Яблоки в тумане
Яблоки в тумане
Когда я вернулся из поездки на Западное побережье, началась уборка слив. Их у Джона Гилкриста было сравнительно мало. Еще когда мы их «прореживали», вскрылась главная особенность сливовых деревьев. Ветки у них очень хрупкие. Деревья там были старые – высокие, с густой кроной. Чтобы достать до макушки, нужно было становиться на самую верхнюю ступеньку стремянки, да еще и тянуться. А держаться за ветки при этом можно только с очень большой осторожностью. Они могли обломиться в самый неожиданный момент. И тогда – привет родственникам!
Единственный плюс уборки слив состоит в том, что их не нужно разглядывать – рви все подряд. Поэтому, хотя рабочих осталось меньше, чем в разгар сезона, мы собрали урожай всего за одну неделю. Потом Джон Гилкрист арендовал на два дня сортировку. И мы сами же все отсортировали по размерам и упаковали по коробкам. Сливы все равно шли не на экспорт, а по ближайшим рынкам.
Только-только закончили со сливами, как сразу начался сезон уборки нектарин. Они почему-то сильнее других фруктов страдают от вредителей. Нам поначалу приходилось не столько собирать плоды, сколько срезать зараженные плесенью ветки.
Нектарины – гибрид абрикосов и персиков. По-моему, они даже вкуснее своих «родителей». Новозеландские садоводы поначалу зарабатывали огромные деньги на экспорте нектарин в Австралию. Но австралийские фермеры постепенно раскачались и с каждым годом отвоевывают все большую часть своего внутреннего рынка. Это заставляет новозеландских фермеров постоянно совершенствовать продукцию. Сейчас большую часть составляют красно-желтые нектарины. Но им на смену приходит новый сорт – красно-белый. У Джона Гилкриста все новые молодые деревья именно этого сорта.
С окончанием уборки нектарин закончилась моя работа в саду Джона Гилкриста, но не в Роксборо. В начале марта стали созревать яблоки.
У Гилкристов яблони тоже были, но раз-два и обчелся. С ними они могли и сами справиться, поэтому я с Гийомом, Хепберн и англичанкой Кетрин, продолжая жить в том же доме, устроился работать в сад Росборо к Алексу Гордону.
Чтобы заработать на уборке яблок, нужно собирать их очень быстро, но не халтурить. Яблоко считается зрелым, если у него покраснело не меньше 40 % площади. Поначалу очень трудно на глаз отличить 35 % красноты от 45 %. А времени на то, чтобы рассматривать каждое яблоко, нет. За огромный ящик платят всего по 30 долларов.
Студенты собирали так мало, что за первую неделю получили меньше, чем была бы минимальная зарплата. Они попросились на сортировку, где платили строго за отработанные часы, вне зависимости от производительности труда.
Я поначалу тоже работал слишком медленно – два-три ящика в день, но постепенно разогнался до 4–5 ящиков и стал получать больше, чем «сортировщики». А главное, мне нравилось работать под открытым небом: свежий воздух и солнце, плюс физические упражнения – курорт, да и только.
Работа на сортировке начиналась на час раньше, а заканчивалась на час позже, чем у сборщиков, а ездили мы туда и обратно на одной машине. Поэтому у меня рабочий день фактически тоже стал десятичасовым. А первые несколько дней, пока не перевели часы на «зимнее» время, мне вообще первый час приходилось собирать яблоки в сумерках, чуть ли не на ощупь. К тому же по утрам они были ледяные, хотя в середине дня солнце грело почти по-летнему.
Самое неприятное было другое. Своей машины у меня не было, и мне приходилось ездить вместе со всеми. Но проблема в том, что сортировка, как фабрика, работает в любую погоду. А сбор яблок в сильный дождь прекращается – в мокром состоянии они сильнее бьются. Несколько раз сильный дождь начинался в середине дня, и мне приходилось возвращаться «домой» автостопом.
Когда совсем надоело постоянно зависеть от чужой машины, я стал подыскивать себе другую работу. В разгар сезона в Роксборо это означает не столько поиск хоть чего-нибудь, сколько выбор самого подходящего варианта. Редкий случай, когда предложение рабочих рук на рынке меньше, чем спрос.
С одной стороны сад Джона Гилкриста граничит с рекой, с другой тянется пустырь. За этим пустырем начинаются яблоневые сады. Туда я и направился. Там как раз шла уборка.
– Где менеджер? – спросил я у первого же попавшегося на пути человека.
– Вон там, – он показал в сторону мужчины в белой шляпе.
Майкл тут же принял меня к себе в Южные сады.
– Можешь прямо сейчас начать? Надевай сумку.
Огромным плюсом нового места работы было то, что туда я мог ходить пешком. Так восьмичасовой рабочий день дополнился двумя часовыми прогулками – по утрам и вечерам. И все же это было лучше, чем 15-минутная поездка на машине.
Осень вступала в свои права. Листва на яблонях пожелтела и стала облетать, на вершины окружающих гор вернулся снег (он был там и весной, когда я начинал свою работу в Роксборо). По утрам на траве была изморозь, на лужах образовывался тонкий ледок. Да и днем солнце уже не так сильно пригревало.
Уборка яблок была в самом разгаре – едва заканчивался один сорт, за ним шел другой. Рабочий день у меня начинался с часовой прогулки. Потом восемь-девять-десять часов с 15-минутным перерывом. Сбор яблок – занятие для мизантропов или любителей уединенного образа жизни. С утра привозят ящик, ставят его между двумя рядами деревьев, и ты начинаешь собирать в него яблоки. Своих соседей видишь только мельком за деревьями. Босс появляется только изредка, поболтать о жизни, проконтролировать процесс, выслушать жалобы. Пообщаться удается только с трактористом. Он привозит пустые ящики, забирает полные, выдает квитанции. По этим квитанциям в конце каждой недели и оплачивают. По ним же можно всегда точно определить, кто собирал тот или иной ящик. Если брака будет больше десяти процентов, за работу могут и не заплатить. Поэтому, хотя и нужно яблоки собирать как можно быстрее, обращаться с ними лучше аккуратно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.