Габриэль Гарсиа Маркес (р. 1928) «Сто лет одиночества» (1967)

Габриэль Гарсиа Маркес

(р. 1928)

«Сто лет одиночества»

(1967)

Колумбийский писатель, журналист Габриэль Гарсиа Маркес (р. 1928), ныне здравствующий классик латиноамериканской литературы, знаменит во всем мире многожанровой прозой: киносценариями, очерками, рассказами (сборники «Похороны Большой Мамы», «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и ее жестокосердной бабке» и др.), повестями и романами («Палая листва», «Полковнику никто не пишет», «Недобрый час», «Осень патриарха», «Хроника объявленной смерти», «Любовь во время чумы» и др.). Шедевром латиноамериканского «магическогореализма» является многоплановая эпопея Маркеса «Cien anos de soledad» – «Сто лет одиночества» (1967). Помимо прочих многочисленных наград, «человеку Америки» была присуждена Нобелевская премия по литературе (1982) «зароманы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента».

Роман «Сто лет одиночества» побил все рекорды по количеству критической литературы. В разы. Это говорит о многом, и прежде всего о том, что «девятый вал» романистики позади. Не вообще, разумеется, а великой. Подвел ли роман черту под историей развития данного литературного жанра – покажет Время, главный герой этого произведения, но тот факт, что за последние полвека из-под пера писателей не вышло «ничего равного по философской глубине и художественной образности в литературе», готовы признать многие. Как признали то, что колумбийский писатель создал вещь, ставшую в один ряд с «Войной и миром» Л.Н. Толстого и «Тихим Доном» М.А. Шолохова. Роман, в котором Маркес изобразил «главного героя художественной литературы в целом – Мiръ» (В. Еремин), получил вполне адекватную оценку писательского сообщества: «литературное землетрясение» (В. Льоса), «Библия латиносов» (Ф. Бегбедер), «величайшее откровение на испанском языке со времен „Дон Кихота“» (П. Неруда) и т. д.

Габриэль Гарсиа Маркес

Роман был написан в Мехико, где с 1961 г. обосновался Маркес, а впервые опубликован в Буэнос-Айресе в издательстве «Судамерикана» тиражом 6000 экз. На написание 1300 страниц рукописи ушло 18 месяцев затворничества, 3000 пачек сигарет, а также все наличные средства, автомобиль и прочие предметы обихода.

«"Сто лет одиночества" всего лишь поэтическое воспроизведение моего детства», – признался автор. Посетив подростком свой родной городок Аракатаку, заброшенный и почти умерший, Табо (так называли писателя в детстве) захотел воскресить его в книге. Впервые Аракатака под именем Макондо появилась в ранних рассказах и повести писателя «Палая листва». Ну а после «Ста лет» Макондо стали называть всю латиноамериканскую сельскую глушь. Этот вымышленный городок предстал в романе не столько самим собой, сколько мифологизированной историей Колумбии с 1840-х до 1930-х гг., с ее многолетними гражданскими войнами между либералами и консерваторами, с битвами олигархов, в которых погибли тысячи граждан, с захватом страны североамериканской банановой компанией, забастовками рабочих и их расстрелом. По большому счету, в романе можно увидеть вообще историю всей Латинской Америки.

Совершенство стиля и богатство языка Маркеса в сочетании с литературной и фольклорной традицией национальной культуры дали тот самый потрясающий эффект, который мы наблюдаем в его романе, то самое, что и называют «магическим реализмом». При этом надо понимать, что «магический реализм» – это не нашествие жутких гоблинов, а неожиданное, но оправданное контекстом вознесение красавицы на свежевыстиранных простынях. Улавливаете разницу? В этом произведении можно найти предания и мифологический эпос, рыцарский роман и традиции народной юмористической культуры, верования народа и его сказки, Библию и Евангелия, Платона и Рабле, Сервантеса и Фолкнера, и много чего другого, скрытого в глубинах магии и реализма.

Пересказать этот роман решатся немногие, т. к. любой пересказ будет напоминать бред сумасшедшего. Этот грандиозный сверкающий кристалл со смертельными жалами и одновременно текучую субстанцию, напоминающую лемовский Океан, нельзя взять в руки. Нельзя в него погрузить и свой критический взор – он затеряется в бездне. (Как это не поняли до сих пор тысячи исследователей?) В лучшем случае это можно рассмотреть со стороны. Для иллюстрации данной мысли достаточно вспомнить, что года через три после публикации романа Маркес посетовал на то, что критикане ухватила суть романа – «это мысль, что одиночество противоположно солидарности… Одиночество, рассматриваемое как отрицание солидарности, приобретает политический смысл». Сколько еще не ухвачено или искажено критикой, можно только предполагать.

О чем же это произведение, называемое автором и литературоведами «поэмой быта», «лиро-эпическим сказанием», «книгой книг», «романом-притчей», «синтетическим (тотальным) романом»? Как уже было сказано – о родине писателя, названной Макондо. Разумеется, о его детстве (как правило, у всех писателей лучше всего получаются воспоминания детства). «"Сто лет одиночества" – это целостное литературное свидетельство всего, что занимало меня в детстве», – говорит сам Маркес. О жителях Макондо и о шести поколениях неприкаянных Буэндиа, представителей одного рода, обреченного на вековое одиночество. В роду были и властные лидеры, и жесткие диктаторы, и «сверхсамцы», и хранительницы домашнего очага, и не от мира сего монашенки, и разудалые девицы – каждой твари по паре. Этот Ноев ковчег, выплывший на страницы романа с харизматическими первооткрывателями Макондо, превратившимися за сто лет в заурядных обывателей, погрязших в грехах и влачащих жалкое существование, разбился то ли о скалу одиночества, то ли о само Время. В истории рода Буэндиа прозорливые наблюдатели усматривают «аналогию с расцветом, развитием и кризисом индивидуализма, лежащего в основе современной культуры». И в этом смысле «сто лет одиночества» надо понимать как меру наказания за отказ от коллективного (в России – соборного) сознания и коллективного бытия. А еще роман – о бессмысленности братоубийственной войны, в которой борьба за национальные интересы превращается в борьбу за власть, и о тщете всякого накопительства. По бесчисленным тропам и закоулкам романа бродят призраки и цыгане, французские проститутки и чужеземцы-торгаши, в своих домах и лачугах жители страдают то от эпидемий бессонницы и забывчивости, то от дождей, льющих пять лет. Последний младенец в роду Буэндиа был зачат в любви, но появился на свет с поросячьим хвостиком и был съеден рыжими муравьями, наводнившими дом. В это время закончились дожди, и в возрасте 120 лет умерла Урсула, жена Хосе Аркадио Буэндиа, основателя города и рода. Вместе с ней умер и Макондо. Урсула считала, что род Буэндиа погубили четыре бедствия – война, бойцовые петухи, дурные женщины и бредовые затеи. К этому можно добавить пятое (от автора) – одиночество.

У читателей «послевкусие» от «Стадией одиночества» – смесь горькой пряной сладости, а вот у Маркеса, утомленного бесчисленными интерпретациями романа, уже через 10–15 лет после его выхода в свет была, видимо, одна только горечь. В одном из интервью он и вовсе отказался от своего детища – мол, нечего столько говорить о вещи, написанной в «простой, торопливой и поверхностной манере». Было ли это временным раздражением – не станем уточнять у автора, а поблагодарим его еще и за эти слова. Эту бы манеру да другим писателям!

В 2007 г. Латинская Америка, Испания и весь мир отметили 80-летие Маркеса. «Сто лет одиночества» к этому времени был переведен на 35 языков, и его совокупный тиражпревысил 30 млн экз. В списке 20 шедевров мировой литературы его поставили на одну строку с «Дон Кихотом» Сервантеса. А еще писатель получил от индейцев племени вайуу, обитающего в его родных местах, ритуальный посох и ни с чем не сравнимый титул Великого сказателя.

На русском языке «Сто лет одиночества» издается в переводе В. Столбова и Н. Бутыриной. Роман не экранизирован – и слава Богу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.