Оборотни в милицейской форме

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Оборотни в милицейской форме

Проблема предательства в милицейской среде возникла не сегодня, однако именно в наши дни она превратилась в широкое явление и стала настоящим бедствием для всей правоохранительной системы. Причем под понятием «предательство» подразумеваются не только преступные связи милиции с бандитами, но также мздоимство, рукоприкладство и т. д. Когда все это началось и в чем причины этого явления, нам и предстоит разобраться.

Еще в царской России проблема подбора надежных кадров в полицейские части стояла довольно остро. К примеру, в июле 1908 года в России были созданы сыскные отделения в полиции, а уже через пять лет после этого в одном из докладов отмечалось: «В обществе получило распространение негативное отношение к полиции, а слово «сыщик» стало, по существу, бранным. Невежественностью, противозаконными приемами и злоупотреблениями в сыскных действиях некоторые органы сыска давали подтверждения обществу к таким его ошибочным заключениям. Поэтому к работе в сыскной полиции нужно привлекать не отребье, а цвет полицейской силы, обладающей возможно большими познаниями до энциклопедичности».

После октябрьского переворота в 1917 году на место царской полиции пришла рабоче-крестьянская милиция. Однако, несмотря на смену вывесок и радикальное изменение целей, проблема чистоты рядов для милиции оставалась такой же острой, как и у ее предшественницы. Одна из причин лежала на поверхности: в отличие от элитных частей ВЧК — ГПУ, в милицию набирали людей без всякой тщательной проверки. Отсюда количество предателей в политической полиции и милиции уже тогда было различным, и последняя в этом отношении лидировала. Так, во времена нэпа москвичи боялись попадать в руки милиционеров, и объяснялось это просто — избиения задержанных в некоторых отделениях милиции носили повальный характер. Известен случай, когда в 1924 году одно из отделений милиции в центре Москвы было расформировано по личному распоряжению Ф. Дзержинского, после того как тамошние милиционеры в течение целого дня издевались над членом Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б) Ароном Сольцем. Его задержали в трамвае без билета и без всяких документов и отправили в милицию. Попав туда, видный партийный сановник воочию убедился, как столичные милиционеры обращаются с рядовыми советскими гражданами, в число которых по ошибке зачислили и его. В результате все отделение милиции было разогнано, однако общую ситуацию в городе это не изменило. Отдельные милиционеры продолжали отлавливать на улицах города богатых нэпманов и грабили их, что называется, «по-черному».

Среди следователей районных отделений милиции и прокуратуры существовала определенная такса взяток за освобождение от ответственности арестованных хозяйственников и торгашей. В конце концов подобные факты подвигли руководителей ОГПУ в мае 1924 года поставить вопрос о передаче в ведение их ведомства в центре и на местах милиции и уголовного розыска. Сам нарком внутренних дел РСФСР А. Белобородое, противясь этому требованию, в то же время с горечью констатировал: «Вопрос ставится так, что милиция плоха. Но передача ее в ОГПУ не сделает милицию хорошей. В чем беда милиции, в чем ее недостатки? В том, что милиции соответствующие высшие политические и советские органы не уделяли необходимого внимания. Милиция не получала того количества политических работников, которыми все время усиленно пополнялись ряды ГПУ. С другой стороны, материальное положение милиции и уголовного розыска невероятно скверное…»

Под последним утверждением наркома скрывалась неприглядная картина откровенной нищеты, в которой пребывала рабоче-крестьянская милиция. В те годы существовала значительная разница в ставках зарплаты для одних и тех же категорий сотрудников органов внутренних дел соседних губерний и даже соседних уездов одной губернии. Причем и эту нищенскую зарплату милиционерам выдавали нерегулярно. В то же время зарплата сотрудников ГПУ и их продуктовые пайки разительно отличались от милицейских (милиционеры, например, никогда не получали сливочного масла, в отличие от чекистов). Поэтому многие милиционеры искали дополнительного приработка на стороне, не гнушаясь порой брать взятки от спекулянтов, проституток и т. д. Например, во времена нэпа в Москве действовало несколько публичных домов, два из которых располагались в центре: «Мадам Люсьен» на Рождественском бульваре и «Генеральша» в Благовещенском переулке. Так вот «опекали» их и сотрудники местных отделений милиции.

Однако уже в 30-е годы, после ликвидации нэпа, ситуация в милиции стала меняться. В декабре 1932 года ОГПУ добилось своего, и милиция была выведена из непосредственного ведения правительств союзных и автономных республик и передавалась в ОГПУ СССР. Незадолго до этого в составе ОГПУ была создана Главная инспекция по милиции и уголовному розыску, целью которой являлась и борьба с нарушителями в милицейской среде. Отныне за должностные преступления сотрудники милиции привлекались к суду военного трибунала, который в те годы был крайне суров. Все сотрудники милиции были приравнены к военнослужащим и в течение двух лет не имели права увольняться из органов. Таким образом была остановлена огромная текучесть кадров из милиции, которая в 20-е годы в иных областях достигала катастрофических размеров (до 400 %).

И все же даже в суровые сталинские годы предатели в правоохранительной среде не переводились. Например, в конце 40-х годов в Москве было возбуждено уголовное дело по фактам взяточничества в системе «Мосминводторга». Эта организация содержала в столице павильон, где продавались в розлив пиво и водка. Так вот за то, чтобы милиция закрывала глаза на обман покупателей, руководители палаток «отстегивали» взятки местным отделениям милиции.

Взятки брали даже в Верховном Суде РСФСР. В 1950 году там были разоблачены несколько судей и консультантов, которые за деньги освобождали преступников от уголовной ответственности. Секретарь Военной коллегии некто Буканов за взятки подписывал для преступников различные ходатайства с указанием своей не маленькой должности, и преступники затем прикрывались этими бумагами как щитом.

Серьезность проблемы достигла таких размеров, что в марте 1954 года ЦК КПСС принял постановление «Об основных задачах МВД», в котором впервые в истории официально отмечалось, что со стороны работников милиции допускаются многочисленные факты грубого произвола и взяточничества. Новый министр внутренних дел СССР Н. Дудоров в марте 1955 года откровенно признал: «Органы МВД, особенно милиция, работают настолько плохо, настолько отвратительно плохо, что плохая работа этих органов, да и других звеньев работы МВД создала не особенно хорошую славу МВД в народе… Я не буду рассказывать всех недостатков, но у нас, в органах милиции, очень много преступлений совершают сами работники милиции…»

О справедливости этого заявления говорят факты того времени.

В мае 1961 года благодаря стараниям КГБ в Москве была разоблачена группа валютчиков во главе с Яном Рокотовым. Во время следствия выяснилось, что он состоял в приятельских отношениях с начальником валютного отдела столичного ОБХСС — неким майором милиции, который за счет Рокотова посещал московские рестораны и отдыхал на курортах.

В те же годы в ходе следствия по делу расхитителей соцсобственности Ройфмана — Шакермана было установлено, что Шакерман, будучи ранее негласным агентом МВД, став бизнесменом, расплачивался с сотрудниками ОБХСС наличными. На площади Маяковского, в скверике возле Театра имени Моссовета, он регулярно встречался с офицерами МВД и выплачивал им зарплату: от 5 до 15 тысяч рублей каждому в зависимости от звания и услуг, оказываемых ему милиционерами. Таким образом, за несколько лет подобных выплат один из милиционеров заработал миллион рублей, другой — более 600 тысяч и т. д.

В течение 1961–1967 годов в тогдашнем СССР произошло два громких убийства, совершенных работниками милиции, которые привели к массовым волнениям. Первый произошел в Муроме 30 июня 1961 года. Там сотрудники милиции задержали на улице мастера местного радиозавода и, разъяренные его нежеланием пройти с ними в отделение, забили мужчину до смерти. Буквально в тот же день весть об этой расправе распространилась по всему городу, и толпы возмущенных людей отправились к горотделу милиции. Вскоре его здание было разгромлено, а из КПЗ были выпущены на свободу все заключенные. Однако уже через несколько дней зачинщики беспорядков из числа горожан были арестованы и трое из них приговорены к расстрелу.

Второй случай имел место 14 июня 1967 года в киргизском городе Чимкенте. Там местные милиционеры в вытрезвителе забили до смерти молодого шофера городского автопарка. И вновь возмущенные убийством горожане ворвались в здания городского и областного управлений внутренних дел и разгромили их. После этого была предпринята попытка штурма тюрьмы, но охрана, открыв огонь на поражение, сумела обратить толпу в бегство. Из 13 участников того бунта четверо затем были приговорены к расстрелу. О судьбе убийц-милиционеров никаких сообщений тогда не появилось.

В 70-е годы органы советского правопорядка были уже настолько корродированы, что число предателей в них исчислялось не сотнями, а десятками тысяч. Взятки стали брать практически все службы (за малым исключением), но особенно в этом усердствовали представители ГАИ и ОБХСС. Известен случай, когда в Грузии новый руководитель республики Э. Шеварднадзе в 1972 году инкогнито проехал на «жигулях» по Тбилиси и его пригородам и лично убедился в том, что честных гаишников в его милиции практически нет.

Конечно, были в системе МВД и честные, порядочные люди, однако сама ситуация, сложившаяся тогда в стране, трала не в их пользу. Так называемый набор «по лимиту», когда в органы правопорядка пришли тысячи молодых малообразованных людей, оказал милиции худую услугу. Именно пятеро подобного рода милиционеров из 5-го отделения милиции по охране метрополитена во главе со своим начальником в декабре 1980 года убили сотрудника центрального аппарата КГБ. Это был первый подобный случай за все время существования двух конкурирующих ведомств. После этого КГБ понадобилось всего две недели, чтобы изобличить и арестовать преступников в милицейской форме. Почти все они были приговорены к расстрелу.

Практически во всех крупных уголовных делах того времени («Океан», Главторг и др.) были замешаны высшие чины МВД СССР и его низовых звеньев. В Казахстане в 1980–1983 годах народными судами были осуждены 135 милиционеров, в Туркмении — 78, в Свердловской области — 121. Поэтому не случайно, что председатель КГБ СССР Ю. Андропов и его люди в регионах вели специальные досье на всех генералов МВД республиканского значения. Именно этот компромат был востребован в 1983–1984 годах, когда Ю. Андропов стал генсеком. Началась самая широкомасштабная чистка органов МВД за последние 45 лет.

Как и всякая крупная кампания, этот «накат» на МВД обернулся не только изобличением замешанных в нечистоплотных махинациях сотрудников, но и незаслуженным наказанием честных людей. В Иркутской области, например, под лозунгом борьбы с мафией в милицейских рядах из 28 начальников гор(рай)отделов внутренних дел 27 были сняты с работы, 103 сотрудника уволены из органов внутренних дел, 56 — понижены в должности, более 100 человек наказаны в дисциплинарном порядке и т. д. И это только в одной области. Всего же за период 1983–1984 годов из органов МВД СССР было уволено около 60 тысяч человек.

В конце 1983 года в Уфе КГБ СССР собрал специальное совещание служб оперативного обслуживания МВД, на котором было сообщено, что в Москве действуют около 300 чиновников-мафиози, причем около ста из них — сотрудники милиции разных уровней.

В том же декабре в столице Узбекистана Ташкенте произошел довольно показательный случай. Там в схватке за «хлебное» место начальника городского ГАИ столкнулись два офицера милиции — Джанзаков и Юлдашев. Больше всего шансов сесть в это кресло было у последнего, однако Джанзаков решил помешать этому. Через старшего лейтенанта ГАИ Нурмухамедова он нашел наемного убийцу — дважды судимого Ибрагимова. Но тот в последний момент отказывается от задуманного. И тогда совершить убийство Юлдашева соглашается за деньги командир взвода полка дорожно — патрульно й службы УТАИ УВД старший лейтенант Камбаритдинов. 20 декабря вместе с напарником — неким Жамановым — они настигают на Фархадской улице машину Юлдашева и Жаманов расстреливает офицера милиции из ружья в голову.

В Москве 14 ноября 1986 года четверо преступников совершили вооруженный налет на инкассаторов возле универмага «Молодежный», убив при этом двух инкассаторов и женщину-милиционера. Как выяснилось затем, двое из преступников ранее служили в МВД в качестве сотрудников уголовного розыска и еще в 1983 году совершили убийство работника одной из столичных шашлычных. Третьим налетчиком в их банде оказался бывший сотрудник КГБ. Уникальная банда по своему составу в отечественной криминальной истории.

В августе 1987 года в Туркмении произошло еще одно громкое преступление, главным инициатором которого оказался офицер милиции. В том месяце в городе Чарджоу была убита бывший прокурор города, инструктор отдела административных органов обкома партии X. Розыбаева. Еще будучи в должности прокурора, эта женщина отличалась своей бескомпромиссностью в борьбе с высокопоставленными мздоимцами, за что нажила себе немало врагов. Например, за первые семь месяцев 1987 года с ее помощью из органов внутренних дел было уволено 63 человека, уличенных в рукоприкладстве и укрытии преступлений от учета. Летом того же года Розыбаева занялась делом о взятке, по которому проходила жена полковника милиции X. Солтанова. Зная непреклонность Розыбаевой, последний принял решение ее убить. Наемные убийцы привели приговор в исполнение, однако от справедливого возмездия не скрылись. Этим делом занялась союзная прокуратура, и в течение короткого времени все преступники были изобличены.

В соседнем с Туркменией Узбекистане начатая еще в 1983 году чистка в местном МВД продолжалась до 1989 года. За это время из органов было уволено более 3 тысяч человек, из которых 250 человек относились к руководящему составу. Во время этих разоблачений несколько генералов МВД, в том числе и бывший министр внутренних дел республики, покончили жизнь самоубийством. В то же время из органов прокуратуры Узбекистана были уволены 197 человек и 19 из них были привлечены к уголовной ответственности. Подобных чисток правоохранительные органы этой республики не знали даже в мрачные времена сталинщины. Например, в 1937–1940 годах из НКВД Узбекистана было уволено за политическую неблагонадежность всего 468 сотрудников.

В 1988 году в Донецке был убит 43-летний председатель кооператива «Луч» — его нашли в его же доме с одиннадцатью ножевыми ранами на теле. Судя по этим ранениям, преступники долго пытали свою жертву, добиваясь, по всей видимости, денег. В ходе следствия по этому делу выяснилось, что преступление совершила банда из четырех человек, во главе которой стоял 28-летний старший лейтенант милиции, сотрудник уголовного розыска В. Коновалов. До этого убийства банда уже успела совершить пять преступлений, венцом которых стала расправа над кооператором. Украинские газеты в те дни писали, что «дело Коновалова открыло в республике статистику рэкета с применением пыток и убийств».

В 1989 году очередной оборотень в милицейской среде был разоблачен в Ленинграде. Им оказался 30-летний участковый инспектор, старший лейтенант Мокеев, который создал банду из четырех человек и назвал ее «Российское освободительное движение «Белый крест». Цель этой банды была проста — борьба с советским строем. Однако для осуществления этой цели бандиты лишили жизни четверых людей: кассира столовой, инкассатора, часового военного склада и вахтера военно-морского архива. Как выяснилось затем, эти убийства были совершены с целью «сбора денег для финансирования политической борьбы с коммунизмом». В 1993 году суд приговорил Мокеева к расстрелу.

В сущности, проблема предательства в милицейской среде имеет скорее экономические корни, чем политические. Именно поэтому все чистки, потрясавшие милицию в разные годы, так и не привели к положительным результатам — оставаясь чем-то вроде нелюбимой «падчерицы» для руководства страны (в отличие от любимого «сына» — КГБ), милиция продолжала влачить жалкое материальное существование. Именно эта нищета и вынуждает многих милиционеров вставать сначала на путь мелких нарушений, а затем и преступлений. Послед ний идейный милиционер исчез из милиции в начале 20-х годов, а желающих рисковать жизнью за нищенскую зарплату становилось затем все меньше и меньше. Вспомним, как выглядела милиция в 20-е годы, и послушаем то, что заявил в 1991 году заместитель министра внутренних дел России Андрей Дунаев: «Более нищенского положения милиции, чем в Москве, нет нигде в России. И пусть вас не впечатляют солидные корпуса на Петровке, 38. Это «потемкинская деревня», за которой — милицейские «лачуги». А техника? Все «мерседесы» и «БМВ» — только для сопровождения высокого начальства. Для охраны же москвичей — разбитые «москвичи» да тарахтящие «уазики». А соцбыт? Тысячи московских милиционеров ютятся в общежитиях, снимают углы у частников, я уж не говорю о зарплате…»

В связи с этим замечу, что по прошествии пяти лет после этого заявления ситуация хотя и изменилась в лучшую сторону, но не настолько, чтобы праздновать победу. Например, в октябре 1996 года в МУРе было всего три сотовых телефона. Между тем бандиты их имеют десятки.

В отличие от рядового состава, милицейский генералитет не испытывал особой нужды ни в сталинские, ни в нынешние годы. Например, антикварная коллекция наркома внутренних дел Грузии С. Гоглидзе насчитывала несколько сот экспонатов, общая стоимость которых исчислялась миллионами рублей. За эту коллекцию в 1984 году погибли жена и дочь некогда всесильного наркома.

При Н. Щелокове в Москве существовал спецмагазин, где высшее начальство МВД по дешевке приобретало для себя самые разнообразные вещи, начиная от пуговиц и заканчивая импортными автомобилями. С началом рыночных отношений многие генералы пошли еще дальше. Руководство ГУВД Москвы в 1991 году завязало прочные отношения с неким совместным предприятием «Совкувейт инжиниринг» и за его счет ездило за границу, приобретало дорогие вещи. Так, начальник ГУВД получил на командировочные и представительские расходы 3500 марок ФРГ и 1600 фунтов стерлингов, его заместители — чуть меньше.

Вообще следует отметить, что массовая «коммерциализация» охватила отечественную милицию именно в начале 90-х годов. Ничего подобного в ее долгой истории никогда еще не наблюдалось. Бывший начальник ГУВД Москвы А. Мурашев в одном из интервью летом 1992 года на этот счет был как никто откровенен. Он заявил: «Рядовой милиционер в райотделе получает четыре тысячи рублей в кассе. Но на самом деле он получает гораздо больше. По экспертным оценкам — от 10 до 20 тысяч рублей. Причем у гаишников это побольше, у следователей — поменьше. Многое зависит от района: сотрудник отделения на Арбате, конечно, имеет много больше, чем в Коровино. Но и там тоже есть точки, где можно поживиться…»

Еще один убийственный итог по тому же поводу был подведен весной 1993 года на одном из брифингов в МВД России. Там было отмечено, что многие бандитские группировки имеют своих информаторов в органах внутренних дел (чуть ли не каждая вторая!), которые заранее предупреждают бандитов о начале очередной милицейской операции.

Конечно, обвинять всех сотрудников органов внутренних дел в продажности было бы делом несправедливым. Как говорится, в любом стаде может завестись паршивая овца. Однако и не видеть того, что коррупция в МВД превратилась в стойкое явление было бы неверно. Когда начальника отделения милиции в Царицыно арестовывают за взятки и находят у него в сейфе 700 миллионов рублей, когда впервые за 70 лет в центре Москвы расформировывают отделение милиции (10-е отделение расформировали в июле 1995 года), когда милиционеры открыто опекают проституток на Тверской и карманников в Шереметьево — это уже о многом говорит. А ведь это только малая толика вопиющих фактов перерождения сотрудников МВД. Но есть факты и покруче.

В 1993–1995 годах в Приморском крае действовала банда грабителей и убийц под руководством бывшего инспектора госавтоинспекции Игоря Натарова. Преступники действовали по одной и той же схеме: главарь, одетый в милицейскую форму, останавливал на дороге частный автомобиль, после чего водителя отводили в лес и убивали. За все время действия банды таким образом было убито восемь человек.

С начала 1994 по август 1995 года в Орле действовала банда некоего Мокренко, которая за это время убила десять человек, двое из которых — женщины. В одном из преступлений, когда погибли трое человек, наводчиком у банды был лейтенант уголовного розыска из Рязани.

3 октября 1995 года в Москве вооруженному налету подвергся ювелирный магазин «Ева». Четверо грабителей похитили драгоценностей на 150 миллионов рублей. Как выяснилось затем, главным организатором этого преступления был следователь следственного отдела МВД России. Очень ему захотелось заиметь крупный золотой браслет с бриллиантами, выставленный в этом магазине, вот он и спланировал ограбление с помощью некоего молодого человека, которого он до этого ссуживал деньгами. Тот нашел еще троих напарников, а следователь взял на себя всю техническую сторону дела (снабжение оружием, транспортом и прикрытие на случай возможного ареста). И хотя ограбление прошло успешно, но нужного браслета грабители в спешке не прихватили. А уже через неделю их всех благополучно задержали.

Метастазы предательства в милицейской среде сегодня настолько широки, что описать их все просто не хватит бумаги. Причем многие факты повторяются десятилетиями. Вспомним, как еще в 1972 году в Грузии Э. Шеварднадзе лично отлавливал взяточников в ГАИ. И вот уже через 23 года после этого министр внутренних дел России А. Куликов идет по его же стопам. Он выделяет из своего министерского бюджета 22 миллиона рублей и отправляет своих людей в инспекционную поездку по стране. Под видом частных водителей, осуществляющих перевозку винно-водочных изделий из Владикавказа в Ростов-на-Дону, эти люди с нарушениями проехали весь путь и имели дело с 24 постами ГАИ. Так вот взятки у них не взяли только сотрудники двух постов! Комментарии, как говорится, излишни.

Все это и многое другое заставило А. Куликова в октябре 1995 года выступить с официальным заявлением, в котором министр сообщил: «Нам нужно очиститься от прямых предателей, коррумпированных милиционеров и их покровителей. Более полутора тысяч сотрудников МВД уже преданы суду. В МВД России создается специальное Управление собственной безопасности, одновременно оно будет исполнять функции инспекции по личному составу… Я бы назвал это началом операции «Чистые руки». Предатели должны знать — пощады им не будет».

Минул вот уже год со дня этого смелого министерского заявления, однако ни одного серьезного судебного процесса над высокопоставленными предателями в милицейской среде так и не последовало. Про операцию с громким названием «Чистые руки» никто уже не вспоминает. По этому поводу в народе метко шутят, что если провести эту операцию всерьез и рубить все нечистые руки, то милиция может и вовсе остаться без рук. Но в меткости подобного выражения можно сомневаться, так как честных людей в нашей милиции тоже хватает. Проблема заключается лишь в том, что время этих людей пока еще не пришло.