Возрастные инициалы любви

Возрастные инициалы любви

Молодость дерзновенна. В любви, в категоричности слов.

Каждый юноша убежден, что за первую любовь ему нужно выдать Нобелевскую премию. Просто он не знает, что порох, велосипед и любовь изобрели задолго до его появления на свет.

У юноши богатый любовный опыт – он посмотрел «Титаник» уже пять раз.

Шестидесятилетний мольеровский Гарпагон дает следующее описание «молодых красавчиков»: «Я удивляюсь, за что их женщины так любят… петушиные голоса, кошачьи усики, парики из пакли, штаны чуть держатся, живот наружу…»

Литература, даже осуждая юношу, торопится сделать ему пусть сомнительный, но комплимент. К примеру, Оноре де Бальзак: «… семнадцатилетний юнец сплошь и рядом уже соблазняет чужих жен, причем, если верить скандальной светской хронике, жен отнюдь не первой молодости».

Юношеская любовь говорит на колониальном языке, в котором прорываются ноты кошачьей страсти.

У юноши желание всегда круглосуточно. Любовь воспринимается им как единственный призыв бытия. Роберт Фрост справедливо заметил: «Матери нужно двадцать лет, чтобы из мальчика сделать мужчину, а потом первая встречная за двадцать минут делает из него дурака».

Юноше ночью не до сна; сказать, что он без устали думает о женщинах – это половина правды. Вся правда: он думает о голых женщинах.

Юноша находится в двух агрегатных состояниях чувства. Первое – неудачник в области сладких вздохов. С горькой усмешкой он читает Бальтазара Грасиана: «Фортуна любит смелых, как красотка – молодых». Вот он, к примеру, молод, может быть, даже и смел, а что-то красотки и фортуна не торопятся принять его в свои пылкие объятия. В этом состоянии ему кажется, что караваны чувств изменили маршрут следования и проходят не там, где нужно, а он стоит у фальшивого оазиса, и надежды на счастье палимы немилосердным солнцем. Второе – искатель утех, которого погоня за счастьем превращает в жалкого наемника телесных наслаждений. Расфасовка страстей у данного типа, как правило, одноразовая. Люк де Вовенарг по этому поводу справедливо заметил: «Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома только страсть».

Юноша переносит любое хрестоматийное известие на свой жизненно-любовный опыт ожиданий. Услышал он, что 85 % поэтических размеров Пушкина – ямб, а 10 % – хорей, тотчас начинает рассуждать о пропорциях ложных и истинных чувств.

Юноша обожает грубые и рельефные образы и плачет над фразой: «Он ее целует, а она уже его убила».

Любовь в этом возрасте начинается как увлекательное приключение, а затем перерастает в страсть одержимости. Юношеская любовь похожа на акт вандализма и членовредительства.

Юноши и девушки очень любят целоваться. И занимаются этим делом, так старательно борясь языками и, главное, так долго, что могли бы стать моделями для нерасторопного скульптора.

Юноша порой напоминает котенка, решившего, что родился для неутомимого распутства. Жизнь обязательно предложит иные занятия. Патентованный самец часто терпит фиаско.

Случай Л. Н. Толстого: «…чем больше воздерживаешься, тем сильнее желание». Дневниковая запись (от 29 ноября 1851 года): «Я никогда не был влюблен в женщин. Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал только, когда мне было 13 или 14 лет; но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет – время самое безалаберное для мальчика (отрочество): не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту эпоху действует с необыкновенною силою».

1852 год. «Генваря 2. Когда я искал счастия, я впадал в пороки; когда я понял, что достаточно в этой жизни быть только не несчастным, то меньше стало порочных искушений на моем пути – и я убежден, что можно быть добродетельным и не несчастливым.

Когда я искал удовольствия, оно бежало от меня, а я впадал в тяжелое положение скуки – состояние, из которого можно перейти ко всему – хорошему и дурному, и скорее к последнему. Теперь, когда я только стараюсь избегать скуки, я во всем нахожу удовольствие.

Чтобы быть счастливу, нужно избегать несчастий; чтобы было весело, нужно избегать скуки».

1852 год, 20 марта. «Сладострастие имеет совершенно противоположное основание: чем больше воздерживаешься, тем сильнее желание.

Впрочем, нет. Так как это влечение естественное и которому удовлетворять я нахожу дурным только по тому неестественному положению, в котором нахожусь (холостым в 23 года), ничто не поможет, исключая силы воли и молитвы к Богу, избавить от искушения».

Слово наставника. Ф. М. Достоевский:«…он… молод, но в нем уж и теперь ясно виден будущий… человек». Дилемма русской культуры и каждого впервые влюбившегося молодого человека – не хочу учиться, а хочу жениться – решается в письме Достоевского к пасынку П. А. Исаеву: «Ну что же такое, что ты женишься, чем это может помешать тебе учиться? Чем образованнее человек, тем более он учится, и так всю жизнь. Одна уже неутолимая жажда к знанию, заставляющая, например, великого ученого в 70 лет все еще учиться, свидетельствует о благородстве и высоте его натуры и о глубоком отличии его от толпы. Для того же, чтоб заняться самообразованием, всегда можно найти время даже и при семейных тягостях и при служебных занятиях».

Когда заходит речь о возможной свадьбе двадцатидвухлетнего шурина Ивана Григорьевича Сниткина и его 18-летней избранницы, Достоевский дает молодому человеку следующую аттестацию, в равной степени применимую к любому, в ком серьезно проявилось желание сделать ответственный шаг: «Как он ни молод, но в нем уж и теперь ясно виден будущий честный, твердый, дельный человек. Он, конечно, слишком наивного, увлекающегося благородства, но на вещи он уже и теперь смотрит ясно и рассудительно и безрассудства не сделает. Ее он ставит сам выше себя. А она не по летам с характером и к тому же остроумна».

Препятствия женитьбе. Ф. М. Достоевский: «как сойти в жизни таким разнохарактерностям…». Ф. М. Достоевский в письме к А. Е. Врангелю (от 14 июля 1856 года): «Ей 29 лет; она образованная, умница, видевшая свет, знающая людей, страдавшая, мучавшаяся, больная от последних ее лет жизни в Сибири, ищущая счастья, самовольная, сильная, она готова выйти замуж теперь за юношу 24 лет, сибиряка, ничего не видавшего, ничего не знающего, чуть-чуть образованного, начинающего первую мысль своей жизни, тогда как она доживает, может быть, свою последнюю мысль. <…> Как сойтись в жизни таким разнохарактерностям, с разными взглядами на жизнь, с разными потребностями?… Ибо будь он хоть разыдеальный юноша, но он все-таки еще некрепкий человек. А он не только не идеальный…»