Глава 9
Глава 9
1 августа 1867 г. Хамис посылает людей торговать во владения Чивере. Саранчу здесь называют зикве, на суахили саранча – зиге и нанси.
На один из шестов, образующих ворота в частоколе, надет камень с отверстием. Камень продолговатый, семи или восьми дюймов длиной, шириной в четыре, с одной стороны скошен. Диаметр отверстия в середине около полутора дюймов, в нем заметны следы сверления. Камень этот из розоватого твердого порфира и напоминает груз, надеваемый на палку для копания земли, который я видел в 1841 г. в руках бушменки; такой же камень я видел еще у ворот близ деревни вождя Касонсо. Жители не знают, для чего этот камень нужен, здесь он служит амулетом, охраняющим деревню от зла.
2 августа. Хронометр сегодня остановился без всякой видимой причины, если не считать землетрясения. Постоянный звон в голове со времени болезни на озере Льемба, вероятно, следствие малярии.
3 августа. Со дня на день ждем известий от Нсамы, так как молодой месяц появился 1 августа, а Нсама должен был прислать за нами, когда покажется луна.
5 августа. Вчера явились посланные с сообщением, что Хамис должен немного подождать, так как Нсама еще не собрал всю слоновую кость и разворованные товары. Посланные пробыли здесь весь вчерашний день. Их начальник Катала говорит, что Лунда находится в восьми днях пути от Нсамы или озера Мверу и что по дороге мы должны пересечь большую реку Мовуэ, впадающую в Луапулу. С юго-востока в Мверу впадает еще река Мокобва. Страна Нсамы и ее народ называются Итава.
На расстоянии одного дня пути от деревни Нсамы есть горячий источник, называемый Пака-пежья. Вокруг него временами происходят землетрясения. Возможно, что то, которое мы ощущали здесь, связано с тем же центром.
6 августа. Погода становится мягче. Когда подул ветер с юга, наступило похолодание. От арабов у нас подробные сведения о васанго: их помещения для скота строятся с плоской крышей и громадных размеров, есть, говорят, одно в четверть мили длиной. Вождь Мерере живет внутри одного из помещений. Молока, масла, сыра у них громадное количество. Племя очень большое.
7 августа. Несколько моих людей ходили в Карамби. Вождь задержал их, сказав: «Я не позволю вам, англичанам, уйти и оставить меня в дурных отношениях с этими арабами».
Одному из здешних жителей поручили раба, а раб сбежал. Арабы отправились в Карамби и потребовали от тамошнего вождя уплаты. Вождь предложил одежду, но они отказались и заявили, что хотят получить человека. Тогда он предложил человека, у которого было двое детей, и арабы потребовали всех троих. Они запугивают жителей, как им вздумается, угрожая огнестрельным оружием. Мои люди поговорили с арабами, и они удалились. Вождь просил меня прийти еще раз к нему хотя бы на один день, но это невозможно, так как мы предполагаем выступить немедленно. Я сообщил обо всем этом Хамису; он ответил, что у них есть данные об одном человеке, который, видимо, сманивает их рабов. Соседство с рабством к добру не приводит!
У Хамиса дружественные отношения с одним из племен мазиту, утверждающих, что они перестали убивать людей. Они награбили в свое время много скота, но сейчас его у них очень мало. Несколько человек из этого племени отправились с Хамисом, чтобы показать дорогу в деревню Касонсо.
Рабов продают здесь так же открыто, как в Занзибаре на невольничьем рынке. Продавец ходит по рынку, выкрикивая цену, какую он хочет получить за раба, шагающего позади. Если продают женщину, то ее отводят в хижину, чтобы осмотреть голой.
Некоторые арабы считают, что метеориты – это камни, бросаемые в сатану за его злые дела. Они полагают, что первые арабы, пришедшие в эту страну, втащили на Килиманджаро пушки, и там будто бы они и лежат. Они утверждают, что фон дер Деккен только частично обошел основание горы, а на саму гору подняться не смог: все его ослы и часть людей умерли от холода.
Сведения, какие можно собрать у арабов относительно страны к северо-западу отсюда, очень неопределенны. Арабы преувеличивают трудности пути, рассказывая о каннибальских племенах, в стране которых покупают всех умирающих и никого никогда не хоронят. Однако это утверждение не вяжется со сведениями, которые они тоже приводят как достоверные, будто у каннибалов очень много овец и коз. Руа находится приблизительно в десяти днях пути на запад от Танганьики, а в пяти днях пути за Руа есть озеро или река шириной в десять миль. Говорят, что она называется Логорава. Вся вода стекает к северу. Впрочем, полагаться на эти утверждения нельзя. Вождя страны Руа зовут Кьомбо.
Один араб утверждает, что воды Танганьики текут на север и за Угандой образуют большое водное пространство, но на слова этих арабов полагаться нельзя. Они ни на что не обращают внимания, кроме слоновой кости и пищи.
25 августа. Нсама потребовал, чтобы арабы вернули ему взятого ими в плен сына. Тот араб, который захватил сына Нсамы, возражал против его освобождения, но Хамису удалось получить этого пленного и еще девять других, и сегодня их отсылают. Мы ждем только людей, разбросанных по стране. Хамис поднес нам пироги, муку, курицу, козью ногу и кусок мяса антилопы канна; здесь ее называют так же, как и в Колобенге, пофу [25]. У здешнего фигового дерева большие шишки на коре, как у некоторых видов акации. Другое дерево похоже на увеличенное малоло района Замбези. Одно желтое дерево при сжигании пахнет ладаном.
Внутри хижины устраивает свои гнезда крупный паук. Гнездо состоит из чисто-белого листка вроде бумаги, шириной в полтора дюйма, приклеенного плоско к стене. Под ним паук откладывает сорок – пятьдесят яиц, а вокруг наращивает более тонкую, чем листок, полоску в четверть дюйма шириной, по-видимому, для того, чтобы прочно закрепить листок. Изготовляя свою «бумагу», самка паука непрерывно передвигается по ее поверхности, причем путь ее можно изобразить волнистыми линиями. Затем она сидит на «бумаге», расставив свои восемь ног, в течение трех недель, непрерывно хватая и поедая всех насекомых, например тараканов, приближающихся к гнезду. Через три недели она покидает гнездо, чтобы охотиться, но на ночь всегда возвращается. Негры этих пауков не трогают.
Маленький муравей справляется с мухой, хватая ее за крыло или за ножку и держа до тех пор, пока она не истощит свои силы.
Видел новый для меня вид франколина с широким желтым наростом на верхней части клюва и на лбу, хохолок у него фиолетовый, крылья такие, как у остальных видов, но красные перья имеют розоватый оттенок. Желтое пятно нароста видно на большом расстоянии.
У носильщиков ваньямвези, постоянно работающих на переноске тяжелых грузов, на плечах образуются большие мозоли. Я видел мозоли толщиной в полтора дюйма на верхней части плечей. Мне показали старика, пронесшего однажды пять фрасила слоновой кости от своих родных мест до берега моря.
30 августа. Сегодня вышли в поход из деревни Читимбы после задержки в три месяца и десять дней. После полутора часов ходьбы пришли в Понду, где узнали, что Типо-Типо, т. е. Хамид бин Мохамед, ушел оттуда; мы последовали за ним. Прошли мимо реки, текущей на юго-запад к слиянию с Лофой. Типо-Типо преподнес мне хорошую жирную козу.
31 августа. Идем по красивой волнистой местности, значительная часть которой покрыта лесом; в нем много опушек, а вдоль рек растут большие деревья. Шли по северному склону водораздела, с него открывался вид на далеко лежащие земли. Пересекли две симпатичные речки. Топкие места пропитаны водой, и она течет из них ручьями.
1 сентября 1867 г. Из-за того что прямо на нашем пути оказался засушливый участок, пришлось идти дальше во второй половине дня. Ночевали без воды, хотя, отклонившись на несколько миль к северу, мы пересекли бы много речек, но наша дорога самая лучшая в любое время года. Барака ушел назад в деревню Типо-Типо. У Бараки только один недостаток – он не любит работать. Он упорно старался уговорить других бежать вместе с ним, загубил ящик с лекарствами, шесть скатертей и все наши инструменты.
2 сентября. Когда мы достигли брода через реку Лофу, оказалось, что мы находимся ниже деревни Читимбы не менее чем на тысячу футов. Последние шесть часов похода мы шли без воды, но вблизи деревни вождя Чунгу, около брода, мы вышли к хорошим речкам шириной футов в десять.
Отсюда мы могли видеть тянущиеся на запад и на север длинные гряды денудаций в стране Нсамы, до недавнего времени густонаселенной. Нсама из семьи бабемба. Касонсо, Читимба, Киве и Уронгве равны по положению, и все из одной семьи урунгаи. Чунгу приятный человек и щедрый в меру своих возможностей. Во всей этой стране очень много крупной дичи.
Ширина Лофы в месте брода 296 футов, вода быстро течет по плитам твердого песчаника. Глубина реки то по бедро, то по пояс. В других местах река несколько уже, но пересечь ее можно только на лодке.
4 и 5 сентября. Шли семь часов на запад от Лофы до деревни Хара, это одна из тех деревень, которые Хамис сжег за то, что жители не соглашались передать его предложение мира Нсаме. Эта страна называется Итава, а Хара – название одного из ее районов. Мы остановились в Харе, чтобы выяснить, хочет ли Нсама, чтобы мы приблизились к нему. Он очень боится арабов, и недаром: ведь до последнего времени он считался непобедимым. Он потерпел поражение, имея против себя двадцать мушкетов. В стране полно продовольствия, несмотря на то, что почти все население разбежалось. Земляные орехи начали снова прорастать, так как не хватает людей для уборки, а триста человек, питающихся бесплатно, не могут заметно уменьшить запасы пищи.
9 сентября. После трехчасового перехода на запад от Хары пришли к новой укрепленной деревне Нсамы, построенной рядом со старой, сожженной Типо-Типо[26], как Нсама назвал Хамида бин Мохамеда. Я послал человека к Нсаме и получил от него приглашение прийти, но без ружей. Нас сопровождала большая толпа его людей, и, перед тем как мы приблизились к внутреннему частоколу, они ощупали мою одежду, чтобы убедиться, что на мне не спрятано огнестрельное оружие. Войдя к Нсаме, я увидел очень старого человека с красивой головой и хорошим лицом; у него было большое брюхо, доказывавшее, что он любит помбе. Я дал ему отрез ткани и попросил проводников на Мверу. Он охотно согласился исполнить мою просьбу и спросил разрешения пощупать мою одежду и волосы. Я посоветовал ему попытаться жить в мире со всеми. Люди его шумели и не слушались ни его, ни старейшин, так что, наконец обругав их, он сказал мне, что пришлет за мной ночью и тогда мы побеседуем, но, видимо, потом он забыл об этом начисто. Нсама прислал мне козу, муки и помбе. На следующий день мы вернулись в Хару.
Народ Нсамы в большинстве своем отличается мелкими чертами лица. Многие по-настоящему красивы, они совсем не похожи на жителей Западного берега, но опиливают свои зубы, и это делает их рот безобразным. От европейцев они разнятся только цветом. У многих мужчин голова очень хорошей формы, у женщин тоже. Прически их устроены так, что выгодно выделяют лоб. Волосы от лба до макушки сбривают, причем бритая полоса сужается кверху. Волосы на задней части головы зачесаны в пучки-шарики примерно в десять рядов.
10 сентября. Из Уджиджи к Нсаме прибыли люди покупать слоновую кость за бусы. Увидев, что арабы опередили их, они решили возвратиться к своей шхуне, или, вернее, каноэ, с командой из пятидесяти гребцов. Они сообщили, что мое имущество цело, в Уджиджи находится также мясо буйволов, павших в дороге, его провялили на солнце. Отправил в Уджиджи ящик с бусами, книгами и одеждой.
14 сентября. Остался в Харе, так как заболел. Хамис не доверяет Нсаме, который обещал ему в жены свою дочь, чтобы скрепить мир, но не дал ее. Нсама также сказал Хамису, чтобы он оставался в Харе, и обещал прислать на продажу слоновую кость, но кости не доставил. Народ не приходит сюда продавать провизию, как в других местах. Хамис возвращается в деревню Читимбы, чтобы там оберегать своих людей и имущество, и пошлет вперед Саида Хамида со слугами в Лопере, Кобуире и на Мверу покупать слоновую кость. Хамис советовал мне отправиться с ними, так как он не доверяет Нсаме. Хамид тоже думает, что это наилучший план. Поход будет замедленным, так как арабы намерены скупать по пути слоновую кость, но безопаснее пересечь всю страну Нсамы с ними, чем рисковать оказаться в его власти.
Все население страны поражено победой над Нсамой, и их точка зрения на сравнительную ценность луков со стрелами и ружей претерпела большие изменения. Нсама был Наполеоном здешних мест. Никто не мог устоять перед ним, вот почему поражение непобедимого Нсамы вызвало панику. Арабы говорят, что потеряли за все время около пятидесяти человек; Нсама потерял, должно быть, не меньше. Народ, по-видимому, здесь развитый, понятливый и, несомненно, будет действовать, исходя из столь дорого купленного опыта.
Сегодня днем вдруг явилась дочь Нсамы, чтобы стать женой Хамиса и скрепить мир. Она приехала «верхом» на плечах несшего ее мужчины, славная, скромная, хорошенькая молодая женщина. Волосы ее были натерты нкола, красной краской, изготовленной из красильного дерева и широко применяемой для украшения. Ее сопровождал примерно десяток молодых и старых служанок, каждая несла корзиночку с провизией – касавой, земляными орехами и т. п. Арабы были все разодеты в самое лучшее, а рабы в фантастических нарядах размахивали саблями, палили из ружей и орали. Когда дочь Нсамы донесли до хижины Хамиса, она слезла и вошла внутрь со своими девушками. У нее и всех ее служанок мелкие изящные черты лица. Я сидел у Хамиса, но когда они вошли, встал и вышел. Когда я проходил мимо Хамиса, он сказал самому себе: «Хамис Водим Таг! Смотри, до чего ты дошел!»
15 сентября. Прибыл проводник от Нсамы, чтобы вести нас в земли за пределами территории вождя. Хамис сегодня утром отправился к тестю с молодой женой, но вскоре встретил двух посланных, которые попросили его пока не приходить.
Мы послали за всеми людьми, собиравшимися независимо от Нсамы идти на запад или северо-запад.
16–18 сентября. Хамид ходил к Нсаме, чтобы попытаться достать проводников, но Нсама не позволил ему войти за частокол, если только он не явится ко входу без ружья и сабли. Хамид не соглашался идти на этих условиях, но Нсама пообещал дать проводников, и проводники действительно прибыли после визита Хамида к Нсаме. Хамис заплатил за проводников, но никому из нас об этом не сказал: очевидно, ему стыдно за своего тестя.
Арабы, потерявшие надежду достать слоновую кость, вкладывают оставшиеся у них бусы и ткани в рабов.
20 сентября. Я решил сегодня отправиться к Нсаме, а оттуда на озеро Мвера, но Хамис прислал сказать мне, что прибыли его люди и мы все отправимся с ним вместе 22-го.
Жена Хамиса, видя подготовку к отправлению, решила, что готовится нападение на ее отца, и ночью сбежала со своими служанками и присланными Хамису проводниками. Хамис снова отправился к Нсаме и получил новых проводников, чтобы мы могли выступить немедленно.
22 сентября. Шли на север несколько часов, затем спустились в ту же долину, в которой я посетил Нсаму. Эта долина находится на склоне водораздела и тянется с востока на запад. С южной стороны она окаймлена поросшим деревьями гребнем, сложенным темно-красным песчаником. Другие подобные гребни придают склону водораздела вид лестницы с гигантскими ступенями. Первые равнины между ступенями местами болотисты, тропинки покрыты отпечатками человеческих ног; когда отпечатки затвердевают на солнце, то ходить по их неровной поверхности становится трудно. Снова появились москиты.
23 сентября. На следующую ночь после нашего ухода из Хары там начался пожар. Ветер был сильный, огонь преодолел сопротивление людей и сразу уничтожил всю временную часть деревни, состоящую из сухих соломенных хижин. Хамис потерял все свои бусы, ружья, порох и ткани, за исключением одного тюка.
24 сентября. Меня разбудили в 3 часа утра, чтобы сказать, что на предстоящем переходе нет воды, и если мы выйдем сейчас, то нас будет мучить полуденный зной: нам следует теперь выступить в 2 часа пополудни. Вчера заболела жена Хамида, и пришлось прервать поход во второй половине дня. Мы поднялись на гребень, спустились с него и через час после этого оказались у подошвы скалистой стены высотой более тысячи футов, покрытой деревьями. Скалы тянулись по левую руку от нас, Некоторое время мы шли вдоль них, потом, идя на север, стали подниматься, пока скалы не скрылись. Спали, не возобновив запаса воды.
25 сентября. Пустились в путь в 5.30 утра и шли тем же густым лесом, через который проходили вчера. Пришли к частоколу деревни, ворота были заперты: все люди скрылись из страха перед арабами. Затем с гребня, на котором стояла деревня, мы спустились на огромную равнину; вдалеке, милях в десяти от нас, текла большая река.
26 сентября. После двух с половиной часов ходьбы вышли к большой реке, которую видели вчера. Ширина ее больше мили, в ней растет много папируса и других водяных растений. Переходить ее вброд очень трудно, так как от твердых корней папируса босым ногам больно, мы часто проваливались в ямы по пояс. Посередине нашего пути наткнулись на рыхлую массу, плававшую по воде; иногда можно было идти по ней, хотя она прогибалась и поднималась горбами под тяжестью идущего, но иногда человек проваливался насквозь, и выбираться наверх было очень трудно. Вода под плавучей массой была очень холодна. Переход через реку занял полтора часа. Называется она Чисера и течет, извиваясь, на запад, чтобы влиться в Карунгвеси (Колонгоси, Калунгвишу) и далее в Мверу. Множество животных – слонов, зебр и буйволов – пасется на длинных склонах ее берегов. Цепь гор, которую мы пересекли, переходя через отдельные гребни, теперь видна позади, к югу от нас.
27 сентября. Народу здесь много, и он приветлив. Убили слона и задержались, чтобы взять бивни убитого животного. Застрелили также несколько буйволов и зебр. Густая облачность мешала произвести наблюдения, и хотя наши координаты определить не удалось, но мы знаем, что Чисера начинается в Лопере. Дальше к западу река свободна от папируса, и для переправы через нее нужны лодки.
30 сентября. Пересекли Камосенгу или какую-то другую речку и пришли в деревню вождя Карунгу. Река Камосенга отделяет страну Лопере от Итавы. Лопере расположена к северо-западу от Итавы.
1 октября 1867 г. Карунгу очень испугался нас. Сначала он никого не впустил за ограждающий деревню частокол, но потом стал держаться более приветливо. У него было мало слоновой кости на продажу. Арабы посылали людей вперед, чтобы попытаться вступить в дружественные отношения с другими вождями. Один из вождей, у которого кость была, Мтете, или Мтема, обошелся с арабскими посланными грубо. Послали людей к Нсаме с просьбой попробовать уговорить Мтему и Чиконго держаться по отношению к нам дружелюбно и продавать слоновую кость и провизию, но Нсама ответил, что эти вожди ему не подвластны, и если они считают себя достаточно сильными, чтобы бороться против ружей, то ему нечего им сказать. Другие вожди угрожали всеобщим бегством. Их уверяли, что мы намерены только пройти через эти земли, и если нам дадут проводников, которые покажут, как идти, то мы вообще будем избегать деревень и пойдем в те страны, где можно купить слоновую кость. Однако паника оказалась слишком сильной, никто не хотел идти навстречу нашим желаниям, а когда мы наконец двинулись вперед, вождь на реке Чома привел в исполнение свою угрозу и оставил нам три пустые деревни. Хотя зернохранилища были набиты зерном, продавцов не было, и помешать рабам разворовывать его было невозможно.
3–4 октября. Чиконго, выслушав послание Типо-Типо о покупке слоновой кости, сказал: «Когда это Типо-Типо оставил в моей стране слоновую кость?» Все же он прислал один бивень и заявил: «Вот все, что у меня есть. Пусть он сюда не приходит». Враждебное поведение вождей вызывается главным образом страхом. «Если Нсама не смог устоять перед малонгвана (торговцами), то как можем мы встретиться с ними?» Я хотел продолжать путь к озеру Мверу, но все говорят, что наши десять ружей заставят все деревни разбегаться: они все поражены ужасом. 5-го прошел первый дождь сезона дождей.
10 октября. Долго беседовал с Саидом. Он думает, что солнце всходит и заходит, потому что так сказано в Коране, и для него это очевидно. Саид утверждает, что Христос предсказал приход Магомета и что на кресте страдал не Иисус, но кто-то, заменявший его, так как невероятно, что истинного пророка предали такой позорной казни. Он не понимает, как мы можем радоваться тому, что Спаситель принял смерть за наши грехи.
12 октября. Люди Типо-Типо убили слона. Небо все время покрыто облаками. Воздух часто совершенно неподвижен.
16 октября. У многих женщин в этой области и в Лопере опухоль щитовидной железы, так называемый зоб. Встречаются и мужчины с зобом, у них, кроме того, наблюдается большая опухоль мошонки (водянка яичка).
В деревне вождя Читимбы вчера после долгой болезни умер араб. Вечером его хоронили. Ни одной женщине не позволили приблизиться. Над покойником долго молча молились, затем над могилой натянули кусок материи, а люди, стоявшие в могиле, положили останки под колья, расположенные наклонно друг к другу и опирающиеся на края дна могилы; такие колья мешают земле попадать на тело, когда могилу засыпают.
Друзья покойника устроили поминки и порции яств разослали всем, кто присутствовал на похоронах. Я тоже получил большую долю.
18 октября. По последним сведениям, Нсама не вмешается в историю с Чиконго. Две жены бьют в барабаны, и он танцует перед ними, он явно впал в детство. Говорят, что к западу от нас много арабов.
20 октября. Очень болен. Всегда, когда нет работы, я скверно себя чувствую: ноют кости, сильная головная боль. Затем потерял управление спинными мускулами, как на озере Льемба. Нет аппетита и сильная жажда. Лекарства на лихорадку не действуют.
21 октября. Саид послал людей построить новую хижину в более подходящем для моего здоровья месте.
26 октября. В течение пяти часов шли на юго-запад по волнистой, лесистой, густонаселенной стране, изобилующей крупной дичью. Здесь есть несколько видов деревьев, издающих при горении очень тонкий аромат; другие деревья пахнут, когда их срубают. В изобилии растет молочай. Спали мы у водопада, недавние дожди наполнили его грязной водой. Каждый день после полудня гремит гром, и где-то с такой же регулярностью идет дождь. Эти дожди не охлаждают земли и не заставляют закрыться трещины, образовавшиеся в сухой период.
27 октября. Вышли рано под мелким моросящим дождем, продолжавшимся два часа, и пришли на равнину шириной около трех миль, полную крупной дичи. Равнины эти временами превращаются в болота; они окружены гребнями, поднимающимися над равниной на двести – триста футов и покрытыми деревьями.
Гребни обычно сложены твердым песчаником, испещренным следами белых кораллов и вкраплениями коричневого гематита. Очень жарко, мы сильно устаем. Арабы в походе не придерживаются никакой системы. Первый день переход длился пять часов, сегодня – три с половиной. Если бы было наоборот – короткие переходы в первые дни и более продолжительные потом, – то мускулы приспособились бы к нагрузке. На юг от нас, в направлении долины Нсамы, тянется длинная цепь высот.
28 октября. После пятичасового перехода достигли реки Чома и деревень вождя Чифуны, но, как уже отмечалось, вождь и жители деревень бежали, и никакими уговорами не удалось убедить их вернуться и продать нам продовольствие. Нескольким жителям, рискнувшим подойти к нам, мы показали предметы, которые согласны дать за муку; они сказали: «Да, мы позовем женщин, и они продадут вам муку». Но никто не пришел.
Весь день отдыхали на берегах Чомы, грязной реки, текущей с севера и дальше на юго-запад, к впадению в Чисеру. Река прорыла глубокое русло в грязи берегов; ширина ее равна двадцати ярдам, в отдельных местах глубина ее по пояс, в других через нее нет брода. В реке много рыбы, множество бегемотов и крокодилов. Купил по очень высокой цене немного земляных орехов; жители явно не понимают, что было бы лучше уступить большее количество по более низкой цене, чем убегать и оставлять все на съедение рабам.
30 октября. Нашли в специально построенных хижинах две безобразные скульптуры, очень плохо представляющие местных негров. Эти изображения используются для обрядов, для вызывания дождя и исцеления больных. Это самое близкое к идолопоклонничеству явление, какое я наблюдал в стране.
31 октября. Пересекли длинную цепь гор и через пять с половиной часов вышли к нескольким деревням, жители которых охотно продавали нам пищу и вообще держались приветливо. Нам встретилось стадо буйволов, но Саид выхватил мое ружье у несшего его слуги, и, когда животные проходили совсем близко от меня, я был беспомощен. Мне очень не понравилось отсутствие здравого смысла, проявленное моим обычно вежливым другом-арабом.
Запомнить. Мохамад бин Салех говорит, что Чома впадает в Танганьику (??). Она течет в Калангоси.
1 ноября 1867 г. Проходили между горными цепями, значительно более высокими, чем те, что мы видели в Итаве. Горы густо поросли деревьями, некоторые из деревьев покрыты совсем распустившейся листвой, на других раскрываются молодые красные листья. Высота гор над равниной составляет 700–800 футов. В этой местности нет быстрых ручьев. Мы перешли три лениво текущих ручейка глубиной по колено. Множество буйволов.
Медоед засыпает навоз буйволов землей, чтобы удобней было поймать навозных жуков, зарывающихся в него.
Навесы для ночевок строим на склоне горы. Шли курсом на запад шесть часов с четвертью.
2 ноября. Идем в том же направлении по открытой долине, усеянной многочисленными маленькими молочаями, которые раздавливаешь на каждом шагу. Пересекли небольшую, но быструю речку Липанде, текущую на юго-запад в Мверу, затем час спустя опять перешли через нее; здесь она была уже в двадцать ярдов шириной и глубиной по колено. Спустившись с поросшей деревьями горы, разделяющей Липанде и Луао, перешли через последнюю, чтобы заночевать на ее западном берегу. Горы теперь сложены гранитом, и хребет слева от нас высотой от 700 до 1500 футов тянется отсюда вплоть до Мверу.
Долины, по которым мы путешествуем, очень красивы. Преобладающая окраска зеленая, рощицы деревьев имеют чрезвычайно разнообразную форму и часто напоминают мне пейзаж английского парка. Длинная цепь рабов и носильщиков, собранных арабами-нанимателями, оживляет этот пейзаж. Они идут тремя колоннами, общее число их равно 450. У каждой партии свой проводник с флагом, и, когда его водружают на остановке, вся группа стоит неподвижно, пока идет подъем флага; при этом бьют в барабан и трубят в рог антилопы куду. Впереди одной из партий идут человек десять ведущих, одетых в фантастические головные уборы из перьев и бус и одежду из красной ткани и кожи, разрезанной на полоски и скрученной. Ведущие становятся на свои места в рядах, бьют барабаны, хрипло звучит рожок, и все пытаются восстановить равнение в рядах. Эти звуки как будто будят некий дух солидарности в тех, кто некогда был рабом. Мои слуги, едва заслышав привычные с детства звуки, вскакивают, не давая мне времени одеться; целый день они идут наравне с передовыми, хотя им было сказано, что от них совсем не требуется, чтобы они мчались вперед подобно рабам.
Африканцы не выносят насмешки. Поэтому, если в походе случается какое-нибудь происшествие (например, ветка сбросит груз с плеча носильщика), все, кто видит это, поднимают крик, насмехаясь над неудачником. Если кто-нибудь случайно прольет что-нибудь или устанет и присядет, его действия приветствуют тем же криком; это побуждает всех стараться изо всех сил. Они торопятся, когда несут свои тюки, спешат с постройкой шалашей, а хозяева только замыкают шествие и помогают больным. Пройденное за день расстояние бывает на пределе того, что могут выдержать хозяева-арабы или мы. Если бы в походе делались частые остановки – например, на полчаса или на четверть часа через каждые час или два, – люди не особенно бы чувствовали тяготы похода, но идти пять часов подряд – это больше, чем человек в состоянии вынести в жарком климате.
Рабыни держались стойко: почти все они несли на головах грузы. Единственным исключением была старшая леди каждой партии, она же жена араба-начальника. Голова леди покрыта тонкой белой шалью, украшенной золотом и серебром. Эти леди выступали гордо и не сдавали даже на самых длинных переходах. Медные браслеты на ногах выше щиколоток, весящие много фунтов, казалось, только помогали ритму их шагов. Как только они приходят на место ночевки, они принимаются за приготовление пищи и в этом искусстве проявляют большое умение, изготовляя для своего господина вкусные блюда из диких фруктов и других, казалось бы, мало подходящих материалов.
3 ноября. По мере нашего продвижения гряды гор отступают. Почва здесь очень богатая. В двух деревнях жители не хотели нас впустить; мы пошли дальше и разбили лагерь около третьей, Кабваквы, где живет сын Мохамада бин Салеха с несколькими ваньямвези. Здешнего вождя зовут Муабо, мы его не видели, жители принесли на продажу много пищи. Отец юноши сейчас в деревне вождя Касембе. Местные жители весьма склонны ко лжи: о каком месте ни спросишь, говорят, оно близко, слоновой кости очень много, провизия всякого рода имеется в изобилии и стоит дешево.
Наши начальники поверили в слова юноши и отказались от дальнейшего похода. До Руа, говорил юноша, месяц ходьбы, слоновой кости там мало. Но до Руа оказалось всего три дня ходьбы (через три дня мы ее увидели). «Во владениях Касембе и здесь в Буире (Кабуире) слоновой кости нет». Юноша был прав относительно Касембе. От Хамиса пришли письма с неприятными новостями. Умер Читимба, а также Мамбве. Люди Читимбы дерутся из-за того, кому быть вождем. У них там сейчас сильный голод, так как арабы скупили всю провизию. Морири, вождь, у которого Нсама отнял владения, хотел, чтобы Хамис помог ему вернуть его земли, но Хамис заявил, что он заключил мир и не хочет вмешиваться в междоусобицы.
Эти неблагоприятные новости из места, где был устроен основной склад приобретенного ими товара, заставили Саида и Типо-Типо принять решение пробыть в Буире только десять – двадцать дней, разослать людей закупить слоновую кость, сколько удастся найти, а затем возвратиться.
Так как Саид и Типо-Типо посылали своих людей за слоновой костью к Касембе, я решил сначала отправиться туда, вместо того чтобы идти на Уджиджи.
Здесь среди мужчин и женщин много зобатых. Не вижу причин для этого. Высота над уровнем моря только 3350 футов.
7 ноября. Выступили в сторону Мверу. Некоторую часть пути нас сопровождали арабы. Все они чрезвычайно добры к нам. Мы приближаемся к горному хребту Какома слева от нас. Ночуем в одной из деревень вождя Капута, курс наш – почти прямо на юг.
8 ноября. Долина, образуемая хребтом Какома с одной стороны и другим, более далеким, хребтом справа, густо усеяна деревнями. Обычное расстояние между деревнями – сто-двести ярдов; все они, подобно деревням в Лунде, стоят в тени деревьев одного из видов Ficus indica. Одна из деревень принадлежит вождю Пута. Этот Пута – он главный вождь – прислал сказать нам, что если мы заночуем и дадим ему кусок ткани, то он даст людей, чтобы проводить нас завтра и переправить через реку. Я согласился бы остаться в деревне, но его люди не пожелали сдать нам хижину, поэтому мы отправились дальше и вышли к озеру.
Озеро Мверу, по-видимому, порядочных размеров. С запада и востока его окаймляют горные хребты. Берега озера покрыты крупным песком и, постепенно понижаясь, уходят под воду. За береговой полосой начинается густой пояс тропической растительности, в котором рыбаки строят свои хижины. На запад от озера лежит страна Руа, она представляется взору в виде высокого хребта черных гор. Другой хребет, менее высокий, но более изломанный, тянется вдоль восточного берега; через эти горы лежит путь к Касембе. Ночевали в рыбачьей хижине на северном берегу. Нам принесли на продажу большую рыбу монде; у нее покрытая слизью кожа без чешуи, большая голова с щупальцами, как у Siluridae, и большие глаза, поверхность десен во рту похожа на щетку, будто пасть кита в миниатюре. Говорят, что монде питается мелкой рыбой. На спине вздымается костистый плавник (я думаю, его назначение – защита) длиной в два с половиной дюйма и толщиной в гусиное перо. Рыбы эти очень живучи.
Северный берег озера расстилается красивой дугой, напоминающей несогнутый лук; вдоль западного берега течет поток воды, образующий затем реку Луалаба; до впадения в Мверу эта река называется Луапула, а Луапула в свою очередь (если верны наиболее толковые сообщения) до своего впадения в озеро Бемба, или Бангвеоло, именуется Чамбези.
Шли вдоль северного берега, пока не достигли хребта, окаймляющего озеро, затем поднялись в горы и повернули на юг. Народ держится очень подозрительно, при нашем приближении запирают ворота. Мы теперь одни, нас всего девять человек, но у местных жителей, должно быть, есть основания бояться. Один начальник деревни сначала отказался впустить нас, а потом послал за нами, сказав, что человек, отказавший нам, не вождь, а вождь прибыл только что издалека. Так как лучше держаться дружественно, мы вернулись назад, и нас хорошо приняли. Когда мы уходили, нам дали провизии. Здесь множество мух, очень надоедливых. Видимо, их привлекает большое количество вылавливаемой рыбы. Население здесь из племени бабемба, но за рекой Калонгоси все балунда.
Жители ведут торговлю солью, добываемой из соляных источников и соленой грязи, с Лундой и другими областями. Ежедневно встречаем партии торговцев солью; они очень сердечно отвечают на наши приветствия, натирая себе руки землей. Наш путь лежит между двумя горными хребтами, один из которых примыкает к восточному берегу озера, а другой, приблизительно в трех милях от него, идет параллельно первому. Горы густо покрыты деревьями и сложены гранитом. В пространстве между этими двумя горными хребтами много деревень, но все они ненадежны (слабо укреплены).
12 ноября. Вышли к реке Колонгоси (Калунгвишу), или, как произносят португальцы и арабы, Карунгвеси. Ширина реки около шестидесяти ярдов; течет она по каменистому руслу. Река довольно глубокая, с быстрым течением; даже сейчас, хотя период дождей еще не начался, переправа требует лодок. Говорят, она берет начало в Кумби, или Афаре, стране к юго-востоку от места нашей переправы. Когда рыба поднимается вверх по течению на нерест, ее ловят в больших количествах с помощью заграждений, сетей, крючков. В порожистых местах в реку опускают большие прочные корзины, наполненные камнями. Когда вода в реке поднимается, эти корзины служат местами стоянок для рыбаков с удочками или сетями. Перешли через Колонгоси и находимся теперь в стране Лунда (Лонда).
13 ноября. По нашим наблюдениям, Колонгоси течет на север до большой луговой равнины у берегов Мверу; здесь река поворачивает на запад и впадает в озеро. Рыбаки назвали нам тридцать девять видов рыб, обитающих в озере. По словам рыбаков, рыба беспрерывно идет вверх по течению, хотя временами ее бывает то больше, то меньше.
14 ноября. Усомнился, по правильному ли пути мы идем, и послал спросить в деревне. Вождь явился разгневанный: «Какое право вы имеете идти этой дорогой, когда обычный путь находится левее?» Он произнес несколько фраз в пышном стиле Лунда, но дорогу показать нам не пожелал. Мы ушли от него и, пройдя через лес с высокими деревьями, после четырех с половиной часов ходьбы на юг воспользовались хижинами на реке Кифурва, построенными дровосеками, рубившими дерево, чтобы добыть кору для тканей.
15 ноября. Сильные дожди, но мы продолжаем идти, дошли до деревни Кифурва, окруженной полями касавы; на следующий день перешли через реку Муатозе, шириной в двадцать пять ярдов, глубиной по колено. Течение реки быстрое, в сторону Мверу. Река Кабуква, шириной в семь ярдов, глубиной тоже по колено, вливается в Муатозе.
Пересекли ручей Чиронго, шириной в один ярд и глубиной тоже в ярд. Идем все время через хороший высокий лес, в основном из камедных деревьев и деревьев, дающих кору для ткани. Камедь вытекает обильно после или во время дождей из дыр диаметром в четверть дюйма, которые пробуривает насекомое. Смола падает на землю и с течением времени погружается в почву, образуя запасы для будущих поколений. Здесь очень часто встречаются жители с мелкими округлыми чертами лица, как у населения страны Нсамы; мы наблюдаем этот тип среди торговцев солью и в деревнях. Эти места – родина негров с теми чертами лица, какие можно видеть на рисунках древних египтян, как это первым отметил Уинвуд Рид. Ночуем на берегу реки Мандапала, шириной в двенадцать ярдов, глубиной по колено.
18 ноября. Отдыхаем на Кабуси, медленной узкой речке. Она впадает в Чунгу в четверти мили отсюда. Чунгу широка, но забита деревьями и водяными растениями: Sapota, Eschinomenae, папирусы и т. д. В свободной части ширина течения восемнадцать ярдов, глубина по пояс. Чтобы добраться до свободной воды, пришлось идти около ста ярдов по воде, доходившей то до середины бедра, то до пояса. Чунгу сливается с Мандапалой, и объединенное течение впадает в Мверу. Здесь, на Чунгу, умер д-р Ласерда. Сведения, которые я получаю у жителей, путаные. Вот что я собрал по частицам от многих. С вождем страны Касембе были в то время люди из Уджиджи.
Португальцы начали сражаться с людьми из Уджиджи, но Касембе сказал им и португальцам: «Вы все мои гости, к чему вам сражаться и убивать друг друга?» Затем он дал Ласерде десять рабов и людей, которые жили бы с ним, работали на постройке хижин, носили дрова и воду и т. д. Подобные же подарки Касембе сделал и людям из Уджиджи, и они успокоились. Ласерда умер, пробыв на Чунгу всего лишь десять дней. Место, где он скончался, находится на 9°32? ю. ш., а не на 8°43? ю. ш., как показано на карте Эрроусмита. Раздоры возникли из-за того, что кто-то из людей Ласерды убил одного из уджиджи на берегу реки. Конечно, это должно было стать препятствием для передвижения португальцев.
К западу от Чунгу повсюду встречается масличная пальма, но к востоку от реки этого дерева нет. Население употребляет в пищу пальмовое масло, оно очень вкусное и нежное. Это замечательный факт – ведь здесь мы находимся на высоте в 3350 футов над уровнем моря.
Среди негров к западу от страны Нсамы очень часто слышишь восклицание «Аллах!» По совету проводника, взятого нами в Кифурве, я послал Касембе восемь ярдов коленкора, извещая вождя о нашем предстоящем приходе. В данном случае подобное извещение было совершенно излишним, так как, говорят, Касембе получает сведения через бегунов-скороходов о каждом этапе нашего продвижения после перехода через Колонгоси.
Мы остаемся на Чунгу, пока Касембе не пришлет одного из своих советников, чтобы проводить нас до города. Небо беспрерывно покрыто облаками, и мы не можем поэтому отметить пройденный путь, а густой лес мешает увидеть озеро Мверу. Все время идут дожди и гремит гром, впрочем, там, где мы проходили, дождь выпадал редко.
При переходе через Чунгу видел белоголовую ласточку (Psalidoprocne albiceps), реявшую у поверхности реки. Почва здесь очень богатая. Земляные орехи во владениях Касембе крупнее всех, какие я видел, касава тоже. Купил немного больше пинты пальмового масла за два фута коленкора.
К нам пришел с визитом красивый молодой человек, сын вождя, предшественника нынешнего. Этот молодой человек сейчас в тени, не то он проводил бы нас в деревню: здесь сын не наследует вождю.
21 ноября. Река Лунда протекает в пяти милях от Чунгу. Там, где мы перешли через нее, ширина ее шесть ярдов, но дальше вниз по течению она шире. На дне бьют родники. Перейдя реку, мы вышли на широкую равнину, поросшую кустарником; деревья на ней все срублены на постройки деревни. Когда умирает вождь Касембе, наследующий ему неизменно переносит свой двор, пембве, на новое место. Когда умер Ласерда, Касембе переселился на участок вблизи северной оконечности озера Мофве. Всего было до сих пор семь Касембе. Слово касембе значит «генерал».
От реки Лунды до города Касембе расстилается равнина, довольно густо усеянная красными муравейниками, вышиной от пятнадцати до двадцати футов. От города до Лунды Касембе проложил широкую дорогу длиной приблизительно в полторы мили и достаточной ширины для проезда повозки. Резиденция вождя окружена стеной из тростника высотой в восемь-девять футов. Въезд украшен примерно шестьюдесятью человеческими черепами. Посреди дороги перед воротами стоит навес с пушкой, убранной в яркие ткани. Группа шумных парней остановила нашу партию и потребовала дань в честь пушки. Я прорвался сквозь эту группу, остальные последовали за мной, не дав им ничего. Город стоит на восточном берегу маленького озера Мофве, в одной миле от его северного конца. Здесь нас встретил Мохамад бин Салех; люди его стреляли из ружей, приветствуя нас. Он отвел нам временно хижину, пока мы не сможем построить собственную. Мохамад – видный черный араб с приятной улыбкой и совершенно белой бородой; в этих местах он уже свыше десяти лет и пережил четырех Касембе. Влияние его здесь и на Танганьике значительно.
Арабский торговец Мохамад Богариб, прибывший сюда за семь дней до нас с огромным числом рабов, устроил в нашу честь ужин из вермишели, растительного масла и меда, было подано также приготовленное из муки касавы нечто вроде сладкого блюда (я не пробовал меда или сахара, с тех пор как мы покинули озеро Ньяса, в сентябре 1866 г.). Был также кофе.
Здесь не приживаются ни козы, ни овцы, ни крупный рогатый скот, жители довольствуются домашней птицей и рыбой. Широко развита культура маниока (касавы); в городе вокруг каждой хижины возделанный участок, на котором растут касава, Holcus sorghum, кукуруза, бобы, орехи.
Мохамад сообщил также сведения о реке Луапуле и озере Бемба, но добавил, что Чамбези в том месте, где мы перешли ее, и есть Луапула, по-иному именуемая до впадения в озеро Бемба (или Бангвеоло). По выходе из озера река поворачивает назад и течет на север, называясь уже Луапула, и, не приближаясь к озеру Мофве, направляется в Мверу; выйдя из Мверу, у его северо-западного конца она становилась Луалабой, течет в сторону Руа, образует там озеро, а затем впадает в другое озеро за Танганьикой.
Маленькое озеро Мофве в период дождей переполняется и разливается далеко за пределы своих берегов, удлиняясь к западу. Ежегодно здесь убивают много слонов, бродящих по болотистой равнине, когда она покрыта коркой. Если бы Мофве соединялось с озером Мверу, то воды разлива стекали бы в Мверу.
В деревне Касембе встречается много людей с отрезанными ушами и отрубленными кистями рук, нынешний вождь виновен в многочисленных случаях этого варварства.
Около нас крутится карлик по имени Зофу, у него сломан позвоночник. Разговаривает он с начальническим видом и появляется при всех общественных событиях. Народ, видимо, терпит его присутствие. Он чужак, из северного племени. Карлик очень живо работает на своем участке. Рост его три фута девять дюймов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.