Время – вперед!

Время – вперед!

Из воспоминаний Андрея Пропенауэра

«…Начиная с 1935 года наши колхозники жили хорошо. Да и все население было сыто, обуто. Работали с раннего утра до темна.

Колхозы им. Карла Либкнехта и Розы Люксембург соревновались между собой: бригады с бригадой, звено со звеном…»

Читая эти строки из воспоминаний Андрея Пропенауэра, понимаешь, насколько относительно представление людей о счастье. После лет революции, гражданской войны, голода, после всего пережитого под словами «наши колхозники жили хорошо» подразумевается, что все они были «сыты и обуты». И это, конечно, очень важно – быть сытым и обутым. Но все-таки есть ощущение, что века отделяют Джигинку этих лет от той, дореволюционной Джигинки, в которой все дышало довольством и благополучием и где люди мечтали о чем-то большем, чем просто быть «сытыми и обутыми». Мечтали о том, чтобы построить кирху, например. Или о том, чтобы рядом с кирхой выросла роскошная по тем временам школа. Так все зыбко. Впрочем, можно не сомневаться, что было немало счастливых моментов и в этой новой жизни.

Все-таки откровенно тяжелые и голодные времена остались позади. В Джигинке опять появилось много зажиточных семей. Как в старые добрые времена, в хлевах призывно мычали коровы, кудахтали куры, похрюкивали упитанные поросята. Что касается уток и гусей, то их даже не затруднялись считать. Их количество определялось словом «много».

Семья Герман

Из воспоминаний Клары Пропенауэр

«…По итогам года получали деньги и зерно, и у каждого колхозника были корова, свинья и птица. Работали дружно, добросовестно. С песнями ходили на работу, все пешком и босиком. Мололи пшеницу, пекли сами хлеб. Было можно жить…»

Да и в домах стало уютнее. Запасы в кладовых, в погребах свидетельствовали о том, что жители забыли о том, что такое голод и бедность. У населения Джигинки стали водиться и деньги. Впрочем, есть одно любопытное свидетельство – на что и как могли эти деньги тратиться.

Из воспоминаний Андрея Пропенауэра

«…Сельский совет по всем видам заданий и обязательств держал первенство по району, но с некоторыми товарами, особенно мануфактурой, было еще трудно. И вот – конец 1935 года. Приходит в сельский совет председатель тов. Сальников и говорит, что некоторые сельпо нашего района не могут до нового года выкупить свои товары. Предлагают нам их выкупить.

Но у нас денег хватает выкупить только то, что нам положено по наряду (с бюджета сельского совета деньги не могли брать колхозы и совхозы). В сельском совете в черной кассе на то время накопилось 3000 рублей. Их использовали колхозы перед новым годом для расчета с колхозниками за труд. У колхозников же деньги были. И вот было решено собрать все население и просить взаймы деньги. Народ дал сельпо деньги, и в сельпо закупили столько товара, что за короткий срок не смогли реализовать эти товары. Товары были даны для реализации четырем полеводческим бригадам. И так большинство населения встречало новый год в очередях…»

Клара Пропенауэр с сыном и матерью

(Вы понимаете эту абракадабру? Я – нет! Вы понимаете, как коммунисты все запутали в простой и понятной крестьянской жизни? И еще важно: когда мы были в музее, я обратил внимание, что в доколхозную эру на фотках нет людей с профессией «счетчик». А потом на каждой фотографии каждый десятый здоровый мужик – счетчик. Это приговор колхозному строю. – Альфред Кох.)

Должна признаться, что трудно разобраться во всех хитросплетениях «черных касс», займов у колхозников, у которых «деньги были». Трудно разобраться во всей этой цепочке последовательных действий, в результате которых «большинство населения встречало новый год в очередях». Действительно, все это выглядит странно. Впрочем, в каждом времени можно обнаружить свои странности. Что-то будут говорить о нашем времени наши потомки?

Но вернемся к Джигинке 1930-х годов. Большая часть населения в это время по-прежнему была немецкой национальности. Но постепенно в село стали приезжать и казаки, и русские, и представители других национальностей. Все они легко вливались в немецкую среду. А вскоре и сами начинали бойко говорить на немецком языке. И работать – упорно, по-немецки. А работали в Джигинке действительно «от зари и до темна».

Из воспоминаний Иды Готлибовны Балько

«…Что такое 8-часовой рабочий день – об этом мои родители и понятия не имели. Только солнышко взойдет – и на работу. А с работу приходили уже поздно вечером. Наломаются за день так, что руки-ноги отваливаются. А еще нужно и по дому с работой управляться. Хоть все хозяйство и было на нас, детях, но им еще много работы доставалось, той, которую мы не могли выполнить… Хозяйство-то было большое – куры, утки, коровы, свиньи… Все, все было…»

Простой секрет благополучия: работа с утра до вечера. Неудивительно, что колхоз им. Карла Либкнехта в скором времени стал колхозом-миллионером.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.