Проверки на дорогах – 2

Проверки на дорогах – 2

Рита на заднем сидении мусолила путеводитель с мелкими цветными картинками.

– Тебе надо почитать об Америке что-то серьезное, – сказал я. – А путеводитель выбросить в корзину с мусором. В России выходили книги… Есть любопытные.

– Я читала книжку русского политического шоумена, который не вылезает из телевизора. Как только ящик включишь, он там и что-то бубнит. Он проехал Америку с севера на юг и ко всем встречным приставал с вопросом: «Вы верите в американскую мечту?» Как будто сам только что с дерева свалился и не понимает: миллионер скажет: «Да, я верю. Только в нее, родимую, и верю». А работяга, собирающий апельсины на сорокоградуской жаре, вкалывающий за копеечную плату по двенадцать часов, просто пошлет подальше этого умника с его вопросами… И правильно сделает.

– Что-нибудь еще попадалось?

– Книжонка какого-то Николая Злобинина или Зловонова, политолога. Правда, сейчас все перековались в политологи. В Москве куда ни плюнь, попадешь в политолога. Профессионального или любителя. Не книга, а справка. Ни одного человеческого живого слова.

– Это все? Не густо.

– Ну, еще купила книгу театрального режиссера, довольно известного. Думала, серьезная вещь. Раз человек бросил театр и стал писать об Америке, значит, дело того стоило. Значит, ему было, что сказать. В процессе выяснилось, что тот режиссер никогда в Америке не бывал. Даже туристом. А все туда же, книги писать. Вот так.

– Ладно. Я тебе что-нибудь подберу из своей библиотеки.

Тогда я хотел поделиться с Ритой планами, сказать, что сам хочу написать что-то вроде путевых заметок о нашей поездке. Но, услышав мнение Риты о своих коллегах, авторах книг об Америке, воздержался от заявлений, а то и мне достанется, – авансом. Да, моя спутница слишком резка в суждениях. Интересно, что она думает о моей прозе? Да, очень интересно узнать…

Но спросить так и не решился. А то рубанет правду-матку. К этому я готов не был.

* * *

– Этот парень из дорожной полиции – вежливый, – сказала Рита, переключаясь на другую тему. – Полицейские все такие?

Я ответил в том смысле, что вежливость не есть величина постоянная. Если надо, блюстители закона действуют довольно жестко. Вежливость заканчивается там, где начинаются противоправные действия. Я был свидетелем, как жестко работают полицейские на саммите НАТО 20–21 мая в Чикаго в 2012 году.

На встречу, проходившую в «Маккормик плейс», крупнейшем деловом центре и выставочной площадке США, собрались главы государств, министры иностранных дел и обороны более 50 стран. Прилегающие улицы с утра были оцеплены полицейскими, а в город накануне съехались со всей страны пацифисты, анархисты, члены движения "Оккупируй Уолл-стрит", которые борются против экономического и социального неравенства и еще разные парни и девчонки, похожие на хиппи образца семидесятых годов.

Что интересно: городские власти даже не подумали запретить большую антивоенную демонстрацию. Напротив, людям создали все условия, чтобы выразить протест. Мэрия открыла для демонстрантов центральные улицы, предприняли все меры безопасности, – пожалуйста, митингуйте.

Многотысячная манифестация двинулась от центра города к зоне безопасности, созданной вокруг «Маккормик плейс». Был жаркий день. Полицейские, стоявшие в оцеплении, были одеты в шлемы и бронежилеты. Их осаждали фотографы и праздные горожане, сюда привозили молодоженов, которых фотографировали на фоне полицейских шеренг, – почему бы и нет. Было весело.

После полудня колоны демонстрантов столкнулись с полицейскими, обалдевшими от жары и духоты, попыталась прорваться в зону безопасности. И тогда от вежливости копов ничего не осталось. (Слово «коп», по некоторым данным, происходит от слова cooper, – медь. Раньше на кителях полицейских были ярко начищенные медные пуговицы, хорошо заметные издали). В ход пошли дубинки, демонстрантам выкручивали руки, их арестовывали пачками, сажали в автобусы и отправляли в участки. Это было неджентльменское поведение, но здесь без комментариев, – служба есть служба.

В больших городах вас могут запросто остановить на улице и обыскать прямо на месте. Полицейских чаще всего интересуют цветные: латины и афроамериканцы, но и белый человек не остается без внимания.

Однажды я шел по темному переулку, наверху грохотала надземка, по улице проезжали машины с включенными фарами, прохожих мало. Впереди шагал белый долговязый парень в шортах и майке, он обнимал за плечи девчонку в коротком платьице и большой вязаной шапке. Походка молодых людей была неуверенная, какая-то развинченная, будто они возвращались с дружеской вечеринки или ресторана, где выпили лишнего.

Я не заметил, как с мостовой на тротуаре оказался «форд куин», перегородивший дорогу. Обычная машина, без полицейских знаков на кузове. Из «форда» выскочили два детектива в штатском, мужчина и женщина.

Две-три секунды – и молодые люди стояли возле машины, расставив ноги и упираясь ладонями в капот. Один из полицейских держал молодых людей на прицеле, второй проверял большую замшевую сумку с бахромой. Содержимое сумки оказалось на капоте машины, рядом все, что было в карманах. Коп оглянулся на меня и кивнул головой: проходи, не стой у меня за спиной.

В другой раз я видел нечто подобное в ста метрах от парадного подъезда одиного из колледжей. Дело было днем, во время ленча, при большом скоплении народа. Но полицейские в штатском действовали довольно бесцеремонно: выехали на тротуар, перегородив дорогу трем черным парням.

Приказали встать возле машины, раздвинуть ноги и упереться ладонями в крышу автомобиля. Уже через минуту прибыло подкрепление, две полицейские машины и патруль в штатском. На капоте оказалось несколько пакетиков с порошком, пачка наличных и револьвер. Несколько пешеходов остановились, стали смотреть, чем кончится дело, но большинство граждан равнодушно проходили мимо. Задержанных затолкали в машины и увезли.

Когда первый раз днем увидел, как обыскивают людей прямо на улице, был удивлен: в России подобные вещи по закону разрешено проводить только в отделении полиции под протокол в присутствии понятых. Здесь это называется «останови и обыщи» – программа профилактики правонарушений, которая действует во многих крупных городах. Тот, кто когда-то появлялся на улице с дозой наркотиков или стволом, теперь десять раз подумает, стоит ли брать запрещенные предметы на прогулку.

Власти Нью-Йорка утверждают, что за последние десять лет профилактические действия полиции позволили втрое снизать уличную преступность. Мол, честным гражданам бояться нечего, народ понимает, что без жестких мер не обойтись. Гражданские активисты и защитники прав человека активно протестовали, инициировали разбирательство в Верховном суде и добились отмены этой, по их мнению, унизительной и бессмысленной процедуры. А жаль…

* * *

Мы сворачиваем с хайвея на местную дорогу в два ряда, машины едва плетутся, впереди ремонт. Ряд автомобилей растянулся на целую милю. Когда нет встречных машин, мы двигаемся. Все это утомительно, люди спешат, но никто не проявляет признаков нетерпения. Никто не старается объехать очередь по обочине и вылезти вперед.

Культура здешних автомобилистов на высоте, как бы человек не спешил, он не опустится до откровенного хамства. Мужчина пропустит женщину, обязательно помогут в трудную минуту. Мне доводилось убеждаться в этом в небольших городах среднего Запада. Там вам охотно покажут дорогу, поедут впереди и доведут до места, даже если это не по пути. Потеряют свое время, сожгут свой бензин ради совершенно незнакомого человека, которого видят первый и последний раз в жизни.

Машины едва плетутся, Рита крутится на заднем сидении. Она устала от дороги, ей хочется живого разговора, а я не самый интересный собеседник.

– Нельзя побыстрее? – капризничает она. – Или ты заснул?

– Впереди дорожные работы, – говорю я.

Дюжий мужчина в оранжевой строительной робе с желтыми полосками, светящимися ночью, перекрывает движение, пропускает машины в одну сторону. Он подносит к губам коротковолновую рацию, что-то говорит своему коллеге, который стоит в полумиле от него там, где кончается зона ремонта.

– И что с того? Дорожные работы… Подумаешь. Справа пустая полоса, объезжай.

– Только не сегодня. Один штраф у меня уже есть.

– Ну, наверное, я быстрее пешком дойду.

Тут я рассказал Рите кое-что полезное. Во-первых, дорожный рабочий – это что-то вроде священной коровы. Одно из самых тяжких правонарушений за рулем – превышение скорости в зоне ремонтных работ. Считается, что автомобилист, превышая скорость, подвергает опасности не только свою жизнь (черт с тобой, делай со своей жизнью, что хочешь, – ты ведь в свободной стране), жизнь пассажиров, но и жизнь дорожных рабочих – это уже слишком.

По законам большинства штатов превышение скорости в зоне ремонтных работ карается штрафом в пять тысяч долларов и тюремным заключением на один год. Такая штука случилась с моим знакомым в Лос-Анджелесе, – нарушил человек. Судья попался не слишком строгий. Мой приятель заплатил пять тысяч и просидел в тюрьме всего-то тридцать дней. Повезло человеку.

Но самое тяжкое правонарушение, которое может допустить автомобилист, – сбить дорожного рабочего в зоне проведения этих самых работ. Это все равно, что сбить ребенка, выходящего из школьного автобуса. Или совершить наезд на пешехода и уехать с места происшествия, не оказав помощи пострадавшему. За такие дела во всех штатах карают нещадно. «В среднем» – двадцать – двадцать пять лет тюрьмы без права досрочного освобождения.

– Ты серьезно? – Рита немного удивлена.

– Куда уж серьезней, – ответил я. – Нет проще способа сломать себе жизнь. Только нажми педаль газа… И ты уже в тюрьме.

Мы едем дальше, асфальт на одной из полос снят. Здесь работает тяжелая техника: грейдеры, скреперы и асфальтоукладчики. Территория ремонтных работ заканчивается, здесь другой рабочий в каске и спецовке дает сигнал машинам остановиться или следовать дальше. Так всегда: когда есть необходимость, движение регулируют сами рабочие, полиция здесь не нужна. Автомобилисты, даже самые нетерпеливые, слушаются беспрекословно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.