Михаил Афанасьевич Булгаков (1891–1940) «Мастер и Маргарита» (1928–1940, опубликован 1966–1967).

Михаил Афанасьевич Булгаков

(1891–1940)

«Мастер и Маргарита»

(1928–1940, опубликован 1966–1967).

Русский писатель, земский и военный врач, режиссер-ассистент МХАТа, Михаил Афанасьевич Булгаков (1891–1940) прославился своими прозаическими произведениями – «Записки юного врача», «Дьяволиада», «Собачье сердце», «Белая гвардия», «Театральный роман» («Записки покойника») и др., а также пьесами – «Дни Турбиных», «Бег», «Зойкина квартира», «Кабала святош» («Мольер») и др. Главным произведением писателя стал философско-сатирический роман «Мастер и Маргарита» (1928–1940, опубликован 1966–1967).

Как-то Булгакову попала повесть А.В. Чаянова «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей», посвященная пребыванию сатаны в Москве и борьбе героя произведения за душу возлюбленной, оказавшейся во власти дьявола. Фамилия героя была Булгаков. Это настолько поразило писателя, что подтолкнуло его к созданию собственного произведения, где он продолжил борьбу своего однофамильца, только совсем в другом русле.

За 12 лет, с 1928 по 1940 г., Булгаков написал восемь редакций романа, имевших разные названия и подзаголовки: «роман о дьяволе», «фантастический роман», «Черный маг», «Копыто инженера», «Черный богослов», «Великий канцлер», «Сатана», «Подкова иностранца», «Князь тьмы», «Мастер и Маргарита». Несколько раз писатель сжигал отдельные главы, а в 1930 г. и первоначальную рукопись (при этом они горели великолепно). Роман, первоначально задуманный как апокрифическое «евангелие от дьявола», без линии Мастера и Маргариты, затем усложнился, вобрал в себя судьбу автора. В нем были отделены мухи от котлет: бытовая сатира от философии, ершалаимское псевдоевангелие от московской дьяволиады. Эпилог Булгаков написал и внес последнюю правку в текст за несколько дней до своей кончины. Е.С. Булгакова, жена писателя, сохранила рукопись и в 1966–1967 гг. с подачи Константина Симонова опубликовала ее (с некоторыми сокращениями) в журнале «Москва».

Кот Бегемот на Андреевском спуске в Киеве

За основу современных сцен писатель взял хорошо знакомый ему быт Москвы, для дьяволиады он использовал целый ряд эзотерических сочинений, а для «пилатских» глав – «Жизнь Иисуса» Э. Ренана, «Пилат и Кайфа» Г.А. Мюллера, Книгу Бытия, Евангелие от Луки и апокрифы.

Прототипов персонажей второго ряда в Москве было пруд пруди. Что касается Воланда и его свиты, а также гостей бала – они все порождение фантазии автора и родня мировой чертовщины – от гётевского Мефистофеля до недотыкомки Ф. Сологуба. В главных героях – Мастере и Маргарите – знатоки находят автобиографические черты Булгакова и его жен.

Квартиру 50 в доме № 10 по Б. Садовой, в которой Булгакова приютил свояк, писатель сделал «нехорошей квартирой», местом, где правил бал сатана и куда сходились все линии романа.

Главные события в московской их части происходят в Страстную неделю накануне Православной пасхи 5 мая 1929 г., а в ершалаимской – накануне Пасхи в начале нашей эры.

Этот роман, пожалуй, можно и не пересказывать – его и так знают все, а многие наизусть (несмотря на то что его ввели в школьную программу). К тому же читатели закрепили прочитанное еще и просмотром одноименного телесериала В. Бортко. Сам автор назвал свое сочинение «евангелием от Воланда», а пересказывать евангелие – кощунство, даже если это «благая весть» от сатаны. Но все же, только не сюжет, а «в целом».

Дьявол, чье имя начинается на «В» и которое поначалу никак не могут выяснить персонажи – Воланд, решил устроить ежегодный бал полнолуния в столице нашей родины – Москве. Посетить безбожный город, где в каждом окне по атеисту, он хотел с томиком прозы, причем такой, где о нем не было бы сказано ни слова, но была бы видна его безграничная власть на земле.

Чуждый всякому творчеству, дьявол вдохновил падкого до гордыни Мастера на писание романа о давней истории, в которой Христа предал ученик, а римский наместник, умыв руки, послал Его на крест. Воланду нужен был заведомо сниженный образ Иисуса, и Мастер прекрасно справился с поставленной задачей, безупречно восстановив внешнюю канву событий, но извратив подлинный их смысл. Когда же Мастер, написав и помыкавшись с устройством романа по редакциям, вдруг засомневался и сжег свою рукопись, Воланд тут же любезно представил сгоревший фолиант, сопроводив свой подарок сакраментальным афоризмом-оксюмороном: «Рукописи не горят», который можно перевести как «чертовщина какая-то».

Имя Мастера так и не прояснилось до конца романа, оставшись буквой «М» на шапочке, как на костюме лагерного узника, что лишний раз подчеркнуло: подобных мастеров, готовых услужить дьяволу, всегда есть в избытке. Когда роман был готов, Воланд со свитой явился за произведением Мастера.

Еще до своего «явления» Воланд подсунул Мастеру Маргариту, даму бездетную, с положением в «свете» и даже любимую мужем, но неприкаянную и вздорную, поскольку заняться ей было абсолютно нечем, кроме как умащать кожу кремом и подыскивать себе любовников. Маргарита априори готова была заложить душу дьяволу за любой свой каприз. Разве не каприз, когда после бала Воланд разрешил ей попросить об одной-единственной награде за ее дьявольский труд, а она, вместо того, чтобы вызволить из неизвестности Мастера, потребовала Фриду, которой сгоряча пообещала помощь, – только потому, что это сильно тревожило ее проданную дьяволу душу. Маргарита нужна была Воланду не только как королева бала, но и как человек, подталкивающий Мастера к скорейшей публикации своего романа, то бишь сатанинской пиар-компании. Согласившись быть королевой на балу сатаны, Маргарита получила невидимость, а с нею и видимость власти. Бал же был обставлен с размахом, достойным истинной королевы (впрочем, в жилах Маргариты текла кровь французской королевы Марго).

Ну а в оставшееся от развлечений время Воланд общался с Мастером и рассказывал слушателям те главы о суде над Иешуа Га-Ноцри и его казни, которые не успел рассказать Мастер. Вот, в принципе, и все. Прочее – философия.

Осталось ответить самому себе на ряд вопросов, которые всплыли при обдумывании этого очерка.

Чем привлек меня когда-то этот роман? Словом, пластикой, силой воображения автора, воскресившего литой прозой Ершалаим и в несколько развязной манере преподнесшего Москву. Образцовой гофманиадой, наконец. Этим он соблазнил многих, это бесспорно. А чем еще? Критикой и развенчанием безбожных москвичей, погрязших по пояс в том, в чем они увязли сегодня с макушкой? Что ж, сильно и остроумно, но это всего лишь фельетон. Великих фельетонов нет по определению. Исключая нашу жизнь, конечно.

Описанием семьи – становлением, укреплением, распадом? Ни слова, ни о чьей семье. Одна только родственная линия: дядя в Киеве – племянник в Москве, да и та какая-то убогая.

Товариществом, великой дружбой? Неттаковых. Там и простых-то приятельских отношений не найти. Намек, правда, в первой главе на подобные был, но и они, скорее всего, лишь снисходительное покровительство председателя МАССОЛИТА Берлиоза к небесталанному поэту Ивану Бездомному. В первой главе эта дружба и оборвалась – отрезанием головы патрона с последующей шизофренией Иванушки.

Великой любовью, поразившей заглавных героев, как финский нож? Так она их и поразила буквально до смерти. Знали, на что шли. Добровольно. Нет, не о великой любви этот роман – посмеялся над нами автор, вполне в духе Воланда. Да и откуда в словаре сатаны (а любовники были в его полной власти) слово «любовь»?

Рассуждениями о народе и власти? Так нет там никакого народа, поскольку все эти лиходеевы, босые и прочие берлиозы вовсе не народ, а одно лишь недоразумение от народа. Реальной власти там толком тоже не видать, и какая-то она несерьезная, особенно на фоне власти сатаны. Но и сам Воланд бессилен там, где в него не верят. Потому-то он и сбежал из Москвы накануне Пасхи, в которой славят вовсе не его, а Того, Кого он так хотел уничижить.

Что же остается? История о Иешуа Га-Ноцри, то есть Иисусе Назарянине, Христе. Так это история не о Нем. Вернее о Нем, но, как уже было сказано, сниженная, извращенная, специально явленная жителям города, в котором сатана чувствовал себя полновластным хозяином. Мало того, Воланд взял на себя миссию судить грешников, которых он сам и породил. При этом судить избирательно, оставляя главных злодеев человечества вне своего суда. Во всяком случае, приглашением на свой бал он их не удостоил.

Нет этого ничего, и тем не менее роман обладает убийственной художественной силой, из-за чего многие читатели воспринимают его многослойный мир как реальный и непогрешимый, несмотря на все святотатство, представленное в нем, о чем становится ясно, начиная уже с эпиграфа, относящего нас к гётевскому «Фаусту»: «Так кто ж ты, наконец? – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Почему же роман, воспринятый мною некогда, как райское яблоко, потом вдруг стал напоминать яблоко с гнильцой? Потому, наверное, что со временем я понял, что Воланд не могущественнее паспортистки, а макияж Маргариты просто убожество для нынешних ведьм с TV. Время внесло свои коррективы. Оно же и расставило все по своим местам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.