Противостояние: сыщики и бандиты
Противостояние: сыщики и бандиты
В царской России к личности полицейского большинство населения относилось с уважением, прекрасно понимая, какого рода работу ему приходится выполнять. Лишь только в среде профессиональных преступников, революционеров и низших слоев рабочих и крестьян полицейский был персоной одиозной и поругаемой. Но даже несмотря на это, до начала XX века полицейский являлся фигурой неприкосновенной даже для своих заклятых врагов. Убийство стража порядка каралось самым суровым образом, и поэтому посягателей на его жизнь было не слишком много. Так продолжалось до 1905 года.
После январского расстрела мирной демонстрации в Петербурге в России началось буквально массовое поношение сил правопорядка. Общество было возмущено действиями властей и весь свой гнев направило именно против полиции, как политической, так и уголовной. В конце концов это привело к массовому убийству полицейских во время декабрьского восстания в Москве и после него. Революционеры из среды анархистов и эсеров-максималистов создали специальные отряды, целью которых было уничтожение именно полицейских на улицах Москвы. К этим отрядам охотно присоединялись и уголовники, которые впервые получили реальную возможность расправиться со своими заклятыми врагами. Так, когда к ним в руки попал заместитель начальника московской полиции, он был расстрелян на месте без суда и следствия.
По официальной статистике тех лет, с ноября 1905 по апрель 1906 года были убиты 288, ранены 383 полицейских, более чем на 150 полицейских были совершены неудачные покушения. В 1906–1907 годах погибли свыше 4 тысяч и были ранены около 5 тысяч государственных служащих, большая часть из которых были стражи порядка. Никогда до этого полиция России не несла таких сокрушительных потерь. В конце концов оправиться от них она так и не смогла: когда в феврале 1917 года в России произошла революция, полицейские были первыми, кто бросил на землю оружие и попытался спастись бегством. Восторженные толпы людей с особенным воодушевлением громили помещения полицейских отделений и сжигали всю накопленную за предшествующие годы документацию. По амнистии, объявленной Временным правительством, на свободу тогда было выпущено более 3 тысяч преступников, многие из которых тут же объединились в вооруженные банды. В одной Москве таких банд в 1917 году насчитывалось около 30.
В октябре того года на свет появилась советская милиция, а через год вышло Положение об организации отдела уголовного розыска, в соответствии с которым органы уголовного розыска учреждались в городах с населением не менее 40–45 тысяч человек.
В Москве уголовный розыск первоначально располагался по старому, еще царскому, адресу — Малый Гнездниковский переулок, дом 3. Ввиду того, что все опытные сыщики с дореволюционным стажем сбежали, а взрослое население города ушло на фронт, в сыскарей стали набирать мальчишек 15–17 лет. Переполненные сверх меры революционным романтизмом и начитавшись книжек про Ната Пинкертона (они даже внешне старались походить на него, для чего носили кепи с длинным козырьком и папиросу в углу рта), эти мальчишки носились по городу с «маузерами» в руках и бесстрашно вступали в схватку с матерыми бандитами, которых в городе тогда было значительно больше, чем их. Уголовный мир ненавидел этих мальчишек так же люто, как совсем недавно полицейских («фараонов»), и презрительно именовал их «мусорами» (от МУС — Московский уголовный сыск). Та борьба была безжалостной с обеих сторон и практически не знала никаких законов и правил. Начавшийся с августа 1918 года так называемый «красный террор» (после серии покушений на видных большевиков) захватил собой и преступный мир страны. Расстрелы без суда и следствия, порой даже не за совершенные преступления, а по классовому признаку, толкали преступный мир на ожесточенное сопротивление власти, заставляли его бороться до последнего вздоха. И в этой борьбе было пролито море человеческой крови.
В 1918 году бандиты в Москве чувствовали себя настолько безнаказанными, что регулярно устраивали показательные акции против рядовых милиционеров и сыщиков. Например, однажды они устроили штурм самой цитадели МУСа в Малом Гнездниковском и убили несколько человек. В другой раз главарь крупнейшей московской банды Николай Сафонов по кличке Сабан лично явился в 27-е отделение милиции и, выхватив из-за пояса гранату, разогнал всех милиционеров по углам. Еще в одном случае молодой сыщик опознал на Тверском бульваре бандита, попытался его задержать, но тот оказался проворнее и, схватив первым револьвер, ранил сыщика. Но рана оказалась не смертельной, и того поместили в больницу. Однако пролежал он там недолго. Ранивший его преступник прознал про это лечение и в один из дней лично явился в больничные покои и добил безоружного сыскаря.
Нечто подобное предпринял однажды и знаменитый бандитский главарь Яков Кошельков. Узнав адрес сотрудника уголовной секции МЧК Ведерникова, он со своими людьми пришел к нему в дом и хладнокровно расстрелял чекиста прямо на глазах у его родственников.
Апогеем этого бандитского беспредела в Москве стал день 24 января 1919 года. В тот день люди из банды Сабана, разъезжая но городу на автомобиле в районе Долгоруковской улицы, Оружейного переулка, Лесной улицы и Тверской заставы, застрелили 16 постовых милиционеров.
Небывалый разгул бандитизма вынудил властей пойти на решительные меры. В результате во главе МУСа встал балтийский матрос Александр Трепалов. С его приходом время мальчишек-пинкертонов завершилось, и около 150 человек были уволены из московского уголовного сыска. Отбросив в сторону революционный романтизм и взяв на вооружение метод беспощадного террора, Трепалов сумел за несколько месяцев уничтожить большую половину московских банд. В милицейских засадах тогда погибли и Сабан, и Кошельков, и еще с десяток наводивших ужас на город бандитских главарей. К началу 1921 года волна бандитизма в Москве была подавлена.
Между тем, напуганные милицейским террором, многие московские бандиты отправились тогда в Северную Пальмиру — Петроград. В результате и этот город окунулся в вакханалию бандитского беспредела. Бандиты не жалели никого, но особенную ярость вымещали на сотрудниках милиции и ГПУ. Известный бандит Иван Белов, или Ванька Белка, захватив инспектора уголовного розыска Александра Скальберга, приказал своим людям его четвертовать.
Еще более известный бандит Ленька Пантелеев (сам в бывшем сотрудник ГПУ) лично убил нескольких милиционеров, которые попытались его задержать. Однако в конце концов и это противостояние завершилось победой милиции, и на «блат-хате» на Можайской улице Пантелеев был безжалостно застрелен 17-летним сотрудником ГПУ.
В 20-е годы волна террора сошла на нет и противостояние сыщиков и бандитов вошло в более спокойное русло, К концу того десятилетия применение огнестрельного оружия уголовниками было уже настолько редким, что любой факт подобного рода становился чуть ли не сенсацией. Поэтому если в период 1918–1921 годов в России погибло несколько тысяч работников м илиции и ВЧК, то за все 20-е годы эта цифра едва достигла двух сотен. Объяснялось это несколькими причинами, но основной, пожалуй, была одна: изменился преступный мир России. На смену безжалостным «мокрушникам» и громилам-налетчикам пришли те, кого сформировал нэп, и эта новая поросль уголовных авторитетов подняла преступный мир России на новую ступень развития. На свет появилась каста воров в законе, куда «мокрушникам» вход был заказан. И хотя убийство как метод разрешения проблем присутствовало и в арсенале новой группировки, однако оно перестало быть доминирующим. Но порой случалось всякое.
18 ноября 1930 года известный преступник Михаил Ермилов по кличке Хрыня, вырываясь из засады в Москве, смертельно ранил молодого сотрудника МУРа Николая Лобанова. Это убийство подняло на ноги всю столичную милицию, а коллеги погибшего буквально рыли носом землю, пытаясь выследить убийцу. В конце концов Хрыня был арестован. Однако до окончания суда он так и не досидел: в один из дней он обманул своих конвоиров и вырвался на свободу прямо из здания городского суда. Перед сыщиками вновь встала нелегкая задача — выследить и арестовать матерого преступника.
Та погоня длилась еще несколько недель и завершилась победой сыщиков. Причем на этот раз Хрыню решено было живым не выпускать. Он был выслежен на одной из явочных квартир в Электрическом переулке, куда он пришел, чтобы пополнить свой боевой арсенал — ему нужны были патроны к его «браунингу». Сыщики устроили ему засаду во дворе дома и, как только Хрыня вышел из подъезда, окликнули его. Как и следовало ожидать, бандит не стал сдаваться, а тут же схватился за пистолет. Однако сыщики оказались проворнее его и открыли огонь первыми сразу с нескольких сторон. Смерть Хрыни была практически мгновенной.
Между тем кривая преступности в 30-е годы, по официальным данным, вела себя неровно: то падала вниз, то взлетала вверх. Например, в 1935 году в приказе НКВД отмечалось, что по сравнению с 1934 годом в СССР число вооруженных грабежей снизилось на 46 %, невооруженных грабежей — на 44 %, квалифицированных краж — на 32 % и т. д. Но уже во втором квартале 193& года кривая преступности резко скакнула ввысь. После этого аппарат уголовного розыска, действовавший по линейному принципу, решено было перестроить по принципу территориального обслуживания.
Незадолго до войны (в апреле 1941 года) в Главном управлении рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР был создан отдел по борьбе с бандитизмом, который состоял из 5 отделений: четыре — по зонам СССР, пятое — следственное. Создание этого отдела было вызвано в первую очередь складывающейся тревожной обстановкой в западных областях Украины и Белоруссии, где поднимали голову националисты. Но затем грянула война, и деятельность ОББ приняла более широкие формы.
С началом войны преступность в СССР резко пошла вверх. Например, в 1941 году одних убийств в стране было зарегистрировано 3317, а в 1942 году общие показатели по преступности выросли на 22 %. Потери милиции как на фронте, так и в тылу исчислялись тысячами людей, однако и преступников часто ставили к стенке не задумываясь. В 1941 году тревожная обстановка сложилась в Ташкенте, где бандитизм принял угрожающие формы. Поэтому из Москвы туда была направлена специальная бригада НКВД СССР, которая за полтора месяца ликвидировала банду в составе 48 человек, на счету которой было более 100 тяжких преступлений. К уголовной ответственности были привлечены несколько тысяч преступников (в том числе 79 убийц и 350 грабителей) и 76 человек из них были расстреляны.
После войны кривая тяжких уголовных преступлений пошла вниз: так, если в 1947 году по линии уголовного розыска было зарегистрировано 404 167 преступлений, то к 1950 году этот показатель снизился до 126 589. Однако в 1953 году, особенно после мартовской амнистии, уголовная преступность резко поднялась и достигла отметки в 374 134 преступления. В том же году было отмечено рекордное количество нападений на сотрудников милиции с целью завладения оружием.
В конце 50-х государство всей своей мощью навалилось на преступность, особенно на рецидивную. Начались гонения на клан воров в законе, все это озлобляло преступников и вынуждало их отчаянно сопротивляться. В отдельных областях все это приводило к кровавым столкновениям между бандитами и милицией, причем потери несли обе стороны. Однако даже в период того противостояния ни одна из сторон не опускалась до беспредела в отношении друг друга, хотя поводов к этому имелось в достатке. Но порой игра велась нечестно. Например, жегловский прием «подбрасывания улик» применялся некоторыми сыщиками весьма часто против наиболее упорных преступников, и это приводило последних за решетку. В таких случаях ловкачу-оперативнику обещали обязательно отомстить, и эта угроза порой действительно осуществлялась. Однако никогда профессиональный преступник не мстил сыщику, изобличившему его в честном противостоянии. Например, начальника МУРа И. Парфентьева (руководил с 1945-го по начало 60-х) преступники более десяти раз приговаривали к смерти, но ни одна из этих угроз так и не была приведена в исполнение.
В бывшем СССР сотрудники милиции и преступники гибли в обоюдной борьбе только в исключительных случаях. Количество погибших милиционеров в год исчислялось тогда полсотней людей, часть из которых гибла в результате несчастных случаев, других убивали преступники с целью завладеть оружием, в крайнем случае смерть настигала стражей порядка во время засад, преследования преступников и т. д. В худшую сторону ситуация стала меняться в 70-е годы, когда преступники начали чаще применять огнестрельное оружие.
Но затем канул в прошлое Советский Союз, а вместе с ним сошла на нет и его преступность, уступив дорогу более жестокой и расчетливой своей разновидности. Сегодняшняя преступность не чета прошлой, плохо одетой, скверно вооруженной и технически не оснащенной. С теперешней шутки плохи. МВД впервые всерьез осознало это в 1988 году, когда в одной Москве (до этого самом спокойном городе) было совершено 336 преступлений в отношении работников милиции (при этом два милиционера были убиты, двое получили телесные повреждения, 261 раз стражам порядка оказывали сопротивление). По тем временам эти показатели казались вопиющими, хотя уже через два-три года стали происходить еще более немыслимые вещи. Например, за период 1988–1990 годов в СССР погибло 448 милиционеров (в среднем по 148 человек в год). В 1991 году в СССР было убито 117 милиционеров и 566 стражей порядка получили ранения. Кроме этого, были совершены нападения на 30 прокуроров и следственных работников.
Самым громким случаем подобного рода в 1991 году был тот, что произошел в сентябре в подмосковном городе Щербинка. Там оперативная группа МУРа попыталась арестовать местного авторитета Фиделя, который незадолго до этого убил муровца. Однако когда сыщики ворвались к нему в квартиру на втором этаже «хрущевки», тот предпочел не сдаваться и бросил в оперативников две гранаты. В результате смертельные ранения получил не только хозяин квартиры, но и два муровца — М. Луконин и М. Самойлов.
По официальной статистике, в 1991 году сотрудники органов внутренних дел применили оружие в 1116 случаях и убили при этом 100 преступников. В 20 случаях прокуратура признала стрельбу необоснованной.
В 1992 году противостояние милиции и бандитов продолжилось, и только за первые четыре месяца того года против сотрудников органов внутренних дел дважды применялись гранаты, 17 раз — огнестрельное оружие. В январе в Соликамске преступники ворвались в квартиру оперуполномоченного и, не застав его дома, нанесли семь ножевых ранений его матери, задушив затем чулком и четырехлетнего ребенка. В апреле в Нарьян-Маре преступники напали на инспектора угро, прыснули ему в лицо струю из газового баллончика, после чего отобрали у него пистолет и застрелили. Всего же за первые месяцы 1992 года 5 милиционеров подверглись нападению прямо в рабочих кабинетах и 8 в собственных квартирах. За весь год было убито 188 милиционеров и 400 ранено. 60 прокуроров и следственных работников подверглись нападениям со стороны преступников, при этом погибли 5 прокуроров и 2 следователя.
Еще одним громким случаем подобного рода стала гибель в апреле 1992 года сотрудника уголовного розыска МВД России 32-летнего Анатолия Свириденко. В сферу деятельности этого опера входили хищения и противозаконный вывоз из России исторических ценностей и предметов антиквариата. За несколько дней до своей смерти Свириденко обнаружил в Сергиевом Посаде в башне одного из монастырей тайное хранилище украденных произведений искусства. Судя по всему, это был тот самый «Загорский архив», который Гитлер собрал из захваченных нацистами в Европе произведений искусства. Советское правительство вывезло их из Германии, спрятало, и Свириденко оказался первым из простых смертных, кто их увидел. Он хотел составить опись коллекции, для того чтобы ни у кого не возникло искушения перепродать ее за границу. Но сделать этого он так и не успел. 17 апреля 1992 года он упал с поезда и разбился.
Случай иного рода произошел в сентябре того же года в городе Ярцево Смоленской области. Там оперуполномоченный местного ГУВД Константин Медведев вместе с двумя приятелями зашел в кафе перекусить. На беду там же оказался с компанией один из местных авторитетов Александр Хатченков. Между ними возникла ссора, и Медведев, защищаясь от нападавших, пустил в ход свой табельный пистолет. В результате Хатченков получил смертельное ранение.
В день похорон погибшего его друзья доставили гроб с телом к зданию местного отделения милиции и потребовали выдать им для расправы К. Медведева. Ситуацию удалось разрядить только после того, как из Смоленска был вызван ОМОН. На состоявшемся в январе 1993 года суде прокурор потребовал для К. Медведева наказания в виде 10 лет заключения, однако суд решил иначе и отправил дело на доследование за недоказанностью вины обвиняемого.
Между тем в 1993–1994 годах количество пострадавших милиционеров будет продолжать расти. Так, в 1993 году будут убиты 185 стражей порядка и 572 ранены. На 120 прокуроров и следователей будут совершены нападения, 2 следователя погибнут. В 1994 году число убитых милиционеров достигнет уже 199 человек. Однако в противоположном лагере потерь еще больше: 291 человек убит и 1500 ранены.
Из череды громких убийств 1994 года назову лишь несколько.
В конце сентября под Южно-Сахалинском, был зарезан начальник пресс-службы УВД Сахалинской области майор милиции Владимир Лавров. Как оказалось, преступление совершили 27-летний азербайджанец и его приятели. Они помогли вытащить застрявшую машину Лаврова из ямы и потребовали за эту услугу денег. Но указанной суммы у майора не оказалось, и по этому поводу возникла драка. Во время нее азербайджанец пустил в ход нож.
9 октября в Ижевске произошел массовый расстрел, в результате которого погиб заместитель министра внутренних дел Удмуртии Николай Перевощиков и члены его семьи: жена, дочь и сын. Как оказалось, это убийство спланировала и осуществила одна из местных преступных группировок. Причем убить они собирались зятя Перевощикова, который был членом их группировки. По их сведениям, милицейский генерал должен был в тот день уехать на дачу, но он остался отпраздновать семейный праздник и поэтому погиб вместе с семьей.
Прошли всего лишь сутки с момента этого жестокого убийства, как уже новое, похожее на то, чтопроизошло в Ижевске, случилось в селе Вилино Бахчисарайского района Крыма. Там несколько преступников ворвались в дом местного участкового инспектора Кулынюка и устроили кровавую расправу над его семьей. Они повесили его жену и 19-летнего сына, 15-летнего сына застрелили, а самого участкового вывезли на окраину соседнего села и расстреляли. За 10 месяцев того года в Крыму было совершено 36 нападений на сотрудников милиции, в результате которых четверо из них погибли.
10 декабря очередную потерю понес МУР — в тот день был убит старший оперуполномоченный по особо важным делам Игорь Чернов-Ягодин. Он входил в оперативную группу, занимавшуюся поисками преступников, которые подложили бомбу на шоссе Энтузиастов 27 октября, из-за чего погиб сотрудник ФСК подполковник Михаил Чекалов. Засада на преступников была устроена в подъезде дома № 45 по Новокосинской улице. Однако в момент задержания один из преступников открыл — огонь из пистолета и смертельно ранил муровца. Другой оперативник ответным выстрелом ранил бандита. Отмечу, что с сентября 1991 года, когда в подмосковной Щербинке погибли сразу двое оперативников, МУР не нес больше смертельных потерь.
Еще двое сотрудников столичного утро погибли в марте 1995 года. Это были работники 4-го отдела (грабежи и разбойные нападения) капитан Сергей Карасев и старший лейтенант милиции Андрей Коняшин. 14 марта на Садово-Каретной улице их «таврил» внезапно перелетела через бордюр, снесла дерево и со всей силы ударилась о столб. По словам свидетелей происшествия, авария была умело подстроена некими людьми, джип которых подрезал «таврию» на скорости, после чего тут же скрылся.
7 апреля того же года в Санкт-Петербурге преступники прямо средь бела дня расстреляли сотрудника 8-го отдела РУОП старшего лейтенанта Виктора Троценко, а 2 сентября та же участь постигла и его московского коллегу — капитана РУОП Сергея Гусева. Последний стал пятым по счету руоповцем, погибшим от рук преступников в Москве в том году.
В апреле в Москве был убит оперативник департамента налоговой полиции майор Владимир Марков. Это было первое заказное убийство налогового полицейского в столице.
Из потерь противоположной стороны отмечу два случая, произошед ших в Москве: 7 апреля при штурме собственной квартиры бойцами РУОП погиб 35-летний криминальный авторитет Сергей Мамсуров и 18 ноября сотрудниками милиции был застрелен вор в законе 35-летний Бадри Дгебуадзе. Последний случай уникален — даже в наше жестокое время не часто вор в законе принимает смерть от милицейской пули.