Исторический очерк

Исторический очерк

Несмотря на то, что злоупотребление наркотиками стало одной из важнейших мировых проблем совсем недавно, в XX веке, опыт употребления людьми наркотических веществ измеряется тысячелетиями. Мифы и легенды, а также исторические хроники разных народов содержат информацию, в которой можно уловить вечную потребность бегства на какое-то время по ту сторону реальности, в мир, где царят доброта и любовь. В человеческом разуме всегда теплится мысль об иной реальности, существующей параллельно тому миру, в котором мы проводим большую часть своей жизни. Та, другая реальность может быть воспринята лишь духовным познанием, но переживания такого рода весьма редки в обыденной жизни обычного человека, – для этого требуются особые обстоятельства. Свидетельства о существовании иной реальности, звучащие из уст тех немногих, кому удалось в нее заглянуть, укрепляют веру в ее существование почти у всех людей и поддерживают их потаенную надежду на то, что может когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, им удастся открыть этот искусственный рай и побывать в нем. Великий путешественник за пределы реальности Альдус Хаксли как-то сказал, что не верит в возможность отказа человечества от искусственного рая. Вера в его существование является непременным условием для победы над многочисленными Сциллами и Харибдами во время нашего путешествия в потоке времени и для того, чтобы защитить от мучений душу человека.

Уже в самом начале своего существования первобытный человек стал лицом к лицу с жестокой природой, полной опасностей и ловушек, вызывающих в душе страх и одновременно стремление победить или избежать их. Учитывая его эволюционное несовершенство можно понять, что первобытный человек не всегда был в состоянии оказать сопротивление врагам и понять связь закономерности и случайности в мире объектов и явлений. Поэтому его переживания часто носили хаотичный, неупорядоченный характер, и это вело к искаженному восприятию мира, к зарождению в сознании иррациональных страхов. Для первобытного человека мир был сценой, на которой он играл роль жертвы, переживая ежедневно свое несовершенство и враждебность, окружавшую его со всех сторон.

Кроме реальных опасностей, мир человека в то время был населен мистическими силами и демонами, с которыми не сразишься топором или стрелой. В борьбе с угрожающими силами, происхождения которых человек не знал или только смутно догадывался, нужны были более могучие средства. Полная беспомощность перед неведомым и страх перед смертью вынуждали человека искать помощи или забвения в другом мире или у Богов. Сон дарил ему исполнение желаний, но иллюзия сна длилась очень недолго, и, проснувшись, человек снова чувствовал себя в одиночестве и в опасности.

По натуре своей человек любопытен и потому сам тянется к неведомому. Ему совсем не трудно оказалось открыть, что природа в своем изобилии предлагает ему растения, которые повышают настроение и прибавляют сил, делая жизнь, хоть ненадолго, более легкой и не такой мучительной. Люди, живущие в разные исторические эпохи и в разных частях света, узнают растения, корни или листья которых содержат соки, обладающие таинственной силой.

Первые исторические, записи о далеком прошлом рода человеческого содержат данные о том, что практически все народы, начиная с доисторического периода, употребляли наркотики растительного происхождения по причине их необычных способностей – менять установившийся взгляд на окружающий мир и иллюзорно исполнять желания, тем самым укрепляя веру человека в могущество сверхъестественных сил.

Существует гипотеза, что еще в раннем палеолите (40 000–10 000 лет до нашей эры) состоялось первое знакомство человека с наркотиками. Из документов и исторических хроник известно, что шумеры, китайцы, индийцы, древние греки, ацтеки и племена Сибири хорошо знали действие некоторых наркотиков, используя их для своих целей. Отдельные наскальные рисунки позволяют предположить, что уже тогда посредством магических обрядов и церемоний, связанных с плодородием и охотой, человек пытался изменять состояние сознания.

На ранних фазах филогенетического развития, когда контроль над сознанием находился в начальной стадии или был менее строгим, чем сегодня, проникновение элементов из человеческого подсознания в сознание облегчали относительно примитивные технические приемы: танец или монотонный ритм музыкального инструмента. Древний экстаз выполнял для первобытного человека функции и религии и медицины.

Одновременно с развитием духовной жизни человека и с процессом его социализации силы общественного давления становились строже, а контроль над инстинктами – все суровее. Неосознанно зарождались новые душевные ценности, существование наполнялось новым смыслом, но осознать его становилось все сложнее. Необходимо было менять технику общения с подсознанием, чтобы расширить границы своего «Я» и освоить пути в пространства новых переживаний.

Раннее открытие наркотиков помогло человеку установить контакт с собственным подсознанием, а также облегчило вхождение в состояние экстаза, в котором он переживал впечатления общения со сверхъестественными силами, приносящими ему утешение или тайную информацию из какого-то другого мира.

Так как чаще всего это были растения, обладающие сильными психоактивными свойствами, люди были склонны приписывать волшебные и чудотворные качества всем растениям, в том числе и совершенно нейтральным. Первобытный человек считал растение святыней и собственностью Бога, поэтому употребление всевозможных субстанций растительного происхождения строго контролировалось колдунами, жрецами и шаманами. Самым ярким примером туг может служить мандрагора, корень которой формой похож на человеческую фигуру. Почти все народы мира связывают с мандрагорой какие-то легенды.

С развитием форм общественной жизни и возникновением более организованных и сложных людских сообществ выделяются личности, исполняющие особые функции и имеющие большое влияние на жизнь сообщества. Это вожди племен, волшебники, маги, шаманы, жрецы и т.д. У одних в руках духовная власть, у других – светская. Иногда они держат в руках обе ветви власти. Те, кто обладает духовной властью, пользуются привилегией общения с высшими силами, а также посредничества между этими силами и обычными людьми. В доисторические времена, да и позже, право употребления наркотиков, с учетом того, что они вызывают необычное состояние духа, имели только избранные, да и то только с определенной целью. Для простых смертных очень продолжительное время наркотики являлись табу, а их самовольное употребление влекло за собой самое суровое наказание. Благодаря этим верованиям и запретам многие народы защитили себя в будущем от разрушающего действия наркомании. По древним обычаям наркотики употребляли только те, кто верил в их чудотворное действие, и, кроме того, использовали их разумно. Как святая тайна, охранялись рецепты приготовления чудесных напитков и особенности их применения, чтобы непосвященные не узнали «искусственный рай» и не начали самостоятельные поиски истины. Таким образом, привилегированным классам удалось, хотя и из эгоистических соображений, оградить народ от массового и неразумного употребления наркотиков, которые бы его быстро уничтожили. Позже, одновременно со стиранием границ между народом и привилегированным классом, появляются куда более широкие возможности контакта широких масс с наркотиками.

Первым упоминаемым в истории растением с психоактивными свойствами был мак Еще пять тысяч лет назад его использовали шумеры, жившие на землях Нижней Месопотамии (современный Ирак). На глиняных табличках, обнаруженных спустя века в Ниппуре, остались рекомендации приготовления и употребления опиума. Шумеры называли его «гиль» что , означает «радость». Шумеры также знали и использовали психофармакологические эффекты многих других растительных субстанций.

Позже знания о лечебных свойствах мака в Персию и Египет принесли вавилонцы. Известно также, что опиум использовался в медицинских целях греками и арабами. Эти народы, кроме исторических данных, оставили об опиуме множество легенд.

Гомер, великий древнегреческий поэт, две с половиной тысячи лет тому назад написал в одной из своих поэм, что Елена, дочь Зевса, подливала солдатам в вино какие-то соки, под действием которых они забывали о страхе и боли.

Очень похожа на эту другая легенда, рассказанная Гомером в «Одиссее». В ней Гомер говорит о том, как прекрасная Елена, жена царя Менелая, подала Телемаку, сыну Одиссея, который прибыл в их дворец, разыскивая своего отца, кубок с напитком, называемым «непентес»:

В чаши она круговые подлить вознамерилась соку,

Гореустдного, миротворящего, сердцу забвенье

Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал с благотворным

Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,

Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил,

Если б нечаянно брата лишился иль милого сына,

Вдруг пред очами его пораженного бранною медью…

Перевод В.А. Жуковского

Существует предположение, что «непентес» Гомера, заставляющий забыть боль и горе, это самый настоящий опиум. В книгах Геродота, Аристотеля и Плиния имеются упоминания об опиуме и его действии. Народы критской цивилизации возводили статуи богини мака и, поклоняясь ей, украшали ее голову надрезанными маковыми головками, из которых вытекал чудесный сок. В VII веке до н.э. Гесиод сообщает о существовании города Микены (Город Мака).

В восьмом веке арабы расширили границы выращивания мака от Малой Азии до Индии и Китая. Они считали мак священным растением, которое открывает врата рая тем, кто его употребляет.

О гашише как лекарстве от кашля и от поноса говорится в 2737 г. до н.э. в лечебнике китайского императора Шен-Нуна, хотя уже гораздо раньше он упоминался в легендах именно по причине его психоактивных свойств. В древнем Китае гашиш использовался как обезболивающее средство при хирургических операциях, и в Индии он также использовался как лекарство.

Также в древнем индийском эпосе «Атхарва» и «Ригведа» (1500 лет до нашей эры) упоминается гашиш, называемый там «небесным проводником». Индийский священный напиток сома, известный задолго до нашей эры, пили только жрецы и посвященные. Он готовился из разных растений и также из индийской конопли, из которой производится гашиш.

Поэма «Ригведа», считающаяся самым древним и грандиозным религиозным произведением, из всех, что создало человечество, в более чем ста псалмах восхваляет действие сомы, которая «оденет то, что обнажено, излечит то, что изранено, научит слепца как прозреть, хромого – как ходить; бедняка – как стать богатым». Сома занимала также значительное место в эротической традиции наиболее сложных религиозных культов тех времен.

Само происхождение названия «гашиш» имеет романтический привкус легенды. Великий путешественник Марко Поло привез из Персии предание о Хасане ибн ас-Саббахе, старце с гор, который для себя и своих светских и религиозных соратников ассасинов построил крепость на обрывистой горе Аломут. Воины Хасана были известны своей храбростью и беспощадностью. Их главными занятиями были война или убийства наиболее влиятельных людей Персии того периода. Также они воевали и против крестоносцев. Говорили, что при одном только слове «ассасин» крестоносцев охватывал страх.

За употребление гашиша, который нашел у Хасана ибн-Саб-баха весьма своеобразное применение, члены этого ордена на востоке получили название гашишинов (по-арабски «хаш-шашин»). Крестоносцы, которым они наносили весьма чувствительные потери, изменили этот термин в «ассасин». Так стали называть членов этой организации в Европе, а несколько позже слово стало нарицательным и вошло во французский и некоторые другие европейские языки, приобретя значение коварного убийцы.

Члены низших степеней посвящения в секте назывались «фе-дави», что означало – жертвующий собой за веру. Этих фе-дави Хасан ибн-Саббах подбирал, главным образом, из сильных и смелых юношей, принадлежавших по преимуществу к бедным слоям населения, и воспитывал их в абсолютном повиновении своему слову. Для того, чтобы настроить их должным образом и подготовить к подвигу, он, прежде всего путем настойчивой религиозной обработки превращал их в исступленных фанатиков, а потом, в нужный момент, одурял гашишем.

Одурманенного юношу, пока он находился в бессознательном состоянии, переносили в потайной сад, окруженный высокими стенами и оборудованный в соответствии с мусульманскими представлениями о рае. Здесь подготавливаемый к подвигу федави, очнувшись, блаженствовал короткое время в объятиях прекрасных «гурий» и наслаждался всевозможными удовольствиями. Затем его усыпляли снова, переносили в обычную обстановку и на следующий день уверяли, что молитвами шейха душа его только что побывала в раю и что испытанное там блаженство будет его вечным уделом, если он сложит голову, выполняя поручение вождя.

После этого федави бесстрашно шли на смерть, становясь слепыми орудиями Хасана, который с их помощью очень скоро навел ужас на самых могущественных сановников своего времени и даже на носителей верховной власти. Тот, на кого указывала своим адептам беспощадная рука Хасана ибн-Саббаха, был уже обреченным человеком, как бы высоко он ни стоял: почти не было случая, чтобы кинжал федави не поразил намеченную жертву. А если был бессилен кинжал, то наверняка действовал яд.

Убийство, как правило, совершалось открыто, на людном месте, причем убийца и не пытался бежать: он с восторгом принимал смерть, уверенный в том, что купил себе вечное блаженство, уже испытанное им однажды. В тех редких случаях, когда федави, совершив предписанное убийство, почему-либо избегали смерти, их матери плакали и чуть ли не проклинали сыновей за то, что они упустили такой верный случай попасть в рай.

Это свидетельство Марко Поло можно принять как первое историческое упоминание о массовом употреблении наркотика в политических и религиозных целях.

Древние культуры использовали также в религиозных целях галлюциногенные грибы. Так, например, в Мексике был найден большой каменный гриб с высеченным на ножке обликом Бога. Предполагают, что возраст находки свыше десяти тысяч лет. История мексиканских галлюциногенных грибов тесно связана с ацтекской и мексиканской культурами. В древней Мексике был известен гриб, который рос только во время грозы, под сверкание молний и раскаты грома, из чего делался вывод, что гриб этот связан со сверхъестественными силами.

Вообще, для древних народов грибы были окутаны ореолом тайны. Для первобытного человека оставалось загадкой, как гриб рождается без зерна, почему он так быстро появляется на свет сразу после дождя и также быстро исчезает без следа. Древние видели в рождении грибов символику нескончаемого круга возрождений Бога на земле, так как зачатки некоторых грибов напоминают визуально мужской половой орган, а позже, когда разворачивается шляпка гриба, – соединение мужского и женского половых органов. Этот акт непременно должны были сопровождать громы и молнии.

Интересно, что вера в божественность грибов была достаточно широко распространена среди древних народов. Похожие и даже иногда идентичные верования о происхождении галлюциногенных грибов в таинственных и драматических обстоятельствах можно встретить в народных суевериях Японии, Филиппин, Таджикистана, и у мавров, где слово «ватитири» одновременно означает и гром и гриб.

Мексиканский гриб, известный науке как Psilocibae mexicana на протяжении веков использовался ацтеками в религиозных обрядах. Испанские конквистадоры оставили письменные свидетельства о массовом употреблении «божественного» или «чудодейственного» гриба во время коронации Монтесумы, целью которого было внушить подданным Монтесумы идею о его божественном происхождении. Испанский врач Эрнандес считал этот гриб главным элементом религии ацтеков. Каменные грибы, найденные в Гватемале, и насчитывающие приблизительно три тысячи лет, свидетельствуют о том, что индейцы Майя также исповедовали культ грибов.

И в древней Греции в религиозных целях использовались галлюциногенные грибы. Известно, что напиток, использовавшийся во время елисейских мистерий, был изготовлен из грибов, изменяющих состояние сознания и вызывающих необычные видения религиозного характера.

Возникновение города Микены связано с видением, которое пережил его основатель, после того как съел галлюциногенный гриб, в честь которого и был назван город (mykos – по гречески гриб). Некоторые современные ученые (например, известный миколог Р. Гордон Уоссон, сам имеющий опыт общения со священными грибами) считают весьма вероятным, что божественная идея могла посетить древнего градостроителя вследствие того, что он случайно съел гриб, обладающий галлюциногенными свойствами.

Некоторые сибирские племена с целью достижения экстаза и религиозных видений поедали во время ритуальных обрядов ядовитый гриб, широко известный под названием мухомор (amanita muskaria). Среди самоедов был распространен обычай пить мочу людей, отравленных мухомором, чтобы выделенный таким образом яд, не угрожая жизни, мог вызвать «легкие мистические переживания». Викинги также хорошо знали этот гриб, и чтобы повысить боеспособность и разжечь в себе ненависть к неприятелю, они употребляли его перед схваткой.

Галлюциногенные грибы использовались и шаманами. Шаманы – это «избранные» в сибирских племенах, обладающие необычными душевными качествами. Войдя в состояние экстаза, они пытались установить контакт со сверхъестественными силами для того, чтобы использовать их с целью повлиять на ход событий в реальной жизни, предсказать будущее или вылечить больного.

Состояния экстаза глубоко религиозного или мистического содержания можно иногда достичь с помощью чисто психологических или психофизиологических приемов: полный многодневный пост, самобичевание, аскеза, специальные дыхательные упражнения и созерцание, медитация, ритуальные танцы или слушание ритмичных барабанных ударов в полной изоляции от других звуковых эффектов.

Эти методы, однако, требуют больших психических и физических усилий и времени, поэтому шаманы часто решаются на более легкий и быстрый способ вхождения в экстаз путем употребления внутрь галлюциногенных грибов. Впечатления от действия этих грибов вполне можно сравнить с «трипом» (от английского trip – путешествие) наркомана, вызванным ЛСД или мескалином.

Среди растений, вызывающих изменение сознания и восприятия, особое место занимает разновидность мексиканского кактуса, известного под названием пейотль (lophophora ivilliamsi), который растет в южной части долины Рио-Гран-де. Вера в его магические свойства уходит в глубь веков.

Кортес и его конквистадоры, которые прибыли в Новый Свет, познакомились с племенем ацтеков, почитающих кактус, называемый ими «теонанацатль», что в переводе означает «плоть бога». Теонанацатль был для ацтеков воплощением великого мексиканского Бога Солнца.

Так как мескалиновое видение Бога находилось в вопиющем противоречии с христианской концепцией, исповедуемой конкистадорами, они запретили ацтекам употребление этого кактуса, которому было дано испанское название riaz diabolika (корень дьявола).

Тех, кто нарушал запрет, наказывали более чем жестоко, – после трех дней пыток им выкалывали глаза. После того, как ацтеки исчезли с лица земли, интерес индейцев к пейотлю на несколько столетий угас. Возродился он только в начале нашего века, точнее в 1914 г., когда образовалась Американская Народная Церковь (Тhe Native American Church), сплотившая несколько десятков индейских племен. Главным ритуалом этой секты была вариация раннехристианского Праздника Любви, во время которого кусочки пейотля используются вместо сакраментального хлеба и вина для причастия. Индейцы относятся к пейотлю как к ценнейшему дару Бога и сравнивают его действие с действием Божьего Духа.

Археологические и мифологические данные во всем мире свидетельствуют о существовании различных растений, соки которых сильнее человека. Наиболее богатым источником информации на эту тему является фольклор.

Средние века изобилуют рассказами о ведьмах и колдунах, а также об их волшебных зельях. Существуют документы, свидетельствующие: в XV, XVI и XVII веках в Европе изготавливались разные мази, действие которых было, похоже, таким сильным, что они могли превращать людей в животных или изменять состояние сознания. Скорее всего, речь здесь идет о каких-то ядах, которые, проникая через кожу, попадали вместе с кровотоком в мозг и вызывали галлюцинации, в которых человек переживал свое превращение в животное или в другое существо, особенно если ему накануне этого что-то подобное было внушено.

Мировая история зафиксировала случайные массовые отравления веществами растительного происхождения, изменяющими состояние сознания. Документы Свидетельствуют о том, что в 994 г. умерло сорок тысяч французов, отравившихся спорыньей, а у еще большего количества людей возникли галлюцинации.

Поводом для преследования известных салемских колдуний в штате Массачусетс в 1692 г. также, скорее всего, послужило какое-то растение. Несколько девочек обвинили большое количество мужчин и женщин в том, что они поддерживали контакт с дьяволом и занимались колдовством. На основании этих обвинений многие люди после пыток были казнены. Хлеб, который в 1692 г. пекли колонисты, был из ржи, привезенной из Европы и зараженной спорыньей. Внимательный анализ протоколов процесса позволяет предположить, что девочки страдали галлюцинациями, а психозы «колдуний» были использованы как подтверждение необычных видений.

Кроме одиночных географических очагов употребления различных веществ, обладающих психоактивными свойствами, Европа не знала большинства сильных наркотиков до конца XIII века, когда крестоносцы привезли с Ближнего Востока опиум.

Первый медицинский препарат, изготовленный из опиума, прописал больному в XVI веке знаменитый Парацельс. Пара-цельс называл опиум камнем бессмертия и часто использовал его в своей практике.

В XVII веке знаменитый английский врач Томас Сайденхэм открыл новый способ получения опиума и назвал этот препарат своим именем.

Первые препараты опиума носили название лаудан. Их использование оказало между прочим большое влияние на литературу Англии. Английская поэтесса Элизабет Баррет Браунинг, которая в детском возрасте пережила несчастный случай, до конца жизни принимала лаудан как обезболивающее средство. Перед смертью она находилась в полной зависимости от наркотика и, скорее всего, писала под его воздействием.

Томас де Квинси в «Откровениях английского оптимиста» писал: «Это средство от всех людских мучений, это тайна счастливой жизни, открытая в одно мгновение. Счастье теперь можно купить за один пенс и носить его в кармане жилета. В бутылочке можно хранить миниатюрный экстаз, а душевный покой пересылать по почте…»

Есть предположение, что великий английский поэт Сэмюэл Тэйлор Колридж свою известную поэму «Куббла Хан» написал сразу после пробуждения от опиумного сна, в котором увидел мифический город Ксанаду. Этот автор также, как и де Квинси и множество других людей искусства, употреблявших наркотики, только гораздо позже осознал свою токсикоманию как серьезную болезнь и понял ее отрицательное влияние на духовные и творческие способности.

В начале прошлого века, точнее в 1805 г., аптекарь Зертюрнер выделил первый алкалоид опиума и дал ему название «морфин» в честь Морфея, греческого бога сна. Несколько позднее, в 1832 г. Робике выделил кодеин, а в 1848 г. Мерк выделил из опиума папаверин.

Изобретение в 1853 г. врачом из Эдинбурга Александром Бу-дом иглы для подкожных инъекций в итоге породило новые проблемы, связанные с более эффективным введением морфина и других алкалоидов опиума. Тогда появилось опасное, ошибочное мнение, что морфин, введенный в организм посредством укола, не вызывает привыкания и тенденции к увеличению дозы.

Хотя употребление опиума в Азии исчисляется тысячелетиями, всеобщее его использование начинается только в XVIII веке, после того, как на рынки континента вышла английская Ост-Индская Компания, которая владела монополией на производство опиума в Бенгалии и огромное количество зелья продавала в Китай. Когда в 1820 г. в Китае был введен запрет на импорт опиума, Компания вначале организовала контрабандную перевозку наркотика, а затем вынудила правительство Великобритании оказать давление на Китай, чтобы насильно возобновить импорт опиума.

Китайский запрет на британский опиум привел в 1842 г. к первой опиумной войне, в которой более мощный военно-морской флот Великобритании вынудил китайцев вновь открыть двери британскому наркотику.

Спустя пятнадцать лет, в 1857 г. вспыхнула вторая опиумная война, в которой к Великобритании присоединились Франция и США. Китай, конечно же, проиграл и эту войну. С целью приостановки оттока золотого запаса и для спасения страны от инфляции Китай начал выращивать собственный опиумный мак. Миллионы китайцев проводили большую часть своей жизни в опиумных курильнях, погруженные в наркотический сон.

На примере опиумных войн мы видим, как осуществлялась коварная политика расширения массового употребления наркотика с целью подчинения одного государства другому, со всеми ужасными последствиями, оказавшими влияние на психическое здоровье нации в последующих поколениях.

Массовое употребление наркотиков в Европе началось в девятнадцатом веке, в период, когда группа интеллектуальных авантюристов начала экспериментировать над собственным сознанием, употребляя наркотики, привезенные из Египта и Индии. Все началось в тот день, когда французский врач Моро де Тур по возвращении из Алжира предложил своим друзьям попробовать «давамеску» – печенье из гашиша. Эффект был ошеломляющим, особенно для группы литераторов, среди которых были Шарль Бодлер и Теофил Готье. Вскоре был организован несколько необычный клуб, известный как «Клуб любителей гашиша», со штаб-квартирой в отеле «Пимодан» в Париже на берегу Сены.

Члены этого клуба регулярно встречались и употребляли гашиш в количествах, которые сегодня можно оценить как очень большие. Бодлер еще раньше пробовал опиум. Эти два великих поэта увековечили свои интимные переживания с гашишем и опиумом: Бодлер – в «Искусственном рае» и поэме о гашише; Готье пережил свои галлюцинации с некоторым самоаналитическим подходом: «Мой слух расширил свои пределы; я слышал звучание цветов: зеленые, красные, синие и желтые тона набегали на меня волнами и волны эти не смешивались».

Позже в этот клуб вступили и другие писатели и поэты того периода. Наиболее известные из них – Верлен и Рембо.

В начале двадцатого века американский писатель Ф. Ладлоу пропагандирует употребление марихуаны и описывает собственные впечатления от ее действия. В тот период повышается интерес и к другим средствам, способным изменять состояние психики. Особой популярностью пользуется закись азота (веселящий газ), исходя из его фармакологических свойств и легкости в применении. Выдающийся американский психолог Уильям Джеймс заинтересовался этим наркотиком и испробовал его действие на себе. Свои впечатления он опубликовал, поставив на первый план религиозное значение ощущений, возникающих в процессе действия психоактивных наркотиков. Один раз У. Джеймс попробовал мескалин, но неожиданно плохо себя почувствовал и воздержался от дальнейших экспериментов. Но, несмотря на неудачу в эксперименте с мескалином, он и в дальнейшем был уверен, что химические вещества могут вызвать в сознании человека мистические состояния и сделать духовную жизнь человека богаче. Это можно частично понять как выражение его индивидуальности, глубокого интереса к религии и мистицизму, в особенности под конец жизни, – именно в этот период он и проводил свои эксперименты.

Нелишне будет вспомнить, что отец психоанализа Зигмунд Фрейд в 1884 г., еще будучи молодым неврологом, употреблял некоторое время кокаин в минуты депрессии, и даже посоветовал одному из своих знакомых использовать кокаин как обезболивающее средство. Свое первое впечатление от действия кокаина он описал следующим образом: «Малые дозы этого лекарства вознесли меня на вершину. Теперь я собираю материал, чтобы сложить хвалебную песнь в честь этого волшебного вещества».

В письмах к своей невесте Марте он назвал кокаин «чудодейственным лекарством». Позже, когда один из его пациентов впал в психоз, вызванный кокаином, и подвергся кошмарным галлюцинациям, Фрейд по-настоящему испугался и отказался от его использования. Он даже стал решительным противником использования кокаина в психиатрии.

1938 год стал очень важным для истории наркомании. В этом году швейцарскому химику Альберту Хоффману удалось синтезировать лизергиновую кислоту, что явилось началом развития массового употребления наркотиков в размерах, которые до этого не имели прецедента в истории человечества.

Через несколько лет, 16-го апреля 1943 г. совершенно случайно Хоффман стал первым, кто испробовал действие нового вещества на себе. Как это часто бывает, первооткрыватель не знал, что же именно он открыл. Вот как он описал свое первое знакомство с ЛСД-25: «Пятница… я должен прервать работу в лаборатории… меня охватило какое-то странное чувство беспокойства и легкой оглушенности… Я дома, лежу на полу и медленно погружаюсь в делириум, о котором я не могу сказать, что он мне неприятен. Он характеризуется исключительно возбуждающими фантазиями. Я лежу в полубессознательном состоянии с закрытыми глазами… меня одолевают фантастические видения необычной реальности с интенсивной игрой красок – как в калейдоскопе».

После экспериментов Хоффмана с ЛСД наркотик этот был занесен в группу так называемых психозомиметических средств, так как была подтверждена его способность вызывать у человека необычные состояния, похожие на психоз.

Вот так после открытия мескалина и выделения его из мексиканского кактуса в мире галлюциногенных наркотиков прибавился еще один. В 1950г. образцы этих двух наркотиков были разосланы ведущим психиатрам мира с целью лабораторного и клинического исследования препаратов, что, как предполагалось, должно было помочь понять сущность и происхождение шизофрении. Предварительные результаты оказались весьма противоречивы, что было понятно: ведь наркотик применялся в разных условиях и при полном отсутствии какого-либо опыта.

Сторонники использования ЛСД-25 уже при появлении первых обнадеживающих результатов объявляли о начале новой эры в лечении психических болезней. Более скептически настроенные и осторожные ученые высказывались реже, и могло создаться впечатление, что истина на стороне энтузиастов. Но, как это часто бывает, когда речь идет об использовании чего-то нового, особенно в медицине, преждевременный восторг быстро уступил место более реальной оценке.

Результаты использования этих наркотиков показали, например, что «модель психоза», вызванная ЛСД-25 или мескалином, вовсе не является аналогом эндогенного психоза и эти два состояния весьма существенно отличаются друг от друга. Потребовалось несколько лет, чтобы интерес психиатров и психологов к ЛСД-25 упал. Эти наркотики и сейчас находят применение в психиатрии, но в более строго и твердо очерченных рамках конкретных патологий.

Когда заинтересованность психиатров галлюциногенными наркотиками ослабла, эти препараты нашли почву для своего развития в несколько другой сфере. Большая заслуга в этом принадлежит писателю Альдусу Хаксли, который «одним солнечным майским утром проглотил сорок граммов растворенного в воде мескалина, сел в кресло и начал ожидать результата», надеясь на посещение миров, в которых Блэйк, Сведенборг или Иоган Себастьян Бах чувствовали себя как дома.

Эксперимент этот Хаксли провел в 1953 г. под наблюдением своего будущего друга, известного ученого Хэмфри Осмонда.

Высказывания Хаксли во время эксперимента записывались на магнитофонную ленту, а Осмонд делал заметки. Эти данные свидетельствуют, что уже через полчаса после употребления мескалина мистеру Хаксли, по выражению Блэйка, начали открываться «врата чистого восприятия». Личность Альдуса Хаксли – философа и мистика, человека много лет страдающего неизлечимой болезнью глаз – была как будто специально сотворена для переживания мескалиновых видений.

Наркотик не привнес ничего нового, он только выкристаллизовал его восприятие мира и прояснил его уже устоявшиеся религиозные и философские убеждения. Свои многочасовые впечатления Хаксли описал в коротком эссе «Врата восприятия». Горячий сторонник употребления мескалина, нового духовного таинства, предоставляющего возможность увидеть мир по-новому, он все-таки сомневался в универсальности этого метода.

Он утверждал, например, что под действием мескалина «воля подвергается глубоким переменам в сторону ослабления. Тот, кто принял мескалин, не видит необходимости в том, чтобы что-то делать…» Увидев стул, он говорит: «Каждый должен видеть вещи такими, какие они есть на самом деле», но сразу же выдвигает сомнение: «если кто-то всегда обладал бы таким виденьем, он никогда не захотел бы делать что-нибудь другое… но как же другие люди? Как же отношения между людьми?» Хаксли сомневается в том, что наркотик может помочь людям лучше понять друг друга. Он может способствовать только субъективному познанию, которое не имеет отношения к другим людям и не несет в себе объективной истины.

Несмотря на это, авторитет писателя, а также необычная тематика, основанная на подлинности пережитых впечатлений, способствовали тому, что книга вскоре стала популярной среди молодых людей, постепенно подготавливая их к психоделической революции, наступившей в начале I960 года.

Год этот считается судьбоносным в становлении современной наркомании. Во время пребывания в Мексике Гарвардский психолог доктор Тимоти Лири съел несколько галлюциногенных грибов, полученных им от какого-то местного колдуна. «Уже через несколько минут я перелетел через границу Ниагары сознания к Мальстрему трансцендентальных видений и галлюцинаций, – пишет Лири. – Следующие пять часов я мог бы описать с помощью множества экстравагантных метафор, но это испытание, несмотря ни на что, было самым глубоким религиозным переживанием в моей жизни».

Этот опыт оказал решающее влияние на дальнейшую жизнь и научную деятельность доктора Лири. Книгу Хаксли «Врата восприятия», а также некоторые из произведений Германа Гессе он трактует как пособия, помогающие идти по психоделическому пути к бессознательному. С той же самой целью Лири переводит и комментирует тибетскую «Книгу мертвых», в которой он находит поразительные совпадения с собственными психоделическими переживаниями.

Лири начинает безгранично верить в преображающую силу наркотиков, в их способность изменить не только личности отдельных людей, но и влиять на становление более справедливых общественных отношений. Своими идеями он заинтересовал профессора Ричарда Олперта, коллегу и товарища по Гарвардскому университету. Совместно они проводят исследования на заключенных, потом на добровольцах, давая им псилоцибин.

Сам Лири принимает ЛСД, псилоцибин, мескалин и курит марихуану. Расширение спектра употребляемых наркотиков все больше укрепляет его веру в приближение новой эры человеческой природы. Используя все доступные средства коммуникации, Лири публично провозглашает свои идеи с целью найти сторонников, прежде всего среди молодых людей. Эффект превосходит самые смелые ожидания. Большая часть молодежи становится на сторону доктора Лири.

Начинаются массовые эксперименты с наркотиками, изменяющими состояние сознания, приводящие к перевороту в душах экспериментаторов. Лири завладел воображением многих миллионов молодых людей во всем мире, начинающих мыслить по-новому.

Деятельность Лири и Олперта, а также поведение их сторонников, вызывают опасения у мыслящих традиционно преподавателей университета, и в 19бЗ г. оба профессора были вынуждены уйти из Гарварда. В том же году они собирают энтузиастов своих идей для продолжения экспериментов и организуют Международную Федерацию Внутренней свободы (IFIF) со штаб-квартирой в отеле мексиканского города Чихуатанеху.

Первая группа из двадцати пяти пациентов платят Лири и Олперту каждый по двести долларов в месяц за то, что они наблюдают за добровольцами, пока те находятся под действием ЛСД-25. Сеансы проводятся два раза в неделю, время между сеансами пациенты заполняют по своему усмотрению. После инцидента, спровоцированного одной американкой, власти выдворяют Лири и его соратников из Мексики.

И тут им на помощь приходит экстравагантный нью-йоркский миллионер Уильям Хичкок, передавший в полное распоряжение коммуны четыре тысячи акров земли в Милбруке, штат Нью-Йорк. Лири на седьмом небе от счастья. Наконец-то исполнилась его мечта о возведении святыни нового психоделического культа для верующих со всего мира, без учета их религиозной принадлежности и цвета кожи. Сотни добровольцев подвергаются опытам с ЛСД-25, меска-лином, псилоцибином и марихуаной. Благодаря своей врожденной коммуникативности Лири получает среди молодых американцев широкую популярность.

В это время Соединенные Штаты ведут войну во Вьетнаме, и каждая пацифистская идея, даже самая туманная и неопределенная, как идея Лири, находит множество приверженцев, ненавидящих насилие, войну и бессмысленное убийство невинных людей.

В период между I960 и 1965 гг. Лири увлек своими идеями воображение молодежи по всему миру. Большая часть молодых людей сама начинает экспериментировать с наркотиками, изменяющими состояние сознания, прежде всего с марихуаной. Для 1965 г. характерно употребление наркотиков в основном в студенческой среде, что являлось формой социального протеста студенчества. Открытое употребление наркотиков вместо алкоголя, видимо, необходимо расценивать как отказ от средства снятия стресса старшего поколения.

Наркотики принадлежали молодежи и становились символом нового видения мира. Первым следствием массовых экспериментов с наркотиками было возникновение и развитие разных стилей жизни, детерминированность и психическое истощение многих миллионов молодых людей во всем мире.

Одновременно с распространением наркомании в шестидесятых годах зарождается движение хиппи, описанное в дальнейших разделах книги, которое принимает идеи доктора Лири. Теперь Лири с гораздо более многочисленной группой сторонников, среди которых врачи, психологи, философы и доктора теологии, – продолжал эксперименты, все еще веря, что наркотики могут изменить общество. Число учеников Лири растет, а сам он чувствует себя современным Сократом.

Весной 1966 г. полиция произвела в поселении обыск. Полицейские находят небольшое количество марихуаны и арестовывают Лири и всех присутствующих. В следственной тюрьме Лири отвергает все обвинения как безосновательные. Его освобождают за отсутствием доказательств, но следователь предупреждает доктора о грозящих ему шестнадцати годах тюрьмы в случае доказательства его вины. И когда адвокату почти полностью удалось избавить Лири от подозрений, в чемодане его восемнадцатилетней дочери таможенник находит пол-унции марихуаны. Лири снова был арестован и, несмотря на объяснения, что эта марихуана предназначалась для научных целей, он был осужден и приговорен к тридцати годам тюрьмы за хранение марихуаны и неуплату федерального налога.

В тюрьме он пишет нашумевшие «Записки из заключения». Через некоторое время ему удается бежать. Сначала он скрывается у друзей в Южной Африке, потом оседает в Швейцарии. Несмотря на преклонный возраст, Лири ведет активную жизнь. Его публикации, хотя и не в такой степени, имеют влияние на молодежь. Для молодых он остается жрецом психоделического культа. В рассуждениях Лири того периода можно заметить некоторую переориентацию, касающуюся употребления психоделических наркотиков. Прежде всего, теперь он утверждает, что наркотики предназначены отнюдь не для всех, и не должны использоваться бесконтрольно. Трагические последствия массового злоупотребления наркотиками среди молодежи явились для Лири главным предостережением. Он утверждает также, что наркотики – неподходящее занятие для молодых людей, так как им не хватает жизненного опыта и необходимых знаний в таких областях как медицина, психология и философия, совершенно необходимых для правильного восприятия и осмысления эффектов, производимых наркотиками.

Незнание своего психического состояния может стать причиной того, что наркотики только обманут молодых людей и приведут их к помешательству.

Для людей зрелых наркотики, по его мнению, могут быть полезны при решении экзистенциальных проблем, так как они ставят эти проблемы в центр сознания, хотя и не решают их.

Лири все чаще утверждает, что «трансцендентальное эго», являющееся конечной целью психоделического культа, можно постичь и без помощи наркотиков. В качестве заменителя наркотика он предлагает систему медитативных упражнений, йогу, мигание оптических стробоскопов и психоделическую музыку.

Но молодежь все-таки продолжает связывать имя Тимоти Лири исключительно с наркотиками, и его новые идеи никого не в силах переубедить. Благодаря доктору Лири и его ореолу мученика, который в глазах молодежи превратил его в современного святого, психоделический культ удерживал свои позиции довольно долго. Можно сказать, что в современном мире дилетантский интерес к психоделическим наркотикам постепенно ослабевает. Наркотики опять возвращаются в стены лабораторий и психиатрических клиник, так как не подлежит сомнению, что возможности их применения в научных целях далеко не исчерпаны.

Тема субстанции, которая лечит и приносит успокоение или болезнь и смерть, повторяется как архетип во всех культурах и во все периоды истории. Наркотики присутствуют и в классических культурах и в современных цивилизациях, как и в жизни «диких» народов – от тундры до экваториальных джунглей, – и это свидетельствует о вечном стремлении человека к преодолению своего несовершенства и к тому, чтобы хоть раз побывать, хотя бы ненадолго, в стране, которая существует только в мечтах. К сожалению, иллюзия длится недолго, а пробуждение приносит еще более жестокую боль и еще более мучительное ощущение отчужденности. Из-за этого наркомания перестает быть в наше время проблемой одной личности и приобретает черты социальной проблемы.