Любимые деньги азербайджанских жандармов

Любимые деньги азербайджанских жандармов

О том, что горцы не хотели брать деникинских денег, Мугуев написал, о ценности советских дензнаков деликатно умолчал. Похоже, что их горцы тогда всерьез тоже не воспринимали. Поразительно высок приведенный им курс бумажных рублей на бирже в Баку — 9 бумажных рублей за один золотой.

В том, что царские деньги и в Азербайджане ценятся, красные смогли убедиться, еще только готовясь к наступлению на Баку:

«Войска и жандармы мусаватистов, охранявшие границу, торговали водкой, коньяком, папиросами и пр. К рядовым красноармейцам в то время пограничники относились с ослабленной бдительностью и нередко пропускали через границу, где за николаевские деньги можно было купить у торговцев продукты. Нам удалось получить разрешение старшего жандармского офицера пройти к ним на территорию и купить там “кое-что”…

Продукты продавались около караульных помещений, бараков на царские деньги. Во время покупки разговорились. А.И. Микоян и другие, владея тюркским языком и зная мусульманский быт, легко выполнили свою роль. Во время беседы с жандармами мы увидели телефонные аппараты, которыми граница была связана с главными силами пограничников на станции Ялама, верстах в девяти от Самурского моста.

Спустя некоторое время со станции Ялама прибыл новый караул для занятия предмостного укрепления. Нам нужно было связаться и с этим караулом. При помощи покупок и расплаты за них новенькими царскими деньгами нам удалось приобрести доверие нового караула и его начальника. У прибывшего караула оказалась гармошка. Устроили совместные с заступающим и сменяющимся караулами пляски. Получив ряд богатейших сведений о Баку и жизни азербайджанской армии, мы, распростившись с жандармами, отправились на свою территорию.

Вскоре я отобрал семь самых боевых и лучших связистов своего отряда, приказал точно разведать все провода, идущие от границы на станцию Ялама, и ровно в 24 часа 26 апреля привести их во что бы то ни стало в негодность. Для того чтобы отобранным семи товарищам было легче попасть на территорию врага, начальнику этой семерки было вручено несколько сотен рублей новенькими николаевскими бумажками. Последние пользовались любовью у мусаватистских жандармов. Отдав вновь распоряжение командирам об усиленной охране подступов к бронепоездам и лично проверив охрану, я объявил всем моим ближайшим помощникам и товарищам о решении внезапным, стремительным ударом, пользуясь ночной темнотой, броситься через Самурский мост на мусаватистов»[124].

Почему-то после описания того, как исполняли службу азербайджанские жандармы, стремительность броска красных бронепоездов на Баку кажется вполне закономерной.

27 апреля бронепоезда «III Интернационал», «Тимофей Ульянцев», «Красный Дагестан» и «Красная Астрахань» под командованием М.Г. Ефремова, успевшего изучить и район наступления, и противника, пересекли границу у реки Самур. После непродолжительных боестолкновений на пути в Баку красные бронепоезда захватили гаубичную батарею и около 500 пленных.

Утром 28 апреля бронепоезда прибыли на станцию Баку, куда доставили советское руководство Азербайджана…

Конечно, не стоит объяснять успехи красных на Кавказе исключительно финансовым фактором. Большевики к началу 1920 года были уверены в победе, не сомневались в правоте своего дела, обладали значительным боевым опытом и военно-техническим перевесом над противником. В ряде случаев они могли рассчитывать на поддержку местного населения, например, в пролетарском по преимуществу Баку. Но и усилить эту поддержку деньгами, преимущественно царскими, они тоже не забывали.