«Война и мир» — реконструкция

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Война и мир» — реконструкция

Русские съехались на бал.

«Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях», — написано у Льва Толстого в сцене, где Наташа прибывает на бал. Спустя почти двести лет многочисленные зеркала лондонского отеля «Дорчестер» отразили нечто подобное — приехавших сюда с родителями юных девиц, зрелых дам под руку с кавалерами. Жемчуга и бриллианты были натуральные, как в романе классика. Блестели глаза, трепетали в руках веера, покачивались перья и тюрбаны на неоклассических головках Шотландец в клетчатом килте, мелькнувший на фоне парада старинных цветных фраков и панталонов, был не более чем виденьем, лондонской аномалией.

Хотя воздух и побелел от света софитов, событие не являлось съемками ремейка бондарчуковской киноэпопеи. Просто русские съезжались на бал.

В конце зимы в Лондоне начинается ажиотажный спрос на платья в стиле ампир, а также мужские треуголки и фраки эпохи регентства. В отделе проката реквизита Королевского Национального театра и знаменитом ателье Angels, шьющем костюмы и для фильмов, и для любительских маскарадов, уже знают — публика опять готовится к русскому балу «Война и мир» графа Андрея Толстого-Милославского. Это событие считается одним из самых дорогих и приятных в жизни русского Лондона.

Новички попадают сюда по рекомендации знакомых или даже знакомых знакомых Среди попечителей бала — Их Императорские Высочества, а также графиня Пален, князь Голицын, князь и княгиня Лобановы-Ростовские и многие, многие русские и английские аристократические фамилии.

Бал, на который меня пригласили, был шестнадцатым по счету и, как всегда, благотворительным. На него собралось 360 человек. Билет стоил 210 фунтов, и еще гости охотно участвовали в аукционе, где ставки быстро становились четырехзначными. Собранные деньги пойдут в благотворительный фонд, помогающий больницам и обездоленным детям, а также на две русские церкви, в Испании и Англии. Испанский храм станет первым православным в этой католической стране.

А лондонский Успенский собор уже возведен, его можно увидеть по пути из аэропорта Хитроу. Лазурь и золото его купола вызывают воспоминания о российской северной глубинке. Сначала балы проводились, чтобы собрать деньги для этого строительства. В 1997 году был заложен первый камень, а в следующем — поднят купол. Служба велась в верхнем храме собора, потом удалось построить и освятить нижний храм.

Некоторые из гостей бала — потомки эмигрантов. Русский в их устах звучит с акцентом. В тот вечер в зале можно было видеть Анну Барклай-де-Толли, Ксению Воеводскую из США, бывшую несколько лет подряд исполнительным директором Толстовского фонда, а ныне занимающую пост президента международного фонда «Жар-птица».

Андрей Толстой-Милославский привел с собой сыновей. В своем историческом костюме устроитель бала был похож на Пьера Безухова, каким его сыграл Бондарчук. Граф, которому за шестьдесят, не так давно получил долгожданное российское гражданство. Родители Андрея Дмитриевича тоже принадлежали к первой волне эмиграции. Отец был вывезен из послереволюционной России няней-англичанкой, выдавшей его за своего внебрачного ребенка. Англия, в отличие от Франции, не распахнула двери для всех беженцев. Лондонская русская община в те времен а была малочисленной.

Присутствовала на балу также особая категория гостей из Западной Европы и США — не русские эмигранты, но русофилы наверняка.

Перед торжественным обедом в стиле а-ля рюс с рассольником, бефстрогановом и пирожками прозвучали гимны Великобритании «Боже, храни короля» и старый российский «Боже, царя храни». Программа и меню были составлены по образцам 1812 года, хотя двадцать первый век никуда не делся — пела Людмила Николаева со своей «Русской душой», вкрадчиво проходили мимо столиков модели фешн-шоу в шляпах от кутюр. На предыдущих балах выступали балерина Людмила Семеняка, Ирек Мухамедов, моисеевский ансамбль, Дмитрий Харитонов.

Заиграл Королевский оркестр и пары закружились в танце. Можно было поразиться их слаженности, если бы не знать, что за день до бала они отрабатывали эти мазурки и галопы под руководством английского хореографа. В программе было 24 классических танца под музыку Чайковского, Штрауса, Глинки, Легара. Я спросила Андрея Толстого, насколько этот бал отличается от самого первого, состоявшегося в 1989 году. «На том были одни старые эмигранты. На сегодняшнем — много гостей из России и Украины, они прилетели всего на несколько дней, — ответил он. — Это не олигархи, просто состоятельные люди, их становится все больше».

Граф Толстой считает новоприбывающих очень активной группой. Они, как правило, сравнительно молоды, хорошо образованны, проявляют живой интерес к культурной и общественной жизни. Мне типичным представителем новой волны показалась владелица одной швейцарской фирмы. Легко было разговаривать с ней, ровесницей, москвичкой. Она родилась на Бауманке, свободно говорит на нескольких языках, летает по миру, обожает водить свой «мерседес», дает первоклассное образование дочке и в то же время, по ее словам, работает на износ.

А для сидевшей рядом со мной компании молодых россиян это был первый бал «Война и мир», но далеко не первый бал в их жизни. Потому что петербурженка Индиана, организовавшая поездку для своих друзей, оказалась непросто красавицей с экзотическим именем, но и устроителем исторических балов.

Я узнала, что ее Центр творческих инициатив успешно провел бал-маскарад в особняке Спиридоновой, вечер в стиле эпохи модерн во дворце на Английской набережной, костюмированный бал в Мраморном зале Этнографического музея. Индиана мечтала возродить петербургские сезоны, и спустя несколько лет я отмечу, что она не отступила от своих планов. Недавно я увидела ее имя среди официальных представителей очередного, юбилейного, бала «Война и мир», впервые проходившего в России, в Константиновском дворце Стрельны. Так в 2010 году было отмечено двухсотлетие со дня проведения знаменитого на весь мир петербургского бала, описанного в романе Льва Толстого «Война и мир».

А в тот вечер в Лондоне мне удивительно было наблюдать, как легко объединились у Андрея Толстого старые непримиримые монархисты и люди, выросшие при советской власти. Годы классовых противостояний кажутся в такие моменты загогулиной истории.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.