12. Младший штурман Иванов

12. Младший штурман Иванов

«Есть офицеры умеющие, а есть знающие. Я предпочитаю служить с офицерами умеющими. Хотя лучше всего, когда офицер и умеющий, и знающий».

Адмирал Макаров Степан Осипович

Лейтенант Иванов, выбравшись на палубу китоподобной подводной лодки, с наслаждением вдохнул свежего морского воздуха и … с грохотом покатился за борт. Помутившееся сознание отметило, как волны сомкнулись над ним, и свет, проникающий в воду, стал тускнеть и меркнуть. Офицер на несколько секунд потерял сознание. Он тонул… Ледяная вода обожгла его. Руки, натренированные руки спортсмена – разрядника по плаванию, сами сделали необходимые движения, и тело начало всплывать. Давший сбой мозг, наконец, включился и начал руководить спасением.

Голова появилась на поверхности, он видел, но дышать не мог – спазм от холодной воды перекрыл дыхательные пути. Он хрипел и задыхался. Глаза фиксировали появившуюся рядом головку любопытного тюленя, проплывающие льдинки с плещущейся об их края водой. Он хорошо видел, но не слышал и ничего не понимал. Лодка была сзади его, за спиной. Он её не видел. Кто-то сильно схватил его за воротник и подтащил к совершенно круглому и скользкому борту лодки. Это матросы зацепили лейтенанта багром за ватник. Он почувствовал, что спасён, и опять на секунду потерял сознание… Хорошо, что лодка стояла на якоре. Механик, начавший зарядку аккумуляторной батареи ещё на переходе, только лишь к обеду доложил командиру об окончании. Затем началась длительная вентиляция лодки. Батарея газовала. Водород, окислы азота, сурьмянистый водород и десятки окислов из органической и неорганической химии собирались в отсеках. Все они не придавали здоровья подводникам. После обеда наступил «адмиральский час», полтора часа здорового мужского сна. Поскольку вентилятор гремел и гнал довольно холодный воздух, а то и другое мешало сну, кто-то из дежурных электриков сделал доброе дело – вырубил надоевший вентилятор. Младший штурман Иванов после ночного перехода корабля спал сном младенца на верхней койке в аккумуляторном отсеке. Как раз там, на подволоке, собиралась вся таблица Менделеева. Когда прогремела команда вставать, он, одуревший и ещё полусонный, выскочил на палубу и, вдохнув вредного для подводника свежего воздуха, оказался за бортом. Конечно, по молодости… Вахтенный офицер, услышав нештатные звуки в корме, не растерялся и сыграл учение «Человек за бортом». Отработанный экипаж быстро вытащил из морской купели внеочередную жертву… Когда мокрый, напуганный, тяжело дышащий лейтенант спустился во второй отсек, командир приказал налить ему стакан спирта. Скряга механик накапал «аква вита» – воды жизни. Продрогший Иванов, стуча зубами, взмолился: «Не могу! Морской воды напился. Больше ничего не могу. Меня сейчас вырвет». Механик не стал настаивать. Со сменившимся вахтенным офицером, «спасшим» Иванова, и доктором, приведшим в чувство «утопленника», они дружно на троих выпили спирта. А потом долго обсуждали, что можно будет списать за счёт упавшего за борт офицера.

Бинокль, канадка, валенки с галошами типа «Слон», секстан, набор хирургических инструментов, десяток шприцев, морская фуражка (у механика фуражка требовала замены). Подошедший замполит попросил включить в список баян и, хорошо бы, пианино. Мужики задумались. Надо добавить! Нагрянувший старпом прекратил «военный совет в Филях», поэтому пианино осталось несписанным. Старпом тоже был рад и с удовольствием отметил в Журнале боевой подготовки о проведённом внезапном учении «Человек за бортом». Замечаний нет. Учебная цель достигнута. В целом, все были довольны… Когда, за два месяца до этого, на лодку прибыл очень активный «младший штурман Иванов» – как он просил себя называть – механик со странной белорусской фамилией Забермах уже два года был командиром боевой части пять (БЧ-5). Александр Андреевич Забермах, опытный подводник, естественно, испытывал к каждому молодому офицеру лёгкое недоверие, т. е. считал, что молодёжь может нечаянно потопить подводную лодку. Сначала он к нему просто присматривался. Потом, когда Иванов подошёл с зачётным листом по устройству подводной лодки, поставил ему тяжёлое условие – каждый вечер сдавать зачёт по конкретному пункту программы! И как ни старался командир БЧ-5 завалить младшего штурмана, тот упорно сдавал зачёты с первого захода, что даже расстраивало педантичного механика. Однажды ему удалось прочитать ершистому соискателю лекцию про законы Ома и Бернулли. Что, мол, есть офицеры, желающие служить по закону Ома: «18 часов – и он уже дома». Но на флоте действует, слава Богу (как говорят атеисты), закон Бернулли: «В 18 часов пришёл домой, а в 19 вернули». Иванов спокойно выслушал лекцию и даже попросил повторить красивое звучание законов (он их хочет законспектировать для памяти), что несколько смутило коварного искусителя. В заключение Иванов гордо сказал, что вовсе не сойдёт с корабля, пока полностью не сдаст зачётный лист механику. И тут же приступил к докладу «Устройство подводного гальюна».

И, конечно, получил отличную оценку. «Нет, в этом юноше что-то есть!», – решил многоопытный белорусский подводник. И не ошибся! После купания, спустя месяц, глубокой ночью лодка в надводном положении возвращалась в базу. Младший штурман Иванов и механик на вахте. «Собачья вахта» – с 0 часов до 4-х утра, самая тяжёлая, самая неприятная. Неистовый «сирокко» бросает на подводный корабль прямо откуда-то с Северного полюса огромные снежные заряды. Снег залетает даже в центральный пост через открытый верхний рубочный люк. Зима лютует. Механик видит краем глаза работу младшего штурмана Иванова. Тот челноком «вверх-вниз» взлетает на мостик, определяет место и стрелой летит в штурманскую рубку. Что-то колдует там, и вновь всё повторяется сначала. Периодически докладывает вахтенному офицеру: «Через 5 минут время поворота»; «Через 1 минуту время поворота»; «Время поворота на курс… градусов». Опытный механик натягивает поглубже меховую шапку с кожаным верхом и поднимается по вертикальному трапу наверх, покурить и посмотреть, как младший штурман определяет место корабля в море. Жизнь подсказывает: иногда проконтролировать молодёжь не помешает. Оказавшись в ограждении рубки, механик остолбенел. Круговерть. Темнота. Лодка идёт в снежном сугробе. Верхний топовый огонь освещает миллионы снежинок, которых неистовая сила закручивает с ураганной скоростью. В трёх метрах ничего не видно. Где вода, где небо, куда идём, где находимся? Ужас, самый настоящий ужас охватил многоопытного механика. «Да разве может этот мальчишка вести корабль в такой сложной обстановке?», – возмутился он про себя. «Лейтенант, – обратился он просительно к младшему штурману, – вы уверены, вы точно знаете, где мы находимся! Как вы определяетесь? Ничего не видно!» И вот в этих вопросах, в интонациях, в звучании голоса механика младший штурман Иванов почувствовал, что наступил его звёздный час. «Есть такая наука – навигация. Пётр Первый был первым навигатором на нашем флоте. Я четыре года учился на «отлично», чтобы сегодня уверенно вести корабль в любых условиях обстановки. Когда видимости нет, я использую методы счисления, уточняя место по маякам, показавшимся на мгновения, по радиолокации и по гидроакустике. Вот сейчас через пять минут мы повернём и окажемся при входе в Кольский залив. Ждите!», – гордо закончил штурман.

Подошло время. Штурман дал команду на поворот. Корабль лёг на новый курс, по расчётам должны входить в залив. По-прежнему ничего не видно. Метель ревёт. «Впереди берег! Мы можем выскочить на камни!», – волнуется механик. И вдруг… снежный заряд мгновенно исчез. Ветер стих. Чистое небо, чистое море. Десятки огней. Звёзды, словно вымытые снегом, сверкают и переливаются бриллиантами. Северное сияние нежно пускает свои стрелы в далёкие глубины космоса. Наша подводная лодка с достоинством идёт ровно посередине входа в Кольский залив. Справа маяк Сеть-Наволок, слева – Цып-Наволок. Механик удивлён, механик поражён, он раздавлен. Вот она, штурманская наука! Можно спокойно спускаться вниз в центральный пост. «С этим младшим штурманом нам, нашей лодке, повезло. Я сразу понял, с ним можно ходить в разведку», – спокойно рассуждал Забермах Александр Андреевич. «Вот ещё один хороший офицер родился на Флоте. И умеющий, и знающий».