Глава 10

Глава 10

24 ноября 1867 г. Нас позвали на торжественный прием, чтобы представить вождю Касембе.

Внешность у нынешнего Касембе тяжелая, неинтересная: у него нет ни бороды, ни усов, лицо несколько китайского типа, глаза косят в разные стороны. За весь день он улыбнулся только один раз довольно приятной улыбкой, хотя отрезанные уши и отрубленные руки, да еще человеческие черепа у ворот не располагали меня к нему. Когда Касембе удалился, пришла его главная жена со своей свитой, чтобы поглядеть на англичанина (моэнгересе). Жена вождя – высокая дама с хорошими чертами лица, она держала в руке два копья. Важные лица, пришедшие на прием, расступились перед ней и призвали меня приветствовать ее. Я так и сделал, но так как она была от меня в сорока ярдах, я невольно сделал ей знак подойти поближе. Это нарушило серьезность свиты, все расхохотались и убежали.

Карлик сделал несколько уродливых скачков в присутствии Касембе и вызвал этим его улыбку. Палач Касембе подошел поближе, чтобы лучше нас рассмотреть; он держал на плече широкую саблю, какую носят в Лунде, а на шее у него висел странный, похожий на ножницы, инструмент для отрезания ушей. Я сказал ему, что у него скверная работа. Он улыбнулся, и с ним вместе улыбнулись многие, не уверенные в своих ушах ни на одну секунду. Глядя на многих почтенных людей, видишь, что когда-то и они подверглись этому наказанию. Касембе прислал нам еще корзину сушеной рыбы в добавление к той, которая была прислана на Чунгу, две корзины муки, одну корзину сушеной касавы и горшок пива помбе. Мохамад считает нынешнего Касембе прижимистым, лишенным и щедрости, и здравого смысла. Но мы не в состоянии съесть все, что он нам дает, и поэтому не жалуемся.

27 ноября. Главную жену часто приносят на ее плантацию в паланкине, который держат шесть или чаще двенадцать человек. У нее европейские черты лица, но цвет кожи светло-коричневый. Впереди бегут несколько человек, потрясая саблями и боевыми топорами; один из них бьет в полый инструмент, извещая прохожих, что они должны дать дорогу. У жены Касембе две огромные трубки, набитые табаком, готовые для курения. Она очень усердно занимается своим сельским хозяйством. Главная культура – касава, кроме того, выращиваются сладкий картофель, кукуруза, сорго, просо, земляные орехи, хлопок. Народ здесь, по-видимому, самый дикий из всех виденных мной: они зверски бьют друг друга, просто так, без всякой причины, но со мной они вполне вежливы.

Мохамад бин Салех намеревается в следующем месяце отправиться в Уджиджи. Когда он узнал, что мы идем сюда, он задержался и подождал нас, чтобы идти вместе. Мохамад весьма низкого мнения о нынешнем вожде.

Площадь, использованная в различные времена для постройки города, имеет в диаметре около десяти миль.

Мофве – мелкое озеро шириной около двух миль, длиной в четыре мили или несколько меньше; на нем множество заросших осокой островков, где водится водоплавающая птица; некоторые островки достаточно велики, чтобы их можно было возделывать. Дно озера илистое, но у восточного берега песчаное. С Луапулой озеро не сообщается.

28 ноября. Говорят, что Лунда, Чунгу и Мандапала соединяются и, слившись, текут в Мверу. Озеро Мофве изобилует рыбой (окунь). На западной стороне есть роща масличных пальм, а еще дальше к западу, милях в пятнадцати – двадцати от озера, поднимается длинный горный хребет страны Руа.

1 декабря 1867 г. Земля, на которой Касембе построил свою деревню, принадлежит старику по имени Перембе. Здесь всегда сохраняется традиционное право собственности на землю. Брат Перембе Мононго владеет землями к востоку от Колонгоси. Если кто-либо захочет возделать участок земли, он должен обратиться за разрешением к этим вождям.

Я попросил одного из людей Касембе провести меня к южному концу озера Мверу, но он советовал мне туда не ходить, так как кругом болота. Болота образуются водами рек Лунда, Луапула и Робукве. Человек этот сказал, что пришлет людей проводить меня на Мверу к месту, расположенному на юг отсюда. Южный конец Мверу находится на 9°30? ю. ш.

Старик Перембе рассуждает здраво. Мохамад считает, что Перембе 150 лет. Он всегда выказывает себя сторонником щедрости и честности. По его словам, первого Касембе привлекло на Мофве изобилие рыбы. Перембе думает, что все люди произошли от одной пары.

7 декабря. Небо здесь все время затянуто облаками. Невозможно производить наблюдения, так как во второй половине дня и ночью всегда облачно (8 и 11 декабря). Вчера вечером небо очистилось, но перемежающаяся лихорадка не дала мне возможности выйти.

13 декабря. Непрерывный дождь. Несколько славных молодых женщин, живущих на огражденной площадке Касембе, пришли и приветствовали нас на свой лад: переносили правую руку налево и сжимали руки, затем хлопали несколько раз в ладоши и повторяли то же движение, но уже перенося левую руку направо.

15 декабря. Сегодня объявил Касембе, что мы собираемся уходить. Два араба-торговца получили от него такой же ответный подарок, какой получил я, – козу, рыбу, муку и касаву. Когда не работаю, всегда болею. Все время провожу за писанием писем, чтобы они были готовы к приходу в Уджиджи.

18 декабря. Мы здесь уже месяц, а лунные наблюдения я смог произвести только два раза. Касембе прислал большую корзину сушенной на огне рыбы, два горшка пива и корзину касавы; он сказал, что мы можем уходить, когда пожелаем.

19 декабря. Ходил прощаться с Касембе. Он старался быть с нами любезным, сказал, что мы мало ели его пищу, и затем отпустил. Касембе послал за человеком, который должен был сопровождать нас.

22 декабря. Направились к реке Лунде, перешли через нее и отправились ночевать на Чунгу. Кругом много масличных пальм, но нет никаких преданий о том, как была занесена сюда эта культура.

23 декабря. Перешли через Чунгу. Сверху льет дождь, снизу я холодный и мокрый по пояс; рубашку не задираю из-за того, что все пялят глаза на мою белую кожу. Видел здесь черных обезьян. До впадения Чунгу в озеро Мверу в нее вливаются Кальюси и Мандапала. Касембе говорил, что Лунда впадает в Мофве; другие отрицали это, утверждая, что она образует болото и множество луж среди высокой травы; но возможно, что оттуда воды Лунды просачиваются в Мофве. Касембе прислал трех человек проводить меня на Мверу.

24 декабря. Моросит дождь. Сидим в гнусном месте на Кабуси в зарослях папоротников высотой в четыре фута. Проводники отказываются двигаться с места в такую погоду. Выдал бусы на покупку чего-нибудь, что достанут, к Рождеству.

25 декабря. Время от времени моросит дождь. Земля превратилась в черную грязь.

Около десяти человек пришли к Мохамаду; это проводники и почетный эскорт.

27 декабря. Через два часа после выступления перешли Мандапалу; глубина ее в месте перехода по пояс. Пять лет назад эти места были густо заселены, но жестокость Касембе, отрезавшего уши и калечившего людей другими способами, продававшего детей за небольшие провинности родителей и т. п., заставила жителей бежать к соседним племенам. Сейчас если бы он разослал гонцов по всей стране, то не смог бы собрать и тысячу человек.

Город Касембе, 10 декабря 1867 г.[27]

9°37?13?? ю. ш, 28° в. д.

Достопочтенному эрлу Кларендону.

Милорд, в первый раз возможность послать письмо на берег моря появилась у меня в феврале этого года, когда я находился в деревне Молемба (10°14? ю. ш., 31°46? в. д.) в стране Лобембе. Лобиса, Лобемба, Улунгу и Итава-Лунда – все это названия областей возвышенной местности между 11-м и 8-м градусами южной широты и меридианами, проходящими через 28-й и 33-й градусы восточной долготы. Высота этой возвышенной страны над уровнем моря колеблется от 4000 до 6000 футов. Местность почти везде покрыта лесом, хорошо орошена множеством речек и сравнительно прохладна. Почва очень богата и везде, где она возделывается, дает обильные урожаи. Страна находится на водоразделе между Луангвой, притоком Замбези, и несколькими реками, текущими на север. Из последних наибольшего внимания заслуживает река Чамбези, так как она участвует в образовании трех озер; название ее меняется три раза на протяжении пятисот или шестисот миль течения.

Покинув Лобембу, мы вошли в Улунгу и, продвигаясь на север, заметили по показаниям барометров и по течениям многочисленных речек, что имеется определенный уклон в этом направлении. Дружественный старый вождь Улунгу по имени Касонго, узнав, что я хочу посетить озеро Льемба, расположенное в этой стране, дал мне в проводники к озеру своего сына с большим эскортом, и 2 апреля мы достигли края глубокой чашеобразной впадины, в которой покоится озеро. Высота спуска к озеру составляет 2000 футов, и все же поверхность воды находится на высоте более 2500 футов над уровнем моря. Склоны впадины очень крутые: скалы иногда обрываются на всю высоту в 2000 футов перпендикулярно вниз до самой воды. Нигде от подошвы скал до берега озера нет и трех миль ровной местности, тем не менее прибрежные вершины, склоны и низ впадины покрыты высоким лесом и травой, только в нескольких местах выступает голый камень. Пейзаж чрезвычайно красив. Горный поток Аизе, шириной в пятнадцать ярдов и глубиной по бедро, сбегал вниз рядом с нашей круто спускающейся тропой, образуя водопады высотой по триста футов. Эти водопады и ярко-красные глинистые сланцы, выделяющиеся на фоне зелени, заставляли даже самых невпечатлительных из моих спутников останавливаться в изумлении. На крутых склонах во множестве водятся антилопы, буйволы и слоны. Вода озера кишит бегемотами, крокодилами и рыбой. Антилопа гну здесь неизвестна, эти животные могут доживать до старости, если не попадутся в ямы-ловушки. Слоны иногда поедают посевы и хлопают своими громадными ушами у самых деревенских частоколов. Один слон убрался с нашей дороги на сравнительно ровный участок и, стоя там, ревел на нас. В других местах при виде людей слоны обращаются в бегство.

Около первой деревни на берегу озера, в которую мы пришли, растет роща масличных пальм и других деревьев. Эта масличная пальма не относится к тому карликовому виду, который мы видели на озере Ньяса. Через двери моей хижины внесли гроздь плодов этой пальмы, и несли эту гроздь два человека. Большинство здешних негров живет на двух островах, где они возделывают землю, разводят коз и ловят рыбу. Озеро невелико – от пятнадцати до двадцати миль в ширину и от тридцати до сорока в длину. Оно принимает в себя воды четырех значительных рек. От него отходит на север-северо-запад рукав шириной в две мили, говорят, к озеру Танганьика, и описываемое озеро, может быть, ответвление Танганьики. Одна из рек, Лонзуа, вливает в озеро плавный поток воды шириной в пятьдесят и глубиной в двадцать ярдов, который несет на поверхности ряску и травяные островки. Я видел устья других рек, но достаточно близко для обмеров подошел только в реке Лофу. У брода в пятидесяти милях от впадения в озеро Лофу в сухой период имела ширину сто ярдов и глубину по пояс.

Мы оставались на берегах озера шесть недель, пытаясь поправиться и набраться сил. В Улунгу прибыла партия арабов, искавшая слоновую кость; услышав, что здесь до их прихода появился англичанин, арабы, естественно, осведомились, где я нахожусь. Но наши друзья белунгу, подозревая арабов в дурных намерениях, категорически отрицали, что они нас видели, а потом стали настаивать, чтобы я отправился на один из обитаемых островов, где буду вне опасности. С сожалением признаюсь, что я заподозрил их в намерении сделать меня там своим пленником: это легко было осуществить, удалив оттуда каноэ. Но когда обманувшие арабов деревенские жители потом с торжествующим видом говорили мне, как ловко им удалось схитрить, я понял, что они просто беспокоились о моей безопасности.

Такое дружественное отношение ко мне было проявлено трижды. Когда мы отправились в обход озера по западной стороне, чтобы осмотреть рукав, о котором я упомянул выше, вождь деревни, расположенной у впадения в озеро реки Лофу, так резко возражал против моего дальнейшего похода (там шли бои с арабами, и меня могли бы принять за араба и убить), что я был склонен поверить ему. В тот же день в деревню пришли два принадлежащих арабам раба, искавшие слоновую кость. Они подтвердили все, что говорил вождь. Тогда мы изменили свой маршрут, намереваясь направиться на юг, в обход неспокойного района. Пройдя шестьдесят миль, мы узнали, что штаб арабов находится в двадцати двух милях. Они нашли в этих местах очень дешевую слоновую кость и стали продвигаться на запад, пока на них не напал вождь Нсама, которого они разбили в его укрепленной деревне. Теперь арабы не знали, в какую сторону повернуть.

Достигнув деревни вождя Читимбы (8°57?55?? ю. ш.; 30°20? в. д.), я застал там арабов, их было около шестисот. Я предъявил письмо, данное мне султаном Занзибара, и меня немедленно снабдили провизией, бусами и тканями. Арабы одобрили мой план пройти южнее владений Нсамы, но советовали подождать, пока не станут известны результаты карательных мер, которые белунгу решили принять против Нсамы за то, что он нарушил международный закон: считалось, что всякий, привозящий товары в какую-либо страну, должен пользоваться защитой. И вот через два часа после моего прихода в деревню Читимбы туда вступил со своим отрядом сын Касонсо, наш проводник. Предполагали, что Нсама может убежать. Если он уйдет на север, то очистит для меня свободный проход через свои владения; если на юг, то меня постараются уберечь от опасности попасть в его руки. Но оказалось, что Нсама хочет мириться. Он прислал двух человек со слоновыми бивнями, чтобы начать переговоры. Однако арабы заподозрили обман и застрелили посланных. Нсама сделал еще одну попытку, прислав десять коз, но и их не приняли. Арабские начальники были очень недовольны неудачей этих попыток. К счастью для меня, арабские товары еще не были распроданы. Озеро Мверу находится в стране Нсамы; без заключения мира невозможно было покупать слоновую кость, а я не мог бы достигнуть озера. Однако заключение мира между населением и арабами было очень медленным делом и заняло три с половиной месяца, воюющие должны были при заключении мира пить кровь друг друга. Обряд этот, который я видел в 1854 г. к западу от этих мест, не более страшен, чем гомеопатический прием белладонны и стрихнина в тридцатом разведении. Я думаю, что, будь я арабом, я легко бы перенес подобную операцию, но не следующий за ней обычай скрепления мира – женитьбу на негритянке. Невестой была дочь Нсамы, оказавшаяся, впрочем, очень хорошенькой. Она прибыла «верхом», на плечах несшего ее мужчины. Это наиболее торжественный способ передвижения, каким располагают вожди и члены их семейства. С невестой было десять прислуживающих ей женщин, каждая из которых несла корзинку с провизией; все они были так же красивы, как и она. Она стала женой главного начальника арабов, но вскоре показала, что предпочитает отца своему мужу, так как, заметив приготовления арабов к отправке людей для покупки слоновой кости и заподозрив, что готовится нападение на ее отца, бежала к нему. После этого я нанес визит Нсаме. Поскольку он возражал против приближения к нему большого числа людей, я взял только троих из своих восьми человек. Люди Нсамы очень боятся огнестрельного оружия и ощупали мою одежду, чтобы проверить, не спрятал ли я его на себе.

Нсама – старик, голова и лицо его похожи на те, какие высечены на ассирийских памятниках. В свое время Нсама был великим завоевателем и, вооруженный луками и стрелами, был непобедим. Рассказывают, что он уничтожил многих местных торговцев с озера Танганьика, однако двадцать арабских ружей заставили его бежать из собственной укрепленной деревни. Это вызвало сенсацию по всей стране. Нсама очень заинтересовался моими волосами и шерстяной одеждой, но его люди, не обращая внимания на то, что он ругал их, так мешали нам, что мы не могли беседовать. Он обещал прислать за мной, чтобы поговорить ночью, и на этом свидание закончилось. Нсама обещал дать нам проводников на озеро Мверу и прислал нам столько провизии, что мы не могли ее унести. Однако он относился к нам столь подозрительно, что мы в конце концов ушли без всякой помощи с его стороны.

Народ в стране Нсамы исключительно красив. Головы у многих мужчин такой красоты, какую можно встретить в собрании европейцев. У всех хорошие фигуры, маленькие руки и ноги. Здесь не увидишь той уродливости, какую встречаешь на Западном берегу, породившую наши основные представления о наружности негров. Выдающиеся вперед челюсти или пятки не оскорбляют глаз. Мои собственные наблюдения усилили то впечатление, которое создалось у меня при чтении замечаний Уинвуда Рида, что типичного негра мы видим в древнем египтянине, а не в малопривлекательной внешности людей, выросших в нездоровых болотах Западного берега. Действительно, вполне вероятно, что эта возвышенная лесистая область и есть истинная родина негров. Женщины вызывали восхищение арабов. У них тонкие, мелкие, красиво вылепленные черты лица; единственный недостаток их внешности порожден модой, которая у каждого племени своя: эти легкомысленные особы запиливают зубы острием, и от этого улыбка их похожа на крокодилову.

Страна Нсамы называется Итавой, главный город ее расположен на 8°55? ю. ш. и 29°21? в. д. Густонаселенная Итава во многих районах основательно очищена от леса для земледелия. Страна лежит на меньшей высоте, чем Улунгу, в основном на высоте 3000 футов над уровнем моря. Длинные гряды поросших деревьями гор, поднимающихся на 600–700 футов над денудационными долинами, лишают пейзаж монотонности. Крупная дичь водится здесь в изобилии. На длинных склонах берегов реки Чисеры шириной в полторы мили паслось множество слонов, буйволов и зебр. Идя к северу, мы пересекли эту реку, похожую скорее на болото, заросшую папирусом и тростником. Мы переходили Чисеру вброд по слоновой тропе. Корни папируса, которые для этих животных образуют ковер, были острыми и неприятными для наших ног, обычно защищенных башмаками; это заставляло нас отдергивать поставленную ногу, и мы нередко сваливались в глубокие, по грудь, ямы. К западу от этих мест Чисера образует большое болото и отдает свою воду реке Колонгоси, питающей озеро Мверу.

Арабы разослали людей во все стороны закупать слоновую кость; победа над Нсамой вызвала панику среди племен, и нельзя было никакими словесными заверениями заставить ее улечься. Если Нсама был разгромлен двадцатью арабами с ружьями, то никто не сможет устоять перед ними, кроме Касембе, а он отдал строгий приказ своему народу не позволять арабам, сражавшимся с Нсамой, вступить в страну Касембе. Арабы не пытались пробить себе дорогу силой; они посылали дружественные послания и подарки разным вождям и, если вождь не принимал их охотно, сворачивали в другую сторону; наконец, отчаявшись в возможности достать еще слоновую кость, арабы повернули домой. С начала и до конца они были чрезвычайно предупредительны по отношению ко мне и выказывали должное уважение к письму султана. Я был свидетелем того, как они покупают слоновую кость и рабов. Их действия были полной противоположностью жестоким поступкам торговцев из Килвы, которые считаются подданными того же султана. Если бы кто-либо захотел нарисовать картину работорговли в ее самом привлекательном, вернее, в наименее отталкивающем виде, то ему следовало бы сопровождать этих джентльменов, подданных султана Занзибара. Если бы кто-либо захотел описать торговлю в этих местах в ее самых отвратительных формах, то он должен был бы следовать за торговцами из Килвы по дороге па озеро Ньяса или за полукровками-португальцами из Тете на реку Шире.

Держась севернее всех владений Нсамы и двигаясь на запад, наша маленькая партия 8 ноября достигла северного конца озера Мверу. Это довольно большое водное пространство, шириной в двенадцать миль или более, окаймленное на востоке и на западе высокими, поросшими лесом хребтами. Западный хребет более высокий и составляет часть страны, называющейся Руа-Мверу. Из северо-западного конца озера вытекает река Луалаба; на восточной стороне вблизи ее середины в озеро впадает река Колонгоси (в арабском произношении Карунгвеси), а на южном конце – реки Луапула и Робукве.

Наиболее интересная особенность озера Мверу в том, что оно представляет собой одно из звеньев в цепи озер, связанных между собой рекой длиной около 500 миль. Начинается эта река, под названием Чамбези, в стране мамбве, к северо-востоку от Молембы. Затем она течет на юго-запад и запад, пока не достигнет 11° ю. ш. и 29° в. д., где образует озеро Бемба (Бангвеоло). По выходе из озера река получает новое имя, Луапула, и течет в здешние места, где впадает в Мверу. Вытекающая далее из этого озера река называется уже Луалабой и течет на северо-запад в Руа, где образует еще одно озеро с многими островами. Это озеро называется Уренге (Уленге). Другие сведения не вполне определенно говорят о том, что река впадает не то в озеро Танганьика, не то в другое озеро, за ним. Когда я переходил через Чамбези, то из-за сходства названий вообразил, что это приток Замбези. Однако местные жители сказали мне: «Нет. Эта река течет на юго-запад и образует там очень большое озеро». Но у меня укоренилась мысль, что озеро Льемба – это то озеро Бемба, о котором я слышал в 1863 г., к тому же мы так изголодались на юге, что я с радостью обратил лицо к северу. Похожее на реку продолжение Льембы, может быть, идет к Мверу или в другое место, к которому я не могу пройти, следуя рукаву. Я направился к озеру Мофве, где сейчас нахожусь. Со времени прихода в город Касембе я получаю столь сходные сведения от местных жителей и арабов, что не могу сомневаться в их точности: они говорят, что я нахожусь всего в десяти днях пути от озера Бемба, иначе называемого Бангвеоло. Я так устал от исследовательских походов, не получая в течение двух лет ни слова из дома и вообще ниоткуда, что должен отправиться в Уджиджи на Танганьике за письмами, прежде чем предпринять что-либо. Мне сообщили, что берега озера Бангвеоло и соседние с ним территории очень болотистые и нездоровые. У меня нет лекарства. Население здесь очень страдает от опухоли щитовидной железы (зоба) и слоновой болезни; сейчас период дождей, очень для меня опасный.

Когда мы были на южном конце Мверу, то от нас до города Касембе было столь близко, что казалось, есть смысл тут же установить, какова длина озера, и заодно посетить Касембе. Мы пошли на север между двумя хребтами гор, идущими вдоль восточной стороны озера, но горы и долины так заросли высоким лесом, что сквозь него редко проглядывало озеро. Города Касембе мы достигли 28 ноября. Он стоит близ северного конца маленького озера Мофве, шириной от одной до трех миль и длиной в шесть или семь; в озере полно заросших осокой островков и много рыбы. Местность здесь совершенно ровная, но в пятнадцати или двадцати милях на запад от Мофве, в Руа, виден длинный горный хребет. Между этим хребтом и Мофве протекает к озеру Мверу река Луапула. Озеро называется Мверу оката (великое Мверу), так как длина его около пятидесяти миль.

Город Касембе представляет собой плантацию касавы, длиной и шириной в милю, хижины разбросаны по всей этой площади. Некоторые из них окружены квадратными дворами, огороженными тростником, но никаких попыток расставить жилища в каком-нибудь порядке не делалось; все это можно скорее назвать деревней, чем городом. Нельзя было даже приблизительно определить количество населения путем подсчета хижин; они расположены беспорядочно и заслонены касавой. Но по моему впечатлению, основанному на подсчете жителей других подобных скоплений хижин, население города меньше тысячи душ. Двор, или огороженная площадка Касембе – некоторые назвали бы это дворцом, – прямоугольный участок размером триста ярдов на двести. Его окружает высокая тростниковая изгородь. Внутри, где Касембе устроил в мою честь торжественный прием, стоит гигантская хижина самого вождя и десятка два маленьких хижин для прислуги. Хижина королевы сооружена позади хижины вождя и тоже окружена рядом маленьких хижин. Большая часть огороженного пространства занята плантацией касавы, Curcus purgaris и хлопка.

Касембе сидел перед своей хижиной на квадратном сиденье, поставленном на львиные и леопардовые шкуры. Он был одет в одежду из грубого манчестерского ситца, синего с белым, с каймой из красной байки, уложенную крупными складками, так что она была похожа на кринолин, повернутый задом наперед. Руки, ноги и голова его были прикрыты рукавами, поножами и шапкой, сделанными из разноцветных бус, снизанных в красивые фигуры. Поверх шапки была надета корона из желтых перьев. Каждый из его сановников выходил вперед под громадным, плохо сделанным зонтиком в сопровождении своих подчиненных, отвешивал поклон Касембе и усаживался по правую или левую руку от него. То же сделали музыканты из оркестра. Меня вызвали, я встал и поклонился. Старый советник с обрезанными ушами сделал вождю доклад, насколько мог подробный, о том, что он смог во время нашего пребывания узнать об англичанах вообще и о моем прошлом в частности.

Очень большое внимание возбудило сообщение, что я прошел через страну Лунда, к западу от владений Касембе, и посетил вождей, о которых он почти ничего не знает. Затем Касембе заверил меня, что я желанный гость в его стране, могу ходить, куда пожелаю, и делать, что хочу. Мы пошли во внутреннее помещение (два мальчика несли за Касембе его шлейф), где были разложены все мои подарки. Он уже раньше сам осматривал их, и мы знали, что он остался доволен. Подарки состояли из восьми рядов шерстяной саржи оранжевого цвета, большой полосатой скатерти, еще одного большого куска ткани манчестерского изготовления, имитирующей материю Западного берега, африканской выработки; эти материи неизменно вызывают восхищение арабов и африканцев; кроме того, большой, богато позолоченный гребень для узла прически, какой носили леди пятьдесят лет назад. Его подарил мне один мой приятель из Ливерпуля, и так как Касембе и люди Нсамы отращивают себе волосы и собирают их сзади в узел, то я был уверен, что этот предмет будет в его вкусе. Касембе выразил свое удовольствие и снова приветствовал меня как желанного гостя.

У меня было еще одно свидание с Касембе, когда я пытался уговорить его не продавать своих людей в рабство. Некоторое время он слушал меня, потом разразился тирадой о величии своей страны, о своей власти и могуществе; но Мохамад бин Салех, живущий здесь уже десять лет, высмеял его и вызвал смех присутствующих, рассказав, как другие вожди в стране Лунда дарили мне быков и овец, а у Касембе для подарка была только жалкая козочка и немного рыбы. Мохамад также заявил, что на свете есть только два настоящих государя – султан Занзибара и королева Виктория. Когда мы пришли в третий раз, чтобы попрощаться с Касембе, он держался далеко не с такой важностью, и у меня создалось впечатление, что я мог бы скоро с ним подружиться. Вход в его двор украшен множеством черепов, и у большого числа его сановников обрезаны уши, а у некоторых отрублены руки; это показывает, какими варварскими способами он добивается усердия в работе и честности своих министров. Я не мог удержаться от неприязни к нему.

Португальцы побывали у Касембе уже давно. Однако, так как каждый новый Касембе строит себе новый город, нелегко установить точно место, куда приходили чужестранцы. Города последних семи Касембе располагались в пределах семи миль от нынешнего дворца. Из посетивших Касембе путешественников единственным, имеющим научную подготовку, был Ласерда, губернатор Тете на Замбези. Он умер на речке Чунгу в трех или четырех милях отсюда. Место это называется Ншинда, или Инчинда; в записях португальцев оно обозначено как Лусенда, или Усенда. Широта указана в этих записях с ошибкой почти в пятьдесят миль, но африканцы говорят, что Ласерда прожил всего десять дней после своего прибытия. Вполне вероятно, что во время последних наблюдений голова его уже была затуманена лихорадкой. Кому приходилось испытывать, что это значит, тот охотно извинит любую сделанную им ошибку. Целью прихода Ласерды было осуществление давнишнего желания португальцев создать трансконтинентальное сообщение между их западными и восточными владениями. Такое путешествие не было совершено ни одним португальцем, но два черных торговца частично осуществили подобный переход, пройдя один раз от Касанги в Анголе до Тете на Замбези и возвратившись назад с письмом от губернатора Мозамбика.

Разные Касембе, которых посетили португальцы, видимо, сильно отличались друг от друга по характеру и в других отношениях. Первый посетивший Касембе путешественник, Перейра, говорит (цитирую по памяти), что у вождя было 20 000 обученных солдат; улицы города поливались ежедневно, и каждый день Касембе приносил в жертву двадцать человек. Сейчас я ничего не слышал о человеческих жертвоприношениях, и сомнительно, может ли нынешний Касембе выставить сейчас тысячу человек, даже не знающих строя. Когда пять лет назад нынешний Касембе захватил власть, страна была густо населена, но он применял такие жестокие наказания – обрезал уши, отрубал руки, продавал детей за незначительные проступки родителей, – что подданные его постепенно рассеялись по соседним землям, на которые его власть не распространялась. Это обычный путь избавления от тирании в подобных местах, где вернуть беглецов никогда не удается.

Нынешний Касембе очень беден. Когда у него еще были люди, убивавшие слонов, он из скупости не делился доходами от продажи слоновой кости со своими подчиненными. Охотники на слонов или ушли от него, или перестали заниматься охотой, и теперь у Касембе нет слоновых бивней для продажи арабам-торговцам, приходящим сюда с озера Танганьика. С третьим португальцем, посетившим Касембе, майором Монтейро, предшественник нынешнего вождя, видимо, обошелся плохо, и с тех пор ни один португалец не рискнул появиться здесь. Они мало теряют от этого, так как Касембе нечего продать, кроме малого количества слоновой кости и рабов.

Приблизительно в одном месяце пути отсюда, на западе, народ Катанги выплавляет медь из руды, отливая металл в большие двутавровые бруски. По всей стране можно видеть такие бруски, весом от пятидесяти до ста фунтов; жители Катанги тянут из меди проволоку для изготовления браслетов, ручных и для ног. В Катанге есть и золото, недавно образцы его были посланы султану Занзибара.

По мере того как мы спускаемся с водораздела к Танганьике, мы вступаем в область земной поверхности, еще подверженную возмущениям от действия внутреннего жара. Во владениях Нсамы есть горячий источник, которым часто пользуются для варки касавы и кукурузы. Землетрясения совсем не редки. Мы испытывали подземные толчки, когда были в деревне Читимбы; землетрясения захватывают и область Касембе. У меня было ощущение, как будто я на лодке в море; хижины не падают, и потому нет чувства опасности. Некоторые толчки произошли ночью; куры раскудахтались. Наиболее интересным следствием пережитого землетрясения явилось изменение хода хронометров. Дождя после землетрясения не было. Кроме меня, никто не имел доступа к хронометрам. Я никогда раньше не слышал о подобном эффекте, и могу здесь отметить, что хронометр, регулярно отстававший на 1,5 секунды в сутки, стал отставать на 15 секунд; другой, отстававший со времени выхода с побережья на 15 секунд, стал отставать на 40 секунд; третий, спешивший на 9 секунд в сутки, совсем остановился. Люди Нсамы приписывают землетрясения действиям горячего источника, так как в этих случаях он течет необычно бурно. Другой горячий источник есть около Танганьики. На берегах Мверу мы прошли мимо еще одного горячего источника.

Мы не могли понять, почему местные жители говорят, что Мверу больше Танганьики, пока не повидали оба озера. Большее озеро расположено в относительно узкой впадине, и по обе его стороны тянется возвышенная местность, которую всегда видно. Но когда смотришь на Мверу от гор Руа, находящихся на западном конце, то не видишь ничего, кроме озерного горизонта, кажущегося беспредельным. Реки Луапула и Робукве образуют у южного конца озера болото. Касембе уговорил меня не ходить туда, но прислал человека проводить наш отряд в разные места на Мверу, дальше к югу. Судя по высоте, с которой становятся видны южные части озера, ширина его составляет от сорока до шестидесяти миль. Против южного конца гор Руа (9°41? ю. ш.) ширина озера равна тридцати трем милям. Никто из местных жителей не пытается пересечь озеро даже в этом месте. Рыбная ловля на озере имеет громадное значение для населения, добываемую рыбу возят на большие расстояния.

Среди растительных продуктов этой области меня больше всего заинтересовал особый род картофеля. Он относится не к пасленовым, а к мотыльковым, т. е. к семейству бобовых. Цветы его восхитительно пахнут. Размножается это растение легко, посадкой небольших отрезков корня или стебля. Клубень имеет продолговатую форму, как наш длинный картофель, и в вареном виде обладает в точности вкусом нашего обыкновенного картофеля. В незрелом виде этот картофель горьковат, но его считают полезным. Если съесть кусочек сырого корня, то это хорошо помогает против тошноты. Встречается это растение только в возвышенных областях и, видимо, не может переносить сильную жару. Впрочем, я держал несколько корней его в ящике без земли, который носили по солнцу почти ежедневно в течение шести месяцев, однако всхожесть картофеля не пострадала.

Интересно, что во всех центральных областях Африки хлопок относится к так называемой пернамбукской разновидности. У него длинное прочное волокно, семена располагаются вместе и прилипают друг к другу. Кусты высотой в восемь – десять футов имеют деревянистые стволы. Население изготовляет из этого хлопка прочные полосатые черно-белые шали.

Приятно было во владениях Касембе на высоте более 3000 футов над уровнем моря встретить масличную пальму (Elais Guineaensis). Легенд о завозе этой культуры в страну не существует.

Я не посылаю наброска карты, так как еще не прошел достаточного расстояния, чтобы дать связную картину всего водораздела. К сожалению, я не могу рекомендовать ни одну из опубликованных карт, которые мне пришлось видеть, как источник, дающий хотя бы сносное представление об этой стране. Один смелый составитель карт приделал к северо-западному концу озера Ньяса лишних двести миль; другой составитель поместил в этой же части карты реку, текущую в гору на высоту в 3000–4000 футов, и назвал эту реку Новая Замбези, я думаю, потому, что «старая» Замбези течет с горы вниз. Я проходил по местам, к которым относятся эти выдуманные составителями карт выродки, и не заметил, что иду по воде, пока не увидел карты».[28]

28–31 декабря 1867 г. Пришли на речку Чиронго, затем на Кабукву, где я заболел. Проливные дожди задерживали транспорт с провизией. Вот уже несколько дней, как мне нечего есть, кроме грубо смолотой муки из сорго, и я чувствую слабость. Раньше в походе я шел первым, а теперь – последним. Мохамад угостил меня мелко размолотой кашей и курицей. И я тотчас же почувствовал разницу, хотя и не жаловался на свою грубую пищу. Хорошо, что я не пошел на озеро Бангвеоло: это очень нездоровое сейчас место и для местного населения; боюсь, что без лекарств при переходе вброд через речки я мог бы совсем свалиться. Как я уже отмечал, здешние жители очень страдают от опухоли щитовидной железы (зоба) и от Elephantiasis scroti.

1 января 1868 г. Отче всемогущий, прости мне грехи прошедшего года ради твоего сына. Помоги мне работать успешнее в этом году. Если мне в этом году суждена смерть, приготовь меня к ней.

* * *

Купил пять мотыг по два-три ярда коленкора за штуку. Размер мотыги тринадцать с половиной на шесть с половиной дюймов. В стране Касембе изготовляют много мотыг, здесь последнее место, где мы можем их найти. Когда придем в Буире, то сможем купить за одну такую мотыгу хорошую козу. Одна из моих коз околела, а другая перестала доиться. Я очень хочу завести других, так как молоко – самая питательная пища, какую я могу достать.

Сегодня пришел мой проводник на озеро Мверу. Я ходил несколько раз на озеро, чтобы получить ясное представление о его размерах. На протяжении первых пятнадцати миль от северного конца ширина озера от двенадцати миль до тридцати трех. Его замыкает большой массив гор Руа. В ясный день видно, что от высшей точки массива идет в глубь страны более низкий хребет, тянущийся на запад-юго-запад; за ним дальше на юг и на запад, насколько хватает глаз, видна только озерная гладь. При той высоте, с которой мы смотрели, это значит, что ширина озера должна быть больше сорока, может быть, шестьдесят миль. Между реками Мандапала и Кабуква лежит большой остров Кирва. Южнее Кирвы местные жители никогда не пытаются переезжать через озеро. В наш хороший бинокль даже в самый ясный день другой берег не виден. Я понимаю, почему африканцы заявляют, что Мверу больше Танганьики: на последнем озере всегда видны оба берега.

На лугах у Колонгоси один из людей Мохамада застрелил буйвола и дал мне ногу – хорошее сочное мясо. Мы продвигались медленно отчасти из-за дождей, отчасти поджидая транспорт. Жители на Колонгоси боялись переправить на тот берег нас и нашу охрану из людей Касембе. Наконец мы предложили хорошую плату, и их сомнения рассеялись. Помогло также и то, что другие жители деревни готовы были взяться за подобную работу.

Затем мы направились вдоль озера, держась близко к его берегам. Здесь благодаря сырости пышно растут имбирь, папоротники, тропические лесные деревья. Много буйволов, зебр и слонов, а жители деревни вождя Чукоси, где мы ночевали, советовали нам остерегаться львов и леопардов.

12 января. Воскресенье проводим в деревне вождя Карембве. Горы к востоку отсюда называются Макунга. Вчера ходил на берег. По угломерной съемке до репера на Руа тридцать три мили. Карембве прислал за нами, чтобы дать нам аудиенцию. Это грузный мужчина с хриплым голосом, но народ его любит, и он нравится чужестранцам. Я подарил ему отрез ткани, он дал мне козу. Энтузиазм, с которым я настаивал на посещении Мверу, передался Типо-Типо и Саиду бин Али; они последовали за мной до этого места, чтобы увидеть озеро, и оставались здесь пять дней, пока мы были у Касембе. Другие арабы, точнее, суахили, должны были видеть озеро и раньше, но никогда не упоминали о нем как о заслуживающем внимания зрелище; да и эти два начальника нашли время прийти сюда, только когда исчезла последняя надежда на слоновую кость. Население в этих местах большое.

13 января. Сильные дожди. Карембве упомянул об одном любопытном факте, считая, что он может меня заинтересовать: речушка Чипамба на некотором участке течет под землей, однако в остальном речка неинтересная.

На следующий день мы перешли через стремительный поток Вуну; у самого брода бьет горячий источник, в котором можно варить кукурузу и касаву. Во владениях Нсамы есть большой горячий источник, используемый для той же цели: кукурузу или касаву привязывают к веревке и бросают вариться в воду. Некоторые африканцы считают, что землетрясения связаны с бурными извержениями горячей воды источника. Перебрались еще через один быстрый поток, Катете, и вышли к северному концу озера Мверу, где мы заночевали в хижинах для путешественников.

Оставив озеро и направившись на север, мы скоро вышли на равнину, обводненную разливом реки Луао. Пришлось брести по щиколотку в очень липкой черной грязи: встречалось множество глубоких ям. Переход по грязи длился четыре часа, затем мы подошли к броду через саму Луао. Мы двигались по рукаву реки по пояс в воде не меньше четверти мили, затем перешли через узкую часть по грубому мосту из стволов и сучьев, шириной приблизительно в сорок ярдов. Луао, разливаясь по равнине, приносит большую пользу населению, но я не мог не прийти к выводу, что она несет ему также болезни, так как черная грязь вокруг местами издает ужасный запах. Громадное количество рыб Siluridae обитает в залитых водой районах страны, они поедают молодых рыб других пород, насекомых, ящериц и червей, погибших из-за разлива. Население устраивает запруды и, когда вода спадает, убивает множество рыбы, она служит приправой к их мучнистой еде.

16 января. Переночевав близ Луао, отправились дальше, в деревню, где живет сын Мохамада. Она стоит на реке Какоме и называется Кабвабвата. Во многих деревнях жители запирают ворота частокола, как только мы появляемся, и стоят с луками и стрелами в руках, пока мы не пройдем мимо. Вчера один раб, проходя через деревню, украл две курительные трубки. Жители пожаловались мне. Я подождал Мохамада и рассказал ему об этом. Затем мы пошли вперед, жители деревни держались все время вплотную за мной, пока мы не поймали раба с трубками. Рабы воровали в пути касаву, но этому почти невозможно было воспрепятствовать. Они хватали растение толщиной в полтора дюйма и выдергивали его из мягкой почвы с его пятью или шестью корнями толщиной с нашу крупную морковь, прятали их в своих тюках и поедали потом на ходу. Но стебель, брошенный среди растущих растений, показывал, что совершено воровство. Сырые корни касавы приятны на вкус и питательны. Большого вреда это воровство не наносит, так как возделанные участки жителей очень велики, но оно внушает жителям недоверие к нам и делает опасным передвижение арабов, если они недостаточно многочисленны и слабо вооружены.

Когда мы пришли в Кабвабвату, то арабы, подчиненные Мохамаду, и ваньямвези устроили большую демонстрацию: женщины намазали себе лица белой глиной и во все горло выкрикивали приветствия. Когда мы уже проходили между хижинами, женщины сыпали себе на голову пригоршни земли, а мужчины безостановочно стреляли из ружей, еле успевая заряжать. Стоял оглушительный шум от криков, приветствий, хлопанья в ладоши и выстрелов. Мохамада эта встреча очень растрогала. Он долго не мог успокоить народ.

На дороге, южнее этой деревни, мы видели большие площади под земляным орехом, из которого жмут масло; большой кувшин арахисового масла продается за мотыгу. Земляные орехи были сейчас в цвету, а молодая кукуруза уже созрела для еды. Народ весь занят посадками, пересадками, прополкой. Касаву (маниок) сажают на кучах, специально подготовленных для нее; сначала на них сеют бобы, сорго, кукурузу, тыкву, а когда они созревают, земля освобождается для касавы. Сорго и дурру сеют густо; когда растение достигнет высоты примерно в один фут, его пересаживают (если у хозяина есть возможность подготовить другой участок), причем часть листьев обрезают, чтобы избежать чрезмерного испарения влаги и гибели растения.

17 января. Ваньямвези и жители Гараганзы говорят, что переход отсюда до озера Танганьика займет тринадцать дней. Дорога, как правило, очень грязная, приходится пересекать много речек.

Мохамаду, естественно, хочется побыть немного с сыном, так как сейчас период дождей, а путешествовать по грязи неприятно. Говорят, около Уджиджи еще хуже. Мохамад готовит для меня разные вкусные вещи из того немногого, что у него есть, и старается сделать так, чтобы мне было удобно. Из бананов приготовляют уксус, из земляных орехов жмут масло. Я хочу поскорее отправиться дальше, главным образом, чтобы получить известия.

Много людей из племени ваньямвези задерживаются здесь из-за того, что впереди выпало много дождей; по их словам, трудно будет достать каноэ на Танганьике, так как на озере сейчас большое волнение.

24 января. Из владений Касембе пришло двое из людей Мохамада Богариба, а из Гараганзы, находящегося вблизи Кизе, прибыла группа людей Сеида бин Хабиба. Они сообщили, что на залитых дождями землях по эту сторону озера Танганьика вода стоит по пояс, а то и по грудь. Бин Хабиб, находящийся в Катанге, не тронется с места, пока не кончатся дожди. Боюсь, что мы тоже прикованы погодой до того же времени. Через притоки Марунгу сейчас вброд перейти невозможно, а каноэ получить нельзя.

26 и 27 января. Я болен лихорадкой, как всегда, когда не на ходу.

28 января. Слава Богу, мне лучше. Мы должны остаться здесь. Место сухое и благоприятное для посева земляных орехов. Здесь коклюш.

30 января. Вчера дождь охладил землю, и все занялись пересадкой дурры и сорго. Жители обрезают листья, оставляя их только до высоты дюймов в восемнадцать, но растения благодаря перемене места растут много лучше.

Сеид-Сеид был, говорят, первым арабским султаном, занимавшимся торговлей, а Сеид Маджид следует примеру своего отца, и у него служит много арабов-торговцев. Недавно он послал королю Мтезе, сыну Сунны, восемь буйволов с целью расширить торговлю; маловероятно, что султан пойдет на сокращение выгодной торговли слоновой костью и рабами.

Суси купил за небольшое количество пороха мотыгу, затем в обмен на эту мотыгу – бочонок дурры диаметром в два фута и длиной в три. Бочонок весит не меньше ста фунтов.

Рассказывают, что в Руа есть каменные подземные жилища, но естественные или специально выстроенные – Мохамад не мог сказать. Если вождям в Руа сделать подарки, то они никогда не чинят препятствий путешественникам.

Чипоси, в деревне которого около Колонгоси мы провели ночь, и Чинута умерли.

Во время больших дождей Мофве переполняется и заливает обширный район. В этот период слоны бродят по образовавшимся болотам, и охотники на лодках легко убивают их. Так бывает каждый год, и Мохамад Богариб сейчас ждет слоновой кости от этой охоты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.