Экспортировать столько нефти, сколько мы сможем

Экспортировать столько нефти, сколько мы сможем

В июле 1971 г. во время визита в Пакистан Генри Киссинджер, специальный советник по национальной безопасности президента Никсона, внезапно почувствовал недомогание во время обеда, данного в его честь. Хозяин приема, президент Пакистана, тут же предложил Киссинджеру перебраться в его загородную резиденцию на холмах, где более прохладный климат позволит американскому гостю избежать городского пекла и ускорит его выздоровление. Совершенно определенно, это была дипломатическая болезнь. Предлагаемая поездка на холмы была уловкой, скрывающей настоящую цель Киссинджера. Спустя несколько часов Генри Киссинджер – теперь под кодовым именем «Главный пассажир», – в целях конспирации одетый в шляпу и темные очки, прибыл в аэропорт, чтобы сесть на самолет до своего истинного пункта назначения. Надо сказать, что подобная маскировка казалась немного излишней, поскольку на часах было 4:009.

Только через неделю эта новость превратилась в сенсацию. Из Пакистана Киссинджер тайно через Гималаи перелетел в Пекин, проделав брешь в «бамбуковом занавесе», отделявшем Китай от внешнего мира после победы коммунистической революции в 1949 г. Полгода спустя проделанной Киссинджером брешью воспользовался президент Ричард Никсон. В ходе своего исторического визита в Пекин Никсон ужинал вместе с Мао, чокался с Чжоу Эньлаем и заново сервировал стол международных отношений.

Для обеих сторон это была реальная политика. США, которые искали выход из тупика вьетнамской войны, хотели создать противовес Советскому Союзу. Китай видел возможность укрепить свою стратегическую позицию в противостоянии с Советским Союзом и уменьшить риск «войны на два фронта» – с США и Советским Союзом. Последняя угроза была совсем не теоретической – между русскими и китайскими вооруженными силами уже случались столкновения на границе.

У китайцев имелись и другие причины. Самая разрушительная фаза культурной революции закончилась. Вице-премьер Дэн Сяопин и другие пытались вернуть страну к работе. Они понимали, что доктрина «самообеспечения» нежизнеспособна. Китай нуждался в доступе к международным технологиям и оборудованию, чтобы модернизировать экономику и возобновить экономический рост. Но у него на пути стояло серьезное препятствие: чем платить за импорт?

«Рост будет обеспечиваться экспортом нефти» – таков был ответ Дэна. «Чтобы импортировать, мы должны экспортировать, – сказал он в 1975 г. – Первое, что мне приходит на ум, – это нефть». Страна должна «экспортировать столько нефти, сколько сможет. Взамен мы получим много полезных вещей».

На тот момент Дэн был главным проводником новой стратегии открытости Китая по отношению к внешнему миру. Убежденный коммунист еще со студенческих времен во Франции, где он учился после Первой мировой войны, Дэн занимал ряд высоких постов после прихода коммунистов к власти. Но во время культурной революции он стал одной из главных мишеней леворадикальных соперников. Его семья сильно пострадала – хунвейбины вытолкнули его сына из окна четвертого этажа, в результате чего тот стал инвалидом. Сам Дэн работал эти годы простым рабочим на тракторном заводе и некоторое время жил в полном уединении. Он часами мерил шагами двор, спрашивая себя, в чем ошибки Мао и как восстановить экономику Китая. В конце концов, Дэн всегда был прагматиком. (Даже активное участие в подпольном коммунистическом движении во Франции после Первой мировой войны не мешало ему открыть китайский ресторан.) Травмы, нанесенные культурной революцией стране и лично ему, только усилили его прагматизм и реализм. Фундаментальные лозунги Дэна были исключительно практическими: «Мы будем пересекать реку осторожно, нащупывая камни» и, самый знаменитый из всех, «Неважно, черная кошка или белая, если она ловит мышей – это хорошая кошка»¹⁰.

После смерти Мао и короткой борьбы с радикальной «бандой четырех» Дэн Сяопин стал фактическим лидером Китая. У него появилась возможность начать великое преобразование, которое должно было привести к интеграции Китая с глобальной экономикой. Историческое решение о начале политики «реформ и открытости» было провозглашено на третьем пленуме ЦК Коммунистической партии 11-го созыва в 1978 г.

Нефтяной промышленности отводилось центральное место в новой политике. К тому времени Китай, который больше не был «беден нефтью», добывал нефть сверх собственных нужд и мог начать ее экспорт. Тем более что ближайший рынок находился по соседству, в Японии, которая хотела бы уменьшить свою зависимость от Ближнего Востока и получить экспортные рынки в Китае для собственных производителей. Покупка китайской нефти помогла бы достижению обеих целей.

Когда дверь во внешний мир приоткрылась, китайские нефтяники были потрясены масштабом технологического разрыва, отделявшего их от мировой промышленности. Но теперь благодаря выручке от экспорта нефти они могли покупать за границей современные буровые установки, сейсмическую аппаратуру и другое оборудование, что существенно расширяло их технические возможности.

Хотя смерть Мао и приход к власти Дэн Сяопина открыли Китай миру, эти события не положили конец социальным потрясениям и нестабильности в стране. Инфляция, коррупция и неравенство подогревали недовольство противников реформ. В 1989 г. на площади Тяньаньмэнь произошли кровавые столкновения с протестующими студентами. Из-за этих событий у партийного руководства ослабла решимость продолжать рыночные реформы. Чтобы дать толчок забуксовавшему процессу реформ, в январе 1992 г. Дэн Сяопин осуществил свою последнюю большую кампанию – знаменитое «южное турне». Целью поездки была демонстрация беспрецедентных экономических успехов особой экономической зоны Шеньжень, которая постепенно превращалась в центр экспортного производства. На более фундаментальном уровне стояла задача снять клеймо позора со стремления зарабатывать деньги. Послание товарища Дэна было простым: «Единственное, что имеет значение, – это развитие экономики». Во время этой поездки Дэн Сяопин также сделал ошеломляющее признание – оказывается, он не читал библию коммунизма, «Капитал» Карла Маркса. «У меня никогда не было времени, – сказал он. – Я был слишком занят»¹¹.