Мимо Великой Китайской стены

Мимо Великой Китайской стены

До Тайюаня ехали всю ночь – уже привычным для себя «методом одной остановки». Идя пешком к выезду из города, мы случайно попали на бесплатную дегустацию нового сорта китайской водки. Идти сразу стало веселее, хотя вокруг расстилалась безжизненная пустыня, в которой лишь изредка встречались одинокие глинобитные хижины.

Дорога была удивительно пустынной. По мере подъема в горы становилось все холоднее и холоднее. Пронизывающий до костей ветер нес мусор и угольную пыль.

Грузовичок с крытой кабиной (он не имел ни надписей, ни табличек с иероглифами) мы приняли за вахтовый автобус. В кузове на установленных вдоль бортов длинных скамейках уже сидели люди в грязных засаленных ватниках и форменных шинелях. Мы к ним присоединились.

Проехали километров десять. На пустынном повороте грузовик свернул с трассы, и водитель… стал требовать денег за проезд. Показали ему записанную на бумажке иероглифами фразу: «Подвезите нас, пожалуйста, по пути бесплатно». Но это не помогло. Он стал грозить полицией и доказывать, что работает как таксист. Оставалось только развести руками.

Ветер усилился до такой степени, что на него можно было ложиться. Идти приходилось, сильно склонившись в сторону. Но и деваться некуда. Вокруг не было никаких признаков жилья – только заброшенные полуразвалившиеся глиняные мазанки. Сзади нас медленно догонял груженный под завязку углем грузовик. В кабине уже сидело двое – водитель и его помощник. Я не стал махать рукой – видно же, что машина полная. Но грузовик остановился. И для трех путешественников с огромными рюкзаками там нашлось место. Хотя сидеть пришлось, как килькам в банке, как говорится, «лучше плохо ехать, чем хорошо идти». А ехали мы очень-очень медленно. Грузовик был явно перегружен сверх всякой меры и на крутых серпантинах не мог разгоняться до скорости больше 10 км/час.

До перевала оставалось около 30 километров. Но дорога заняла часов пять. И при этом нас ни разу никто не обогнал! Никакого транспорта, кроме тяжелогруженых самосвалов с углем, там нет. Именно за их счет и выживают редкие прилепившиеся на крутых безжизненных склонах деревушки. Практически у каждой из них расчищена маленькая площадка для остановки двух-трех машин. Дети лет 10–12 за вполне умеренную плату поливают из шланга холодной родниковой водой перегретые тормозные колодки.

В нашем грузовике перегревались не только тормоза. В моторе, видимо, тоже от перегрева, потекла прокладка. На одном из перевалов мы остановились, чтобы ее починить своими силами. Но это не удалось. Пришлось еще медленнее, чем раньше, тащиться к первой мало-мальски крупной деревне. Когда мы остановились там для ремонта, все местные жители, естественно, сразу же забыли о своих делах и собрались вокруг поглазеть на иностранцев. Такая реакция была для меня уже привычной. В Китае мы вызывали фурор практически везде, кроме самых туристических мест. Но что поразило именно в этой деревне – там не нашлось ни одного «знатока» английского языка. Ни одного возгласа «хеллоу» или «гуд бай»! Деревенские жители лишь молча смотрели, разинув рты от удивления.

Когда стемнело и пошел густой пушистый снег, мы уже спустились на плоскогорье. В каком-то неизвестном городке нас высадили у дверей самого шикарного местного «интуристовского» отеля. В него мы не стали заглядывать даже из любопытства. Прямо напротив нашлась более подходящая гостиница. Она расположена в подвале. Стекла в вестибюле разбиты, окно освещенной подслеповатой лампочкой комнаты выходит во внутренний двор на уровне земли, стены обшарпаны, а кровати застелены засаленными одеялами. Я тут же предложил не 30 юаней за троих, как мы обычно платили, а всего 20. И хозяин согласился. Мы у него в ту ночь были единственными постояльцами.

Следующее утро началось с поездки на военном «уазике». Он запомнился тем, что по радио как раз передавали песню «Подмосковные вечера» на китайском языке, а сидевший на переднем сиденье рядом с водителем лейтенант оказался русофилом. Когда Татьяна Александровна показала ему старую советскую десятку с портретом Ленина, он тут же предложил за нее 10 юаней. А вот российская тысячерублевая купюра (ходившая до деноминации 1998 года и взятая в качестве сувенира) его почему-то не заинтересовала. Он не хотел менять ее даже в пропорции 1:10. Очередная китайская загадка!

Вокруг лежал снег, но горное солнце пригревало уже по-весеннему. Вдалеке виднелся участок Великой Китайской стены. Мы уже несколько раз ее пересекали, но все как-то не удавалось снять на видео. С того участка дороги, по которому мы шли, стену было видно плохо. Ее закрывали растущие вдоль канала деревья. По полю до них было метров двести.

Я вернулся минут через пятнадцать.

– Где же ты был? Мы поймали джип, объяснили водителю, что с нами третий. Он согласился взять всех. Ждали тебя, ждали. А ты все не приходишь. Кричали, не докричались. Так и пришлось его отпустить, – пожаловалась Татьяна Александровна.

Пока мы обсуждали, был ли я не прав, что пропустил редкую там попутку, или нужно расслабиться и положиться на судьбу, появился пикап «Нисан». Остановился он метров через сто. Водитель, видимо, не сразу поверил своим глазам – в такой глухомани и вдруг сразу три иностранца.

Мы закинули свои рюкзаки в кузов, а сами втиснулись на заднее сиденье, зажав в угол сидевшую там китаянку. Стали знакомиться. За рулем сидел Ван Линь Линь, рядом его брат Ли Цзу Юнь, а на заднем сиденье жена одного из них (я так и не понял, кого именно) – Ань Люй До. На нас посыпался град вопросов: кто мы, откуда, куда едем. Достали разговорник. Ли пролистал его и показал фразу: «Я могу порекомендовать вам фирменное блюдо». Заметив, что его слова не вызвали ожидаемой реакции, он нашел более подходящий вопрос: «Завтракали (обедали) ли вы сегодня?» Еще хуже. Понятно, что нас хотят пригласить на обед, но неясно, что нужно ответить. Не будет ли ответ «нет» расценен, как отказ от приглашения? Или, наоборот, ответ «да» воспримут как утверждение о том, что мы уже сыты? Пришлось пойти на хитрость.

– О’кей! – надеюсь, это будет понято правильно.

Так и оказалось.

Мы заехали в первый же попавшийся на пути придорожный ресторан. Там нас, как почетных гостей, провели в отдельный кабинет. Пока готовились заказанные нами блюда, мы учились у китайцев обиходным словам, а они пытались говорить по-русски. Больше всего им понравилось звучание слова «картошка». В их устах оно звучало как «калотоска» и вызывало какие-то неизвестные нам ассоциации, провоцируя бурные приступы веселья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.