Нефть

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Нефть

В решении начать войну с Ираком нефть не играла такой же роли, как другие перечисленные факторы. «Когда я ехал в Багдад, – вспоминал Джон Негропонте, впоследствии первый посол США в новом Ираке, – никаких специальных инструкций в отношении нефти у меня не было». Скорее, значение имел характер региона, который занимал центральное место в мировой системе поставок нефти, и, следовательно, поддержание баланса сил в нем было делом стратегической важности. Начиная с правления Гарри Трумэна, США видели свою задачу в том, чтобы не позволить враждебно настроенным силам получить контроль над Персидским заливом и его нефтью. Однако угроза реализации такого сценария – угроза захвата господства над регионом с его нефтяными богатствами враждебной силой в лице Ирака – была несопоставимо выше во время кризиса в Персидском заливе в 1990–1991 гг., когда Саддам захватил Кувейт и угрожал нефтяным месторождениям Саудовской Аравии. Кроме того, в 2003 г. ни американцы, ни британцы не руководствовались узко меркантильными амбициями в духе 1920-х гг., такими как получение контроля над иракской нефтью. Было не столь важно, кто владеет нефтяными скважинами, главное, чтобы на мировом рынке была нефть. Иракская нефть поступала на мировой рынок, хотя и в ограниченном объеме из-за санкций ООН. В 2001 г. США ежесуточно импортировали из Ирака порядка 800 000 баррелей. Разумеется, предполагалось, что демократический Ирак будет более надежным поставщиком нефти и, после снятия санкций, увеличит объемы поставок. В умах некоторых политиков, которые не могли простить Садовской Аравии участие ее подданных в терактах 11 сентября, перспектива превращение Ирака в более крупного экспортера, служащего противовесом Саудовской Аравии, представлялась весьма привлекательной, но это вряд ли можно было назвать четко сформулированной и обоснованной стратегической целью8.

Хотя предлагалась масса идей по послевоенному преобразованию нефтяной отрасли, стратегически считалось, что решения о будущем иракской нефти будут приниматься новым иракским правительством. Ничто не должно было ущемлять прерогативы будущего правительства, хотя разгосударствление нефтедобывающей отрасли представлялось наиболее предпочтительным вариантом, поскольку оно облегчало внедрение новых технологий и вливание десятков миллиардов долларов, в которых так нуждалась промышленность. Но даже в этом случае освобожденный Ирак с его сильной националистической традицией скорее всего предложил бы инвесторам более жесткие условия, чем любая другая страна-экспортер.

К надвигающейся войне против Ирака крупные нефтяные компании относились со смесью скептицизма, настороженности и некоторой тревоги в связи с самой идеей войны. Многие из них были хорошо знакомы с этим регионом и опасались ответной реакции. Они сомневались в том, что на обломках баасистского режима можно быстро построить стабильное, миролюбивое демократическое государство.

«Знаете, что я скажу первому человеку, который предложит нашей компании инвестировать в Ирак миллиард долларов? – спросил генеральный директор одного из супермейджеров за месяц до начала войны. – Я скажу: “Расскажите нам об их правовой системе, расскажите о политической системе. Расскажите об их экономической, договорной и фискальной системах, и расскажите нам об арбитраже. Расскажите нам о безопасности и развитии их политической системы. Расскажите нам обо всех этих вещах, и мы дадим ответ, будем ли мы вкладывать капитал или нет”»9.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.