Аршавин
Аршавин
Однажды я спросил Мишу Шаца, что он думает о Ксении Собчак. Миша задумался. На чуть-чуть. Стал совершенно серьезным. потом сказал:
–?Ты знаешь, я вообще ничего плохого о ней сказать не могу.
И засмеялся, а вслед за ним я. Потому что в самом вопросе, продолжающем будоражить многих, словно заложена подсказка. Да, она такая-то и такая-то, много чего хорошего, но…
Странное дело. Вспомнить этот ответ, когда пробуешь что-то сказать вслед уходящему из «Зенита» Аршавину. А может быть, не только из «Зенита». Из футбола в целом.
Я очень хорошо помню его последний матч в сборной. Первую игру в России для Фабио Капелло. Короткий предматчевый сбор в Кратове, начавшийся с пресс-конференции тренера и капитана. Какой-то вопрос, отвечая на который, Аршавин назвал тренера по имени. Народ в зале удивился. Кто-то спросил:
–?Почему вы называете его Фабио?
Аршавин ответил с иронией:
–?Потому что его так зовут.
И вопроса через три вновь назвал босса по имени.
Для него, да и для многих других, это было не просто логичным, но и безальтернативным вариантом. К Хиддинку с Адвокатом никак иначе, кроме как «Гус» и «Дик», не обращались. Да и только-только покинувший РФС Сергей Фурсенко даже за глаза предпочитал называть Аршавина по имени-отчеству.
Он тогда был… как бы точнее выразиться… Сказать, что он тогда был мегазвездой, было бы неверно. Аршавин остается ей и сейчас. Просто изменилось отношение к нему, а не его статус.
Тот матч с Кот-д’Ивуаром стал для него последним в сборной. Он заменил Дзагоева во втором тайме, и «Локомотив» начал свистеть недавнему кумиру еще до выхода на поле, как только он подошел к бровке.
Всего лишь одна фраза: «Ваши ожидания – ваши проблемы». И такое эхо.
А может быть, дело не только в этой фразе. Может быть, это слишком притянуто и неточно, но я бы сравнил Аршавина с Фабио Капелло. Их обоих боготворили: Аршавина – после Евро-2008, Капелло – до Кубка мира-2014.
И их обоих затем начали топтать. Порой с удивительным наслаждением, когда эмоции перехлестывали все остальное.
Их обоих, уверен, боялись. Непонятно почему. Робея в их присутствии, чувствуя скованность. А потом, когда это стало можно, когда это стало трендом, словно начали мстить за тот самый собственный страх. За малоприятные воспоминания о нем. Попросту не могли простить им обоим те свои ощущения.
И, конечно, сказалось то, что они оба не покаялись публично. Как этого требовали многие. Не признали на всю страну те ошибки и грехи, что приписывали им.
За три года, прошедшие без Аршавина в сборной, лучше наш футбол не стал. Хотя и при нем было не только триумфальное Евро-2008, но и Братислава-2005, и Марибор-2009. И Варшава-2012 тоже.
Я уже не помню точно, когда именно он это сказал – то ли в автобусе после Греции, то ли в отеле. Может быть, это вообще было сказано не на том Евро, а раньше. После любого из неудачных матчей.
–?Валите все на меня, я уже привык,?– сказал он с той удивительной смесью иронии и самоиронии, свойственной только ему. Не обращаясь ни к кому конкретно.
Может быть, с ним иногда сборной было плохо. Но без него стало еще хуже.
Виктор Вотоловский, первый зять и любимец Бескова, бывший футболист, работавший администратором сборной, отличался критическим взглядом на мир и одновременно испытывал робость перед новой футбольной властью. Когда ему было трудно или плохо, он шел решать рабочие, да и порой личные вопросы к Аршавину. И возвращаясь, выглядел успокоившимся. Зная, что Андрей за него заступится и проявит настойчивость в интересах дела. Для него, выросшего на тех советских футбольных принципах, Аршавин был не только Игрок с большой буквы, но и капитан. Способный отстаивать интересы коллектива, в чем бы они ни заключались.
–?Он бы у Константина Иваныча играл,?– повторял Вотоловский.
Для него это была высшая похвала, которую он мог сделать игроку.
Однажды я подхватил эту тему и начал ее развивать, говоря, как мне нравится аршавинский уникальный дриблинг, как здорово он может не только забить, но и отдать, как вся команда признает его лидерство и зависит от него в игре. Вотоловский посмотрел на меня и сказал с напором:
–?Да, все так, но этого мало.
–?А что еще? – спросил я.
Он ухмыльнулся, как человек, прошедший через жернова того великого советского футбола, и сказал с плохо скрываемым восхищением:
–?Он не бздит. Никогда и никого. Понимаешь?
–?Понимаю,?– сказал я.
Я запомнил и часто вспоминал эту оценку. Поэтому я всегда хмурился, слыша, как Аршавина не обвиняют разве что в том, что он пьет кровь христианских младенцев. И морщился, когда слышал, что он жертва. Ритуальная жертва, которая была нужна обществу после Евро-2012.
Он не жертва – это уж точно. И он не заслужил таких насмешек и злобы.
Бродский говорил об упреках в адрес Пушкина как человека: у поэта только одна обязанность – перед языком.
Может, Аршавин не был поэтом. Но его футбол был поэзией. И я, точно так же, как Шац о Собчак, не могу сказать в адрес Аршавина ни одного плохого слова.
Я благодарен ему за то, что я пережил в день исторического матча с Голландией. И за то, что я чувствовал, глядя, как он играет в футбол.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.