1. УТРО 24 НОЯБРЯ, 1963. ДАЛЛАС, ТЕХАС

1. УТРО 24 НОЯБРЯ, 1963. ДАЛЛАС, ТЕХАС

Шеф далласской полиции Джесси Карри приехал в этот день на службу в 8.30, и первое, что он увидел в подвальном гараже полицейского управления, была огромная телекамера. Она перегораживала проход к конторе внутренней тюрьмы, толстые кабели тянулись к ней с улицы вдоль выезда на Коммерс-стрит. Карри подозвал лейтенанта Виггинса и велел ему убрать камеру подальше

— И не давайте журналистам толпиться у самой конторы. Пусть стоят вон за теми перилами вдоль северного въезда.

Он отдал еще несколько распоряжений своим помощникам, и поднялся на третий этаж. Там тоже были установлены телекамеры, прожектора. Хотя он сам объявил журналистам накануне, что перевозка Освальда состоится не раньше десяти утра, они уже толпились здесь в коридоре, осаждали полицейских вопросами, пытались заглянуть в приоткрывавшиеся двери кабинетов. Пока их было человек тридцать, но сколько набьется через час? Если опять соберется такая же толпа, как вечером 22-го… Капитан Фриц вынужден был тогда вызывать патруль полицейских каждый раз, когда ему нужно было пробиться из своего кабинета к кабинету начальника.

— Банда, настоящая банда, — бормотал он, вырываясь от наседающих на него газетчиков, продираясь сквозь лес протянутых со всех сторон микрофонов.

Журналисты стали настоящим проклятьем для полицейских в эти дни. Но что было делать? Накануне Карри обсуждал с подчиненными план перевозки арестованного, и кто-то предложил перебросить его ночью, втихую, оставив прессу с носом. Однако никто не поддержал эту идею. И так далласскую полицию обвиняли в том, что она не сумела уберечь президента. Не доставало еще озлобить журналистов в такой момент. Они, пожалуй, начнут вопить, что задержанного пытают, стремясь добиться нужных показаний, что его прячут от прессы, чтобы он не выдал свои связи с полицией, и прочий вздор.

Да и не сам ли Карри издал еще в начале года приказ, обязывающий каждого полицейского всячески помогать журналистам?

Полицейское управление занимается общественными проблемами. Общество имеет право знать, что происходит в управлении. Данный приказ запрещает полицейским вмешиваться в работу журналистов и препятствовать им. Такие действия со стороны полицейского рассматриваются прессой как ущемление ее прав, и руководство Полицейского управления разделяет этот взгляд.

Вошедшие помощники донесли, что ночью было два телефонных звонка (один — в контору шерифа, другой — в ФБР) с угрозами в адрес Освальда. Неизвестные предупреждали, что около ста человек («ни правые, ни левые») полны решимости напасть на полицейский эскорт и покончить с убийцей президента. В связи с этим решили перевозить задержанного в бронированном автомобиле. Своего броневика у полиции не было — позвонили в гараж, который обслуживал инкассаторов, и сели обсуждать наиболее безопасный маршрут от полицейского управления до тюрьмы графства. Хотя расстояние было всего около мили, в таком важном деле следовало предусмотреть все детали.

Тем временем внизу началась подготовка гаража. Всем посторонним, включая журналистов и механиков, приказано было удалиться. Полицейские под командой капитана Талберта, лейтенанта Пирса и сержанта Дина обыскивали стоявшие в гараже машины, запирали лишние двери, заглядывали в шахты лифтов. Проверяли кладовые, вентиляционные трубы, лестничные пролеты. У всех незапертых дверей и у обоих выездов (южного, на Коммерс-стрит, и северного, на Мэйн-стрит) были выставлены посты с приказом никого не впускать, кроме полицейских и журналистов, предъявляющих удостоверения. Ничего подозрительного не обнаружили, если не считать мелкокалиберного ружья, забытого на заднем сиденье одной из полицейских машин.

В 9.45 капитан Талберт послал в распоряжение сержанта Дина еще около дюжины полицейских, которые должны были занять посты на перекрестках по пути следования бронированного Грузовика. Предупредив их, что они ни под каким видом не должны проговориться о намеченном маршруте, сержант указал каждому его место. Полицейские разошлись по машинам и один за другим стали покидать гараж через южный выезд.

Допрос Освальда продолжался и утром в день намеченной перевозки. К десяти часам он еще не был закончен. Толпа журналистов нетерпеливо гудела. Чтобы чем-то занять их, шеф Карри сообщил, что задержанного будут перевозить в бронированном автомобиле и что им будет позволено делать снимки в гараже. Толпа ринулась к лифтам и лестницам. Лишь небольшая часть осталась на третьем этаже — подкарауливать свою добычу на коротком участке от кабинета капитана Фрица до дверей тюремного лифта.

Около одиннадцати шеф Карри позвонил шерифу Деккеру в тюрьму графства и сказал, что у них все готово.

— Ну, хорошо. Везите его.

— Я думал, что ваши люди приедут за ним.

— Как скажете. Можем и мы приехать. Не вижу разницы.

— Хорошо. Тогда мы доставим его вам. Ждите.

Бронированный фургон прибыл к южному выезду в 11.07. Водитель осторожно подавал его задом. Потолок оказался слишком низким. Еще немного, и кузов начал задевать за бетон. Фургон остановился, заблокировав проезд. Инспектор Бачэлор вместе с сержантом Дином залезли внутрь, осмотрели все отделения. Журналисты тянулись делать снимки. Полицейские с трудом удерживали их на отведенных местах — за перилами вдоль въездов. Телевизионные камеры у тюремной конторы в глубине гаража и на улице вертелись без дела, снимали собравшуюся толпу. Еще одну камеру поспешно спустили с третьего этажа в лифте, прокатили через двойные двери внутрь гаража. Установленная на высокой треноге, чтобы можно было снимать поверх голов, она угрожающе покачивалась при движении. Полицейский Лоури вышел из ряда, помог операторам удержать шаткую конструкцию.

Наверху, в кабинете капитана Фрица, допрос обвиняемого подходил к концу. Конечно, и агенты ФБР, и секретная служба, и сам капитан Фриц имели еще сотни вопросов к Освальду. Но их можно было отложить до следующего раза. С перевозкой и так затянули.

Шеф Карри заглянул в кабинет и объявил, что грузовик прибыл и все необходимые меры предосторожности приняты.

— Какой грузовик? Бронированный автомобиль? Я впервые слышу об этом.

Капитан Фриц был встревожен не на шутку. Он начал объяснять начальнику, чем ему не нравилась идея. Во-первых, грузовики эти очень неповоротливы и тихоходны. В случае нападения злоумышленников он легко может застрять на перекрестке. Во-вторых, за рулем сидит не свой полицейский, а непроверенный водитель. Можно ли ему доверять? Да и виден такой грузовик издалека, он слишком бросается в глаза.

Шеф полиции вынужден был согласиться с доводами капитана. Посовещавшись еще немного, они решили везти арестованного в обычной патрульной машине, а фургон использовать для отвода глаз. Машина с Освальдом пойдет последней, отстанет от кавалькады и направиться к тюрьме кратчайшей дорогой. Пусть заговорщики (если таковые имеются и ждут в засаде) атакуют пустой бронефургон!

Лейтенанту Пирсу было приказано возглавить колонну машин. Лейтенант быстро спустился вниз, протиснулся через толпу журналистов, позвал еще двух патрульных, направился к машине. Бронированный фургон все еще блокировал южный выезд. Полицейские решили выехать через северный (который обычно использовался только для въезда), обогнуть квартал и занять место впереди фургона.

Часть журналистов в нетерпеливом ожидании придвинулась к дверям конторы, перегородив проезд. Патрульному пришлось вылезти из машины и уговаривать их дать дорогу. Полицейский Вон, охранявший въезд наверху, посторонился, посмотрел налево вдоль Мэйн-стрит и, убедившись, что улица свободна от транспорта, махнул рукой. Машина с лейтенантом Пирсом и двумя патрульными выехала на проезжую часть и повернула налево. Часы показывали 11.20.

Тем временем в кабинете капитана Фрица Освальд натягивал принесенный ему свитер. Последний раз заглянул шеф Карри и спросил, готовы ли они к перевозке.

— Если внизу все в порядке, мы готовы, — сказал Фриц.

— Да, там все в порядке. Я велел убрать телекамеры из конторы. Прожектора и журналисты отодвинуты за перила, детективы стоят в две шеренги от дверей до машины. На улице тоже публике велено оставаться на другой стороне. Все же пойду проверю еще раз.

Но по дороге к лифту шефа полиции перехватили и позвали к телефону. Мэр Далласа звонил, чтобы узнать, как развиваются события и скоро ли арестованного перевезут в тюрьму графства. Пришлось вдаваться в подробности. Разговор затягивался. Попасть в гараж шеф так и не успел.

Капитан Фриц приказал одному из детективов приковать себя к Освальду наручниками. В коридоре их встретили вспышки фотокамер. В толпе журналистов и фоторепортеров почти не было знакомых лиц. Сенсационное убийство собрало в Даллас прессу всех штатов. Мелькали и иностранцы. Как могли постовые проверить подлинность их удостоверений?

Переступая через кабели на полу, лавируя между треножниками прожекторов, детективы с Освальдом посредине, предводительствуемые капитаном Фрицем, дошли до лифта. Спустились вниз, в контору внутренней тюрьмы. За окнами, отделяющими контору от коридора, тут же замелькали фотоаппараты и кинокамеры.

— Что там снаружи? — спросил Фриц.

— Все меры приняты, капитан, не беспокойтесь, — сказал один из офицеров. — Я думаю, в гараже сейчас около семидесяти полицейских. Каждый угол под охраной.

Капитан Фриц вышел первым. Ослепляющий свет прожекторов ударил ему в глаза.

— Выводят! — крикнул кто-то. — Вот он, ведут!

Ожидавшая толпа придвинулась вплотную. Полицейская машина, подвигавшаяся задом навстречу арестованному, вынуждена была притормозить. Взвизгнули тормоза. Капитан Фриц был от нее в нескольких футах и уже протягивал руку к задней дверце. Журналисты давили на полицейский кордон, коридор сжимался все уже.

В этот момент темная фигура проскочила между полицейскими и пятившейся машиной. Миллионы людей, сидевших у телевизоров, увидели на своих экранах какого-то человека в шляпе с протянутой вперед рукой.

Раздался выстрел.

Освальд схватился за живот и стал оседать на пол.

Полицейские и детективы ринулись на стрелявшего, повалили его на пол, вырвали пистолет. Сержант Дин перемахнул через багажник машины и бросился в свалку. Лежавший на полу человек прохрипел:

— Вы же меня все знаете. Я Джек Руби.

Одна из телекамер запечатлела на видеопленке не только центральную сцену, но и настенные часы. Они показывали 11.21.