиональные расхождения, недопонимание, конфликты. Но как многое у нас было заведено, здесь тоже возобладал подход по принципу «авось получится». Не получилось.
Гонзальез на совете директоров в июле 94-го года:
— В июле сокращается объем рекламы на 30–35 процентов. В первом полугодии было по 71 полосе в месяц, в июле — 45 полос. Первыми это почувствовали наши товарищи из отдела ТВ. Их вкладка вместо еженедельной стала выходить раз в две недели, что делает ее, честно говоря, бессмысленной.
Выступая в апреле 1995 года на собрании АО с докладом об итогах предыдущего года, Голембиовский сказал: «Приложение “Известия-ТВ” не оправдывает себя, и новому совету директоров необходимо решать его судьбу».
Через два месяца Гонзальез на заседании совета директоров: «Правление АО предлагает отказаться от публикации в июне приложения ТВ. Рекламу для него можно получить с трудом и с большой — до 20 процентов скидкой. Президент уже предупредил работников отдела ТВ о сокращении».
Как пришли в один день десять человек, так все в один день и ушли. По-человечески этих людей было жаль. В их неудаче в «Известиях» виноваты не только они. Но с других никто ничего не спросил ни за что — ни за провал дела, ни за большие деньги, ушедшие в течение полутора лет на зарплату и прочие расходы, включая покупку голубой бумаги.
Как-то так все время выходило, что утвержденные проекты, которые инициировал Гонзальез, в итоге оказывались несостоятельными, а бизнес-идеи других известинцев доходили только до Гонзальеза, на этом рубеже задерживались и гибли. Так было с уже называвшимися здесь предложениями Игоря Абакумова, ряда других сотрудников. Вспоминаю и собственную историю.
Начну с цитирования своей записки Голембиовскому, к которой я прибегнул в порядке освоения компьютера:
Уважаемый Игорь Несторович!
Занимаясь в минувшие выходные поисками замка для квартиры, купив при этом с десяток газет с обилием рекламы чисто московского значения, направленной на повседневные интересы жителей города, я имел возможность неторопливо беседовать с многими продавцами газет.
Один из них (в метро под редакцией) на вопрос, как расходятся «Известия», сказал, что в общем неплохо, но лучше на неделе, труднее в субботу и воскресенье. И добавил: хотя москвичи знают, что утром в понедельник все газеты не выходят, тем не менее он часто слышит от людей на бегу: «Какая сегодня свежая газета?». Его мысль, обращенная ко мне: если найдется газета, которая первой в Москве начнет выходить утром в понедельник, спрос на нее в рознице будет очень большим.
При всех своих последующих беседах с киоскерами я уже спрашивал: «Если бы “Известия” выходили утром в понедельник, как бы продавались?». Ответ единодушный: быстро и много экземпляров.
Этот экспромт — мини-маркетинг — может, на мой взгляд, побуждать нас к изучению вопроса о выходе «Известий» в понедельник на Москву и пока только в розницу. Известно, что в воскресенье типографии не работают, у нас пока нет своей налаженной системы передачи газеты в розницу. Но все это не должно нас останавливать в попытке изучить вопрос. Ведь возможны большой спрос на такой выпуск и немалое число предложений рекламы, прежде всего московской, потребительской (только один последний номер «Экстра-М» насчитывает 72 полосы такой рекламы).
Не кажется нерешаемой проблема кадров для «“Известия” — понедельник». Это может быть, скажем, 16-полосный номер меньшего, чем главная газета, формата, для которого достаточно было бы 10–12 пишущих журналистов и фоторепортеров. Редактором мог бы быть С. Дардыкин.
Помимо всего прочего, этот номер мог бы стать хорошим полигоном для отработки идеи региональных выпусков, за реализацию которой мы рано или поздно должны взяться, чтобы выжить и хорошо жить.
12 сентября 1994 г. В. Захарько
Набросав все это в спешке по ходу работы над текущим номером, я вручил записку Игорю со словами:
— Прочти на досуге. Если увидишь там какое-то зерно, я готов собрать нужные сведения и все обдумать серьезнее.
Игорь не заставил ждать, вскоре зашел ко мне:
— Зерно есть, берись за проработку. Подумай, кто мог бы возглавить этот выпуск.
Я сказал, что в записке назвал Дардыкина, у него есть опыт пробного выпуска глянцевого журнала в нашем издательстве.
— Да видел я эту пошлость с голыми девицами! — был ответ. — Не надо Дардыкина, его тянет в бульварщину. Не обязательно кого-то из «Известий».
Я поговорил с Колей Боднаруком, Ядвигой Юферовой насчет кого-то из их прежних коллег по «Комсомолке», образовавших «Новую газету». Они рекомендовали Сергея Кожеурова, первого главного редактора этой газеты, которого недавно сместил основной ее спонсор и сам занял руководящее место. Я позвонил Сергею, представился, пригласил в «Известия». Заинтересовавшись моим предложением, он им увлекся. Мы неоднократно виделись, обсуждали вопросы, которые потребуют решения при запуске нового издания, их было много. С какой типографией можно договориться о работе в воскресенье, куда и на чем развозить по городу тираж, кто возьмется его продавать? Цена набора и верстки, печати, бумаги, распространения, причем для разных возможных форматов газеты и разных тиражей? Ну и разумеется, какой должна быть газета — варианты формата, объема, красочности, назначения полос, структура редакции, численность работающих?..
Мы встретились и втроем с Голембиовским, по итогам разговора он одобрил кандидатуру Кожеурова. Основную дальнейшую работу выполнил Сергей. Когда все было прописано и просчитано, я отнес папку с бумагами Игорю. Через день или два он сказал мне, что проект ему нравится, только надо будет еще кое-что доделать, учесть возможные пожелания Гонзальеза — папка ему передана.
Пожелание у Эдуарда было единственное: закрыть тему и больше к ней не возвращаться.
— Идея правильная, — сказал он мне. — Но мы не будем ломать порядок, при котором газеты в понедельник не выходят — проблем не оберешься.
После этого я зашел к Голембиовскому, передал слова Гонзальеза.
— Я уже в курсе, — ответил он. — Наверное, Эдик прав: нам это дело не по силам.
— Но что я скажу Кожеурову? — разозлился я. — Он потратил время, хорошо поработал!
— Надо быть принципиальным: скажи правду, — облегченно засмеялся Игорь.
Со временем идея пришла и в другие головы. Первым, если не ошибаюсь, освоил выпуск на понедельник «Московский комсомолец», у которого сил — финансовых, кадровых, связей и влияния — было тогда уж точно поменьше, чем у «Известий». Рынок заставил перейти на такой режим работы все московские редакции ежедневных газет. Одними из последних были «Известия».
Оглядываясь на все тот же 1994 год, замечу, что и сам Голембиовский публично признавал неблагополучие с развитием бизнеса нашим АО. В докладе на собрании об итогах предыдущего года он сказал, что практически единственным у нас источником доходов является газета «Известия». Приведенные цифры это подтверждали. Доходы АО составили 36 миллиардов 764 миллиона рублей, из них на долю газеты (вместе с «Финансовыми известиями») приходилось 96,8 процента. Остальные деньги поровну принесли «Неделя» и «Закон». Благодаря именно газете почти за три года существования АО мы не взяли ни одного кредита и все это время получали прибыль, в 94-м она превысила 7 миллиардов 378 миллионов рублей. Но новых источников поступления средств по-прежнему не было, и они ниоткуда не ожидались.
Единственной удачей, да и то временной, оказалась еженедельная 8-полосная вкладка «Экспертиза», на страницах которой подвергались экспертизе потребительские товары, услуги, проекты. Специально образованный отдел возглавил Виктор Толстов, в него вошли Татьяна Худякова, Ляля Ошеверова, Алексей Савин, Александр Мельников и вернувшийся в редакцию после закрытия российско-американского еженедельника «We/Мы» Владимир Шмыгановский. Вкладка стала привлекать внимание рекламодателей, но Гонзальез не дал ей управленческой воли, не допустил развития «Экспертизы» в самостоятельную дочернюю структуру, она сникла и трансформировалась в обычную, одну из многих газетную рубрику.
Однажды поздним осенним вечером в узком кругу за виски (Голембиовский, Друзенко, Боднарук и я) в момент разговора об экономике газеты Игорь вдруг произнес:
— Гонзальез не тянет. Надо искать замену.
Мы трое переглянулись: раньше говорилось все наоборот. Бутылку еще только открыли, так что сказано это было на трезвую.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.