Глава 32. Оригиналы
Глава 32. Оригиналы
Верно ли то, что островная жизнь порождает оригиналов и эксцентриков? Англия вроде бы служит доказательством того, что да, пожалуй что и верно. Но в какой мере это можно отнести к Мадейре? Русская молдаванка-португалка Ольга Григори, сама девушка очень необычная, познакомила меня со своим другом, принцем Ренату. По крайней мере, так он мне представился. Он утверждает, что является главой независимого суверенного государства – еще меньшего, чем Сан-Марино или тем более Ватикан. И даже чем никем не признанное княжество Силэнд, созданное отставным военным на брошенной британским адмиралтейством военной платформе в открытом море. Все государство принца Ренату умещается на территории небольшого старинного форта в фуншальском порту.
Когда я в сопровождении Ольги вошел в одно из внутренних помещений форта (их там совсем немного, раз, два и обчелся), то передо мной открылось удивительное зрелище: белый новенький, но никуда не подсоединенный унитаз, а рядом, в сером тазу, потемневший от времени череп и несколько человеческих костей. «Да, – объяснил принц, – я тут нашел в своем форте пару скелетов. Не решил пока, что буду с ним делать».
Принцу на вид под пятьдесят, он полноват и лысоват, но у него обаятельная улыбка, лукавый взгляд, смешная бородка – как у учителя. Впрочем, почему – как? Ренату утверждает, что он учитель и есть. А по совместительству он сюзерен и абсолютный монарх княжества Понтиа, провозгласившего в 2006 году свою независимость от Португалии.
Считается, что форт был одним из первых оборонительных сооружений, воздвигнутых в фуншальской бухте вскоре после высадки на острове португальских моряков. В ознаменование этого факта принц Ренату утвердил тот самый стяг, который реял на мачте корабля Зарку, в качестве государственного флага своего княжества. На белом фоне – красный католический крест, внутри которого еще один крест – белый.
Но почему на разных снимках и открытках глава государства называется по-разному: то Ренату II, то Ренату III – спрашиваю я. «А это я так обновляюсь. Новый облик каждый раз», – объясняет он. Понятненько. Или все-таки не очень…
«Без паники, только без паники», время от времени приговаривает он, даже не подозревая, кажется, что почти дословно повторяет лозунг Карлсона, который живет на крыше. Собственно, паниковать никто не собирается, даже в трудноватые моменты, когда я, рискуя если не жизнью, то невредимостью членов, спускался в темноте по мокрым и скользким ступенькам в темных коридорах форта. Но принц Ренату, кажется, хочет приободрить в основном самого себя. Жизнь у него, судя по всему, непростая, и главное ее содержание – отстаивание независимости своего княжества, на которое, впрочем, никто особенно и не покушается. Но никто его и не признает… И это принца сильно огорчает.
«Войну, что ли, Португалии объявить?» – размышляет он.
Ренату утверждает, что форт когда-то был куплен Великобританией, а значит, вышел из португальского суверенитета. А потом его, этот форт, выкупил у британского гражданина он, Ренату. И теперь имеет право провозгласить его независимым княжеством. Когда принц поставил об этом в известность президента Жардима, тот ответил очень грубо, дескать, не собираюсь терять ни минуты времени на этот бред сумасшедшего…
«Но вы же видите, я не сумасшедший», – говорит принц.
И я соглашаюсь: нет, не сумасшедший, но просто эксцентричный такой господин. И себе на уме при этом. Я дарю ему на прощание бизнес-идею: вычистить как следует одну комнату в форте, пусть все будет мрачно и пугающе, но очень чисто и оснащено туалетом (вот и сантехника сгодится). Ну, и душ еще какой-никакой нужен. И потом можно рекламировать брачную ночь или просто «ночь любви» в застенке непризнанного княжества… Ну или в средневековом форте, что примерно одно и то же. Мне кажется, некоторые поедут. Особенно американцы. А потом, глядишь, пойдет всемирная мода. Принц поблагодарил за идею, сказал – подумает…
А вот уж кто сам буквально фонтанирует идеями, так это уже не раз упоминавшийся мной в этой книге Жоао Карлуш Абреу, человек, долгие годы занимавший пост секретаря министра культуры и туризма Мадейры. Он из тех людей, про которых англичане говорят: «больше, чем в жизни», имея в виду, что таких людей не бывает, это нереально.
Абреу входит в помещение и сразу как-то заполняет его. Не только потому, что он корпулентен и массивен, но и потому, что ярок, громок, харизматичен. И это – в 78 лет! Если вы попадете на Мадейру во время потрясающе красочного фестиваля цветов (апрель-май) или знаменитого на всю Европу карнавала, предшествующего Великому посту, то знайте: это все и еще многое другое придумал и, главное, создал, выстроил, сделал непременным атрибутом жизни острова именно этот жизнерадостный эксцентрик.
Он к тому же объездил весь мир, почти всю свою долгую жизнь (с 16 лет) занимался коллекционированием: антиквариата, керамики, национальных костюмов, эстампов, ковров и бог знает чего еще. Но на склоне лет, уйдя в отставку, он вдруг стал тяготиться засильем этих, пусть красивых и необычных, вещей. Они заполонили весь дом! Как-то излил он душу президенту Жардиму. И того осенило: надо создать музей «Миры Жоао Карлуша Абреу» (буквально «Вселенная воспоминаний» – Universo de Memorias Jo?o Carlos Abreu).
В музее много чего оригинального. Например, коллекция ваз и всякого другого антиквариата на «лошадиную» тему. Или собрание экзотических костюмов и необычной посуды. В одной комнате – стеклянный пол, а под ним – несметное количество… галстуков. Дон Жоао Карлуш собрал за свою жизнь их больше тысячи и вот в одночасье решил от них избавиться. Но не совсем получилось. Не уместились все галстуки под полом. Тогда знакомый художник изготовил из оставшихся нескольких сотен скульптуру в стиле поп-арт, называется «Бюрократ». И она теперь занимает почетное место в кабинете бывшего министра: с чувством юмора и самоиронией у Жоао Карлуша Абреу тоже все в порядке. Галстуков он теперь принципиально не носит и, помимо созерцания жизни, занимается благотворительным фондом «Криамар», то есть помощью в развитии детского творчества (об этом фонде я уже писал).
Еще один большой оригинал, с которым мы подружились и который мне очень помог, – это знаменитый доктор Френсис Зино. Обратите внимание: Зино, а не Зину. Потому что он англичанин, а не португалец. А фамилия у него – итальянская, но предки его много-много столетий назад переселились в Гибралтар и стали там британскими гражданами. Переженились многажды с жительницами Альбиона. И потому на вопрос о национальности доктор Зино отвечает не колеблясь: англичанин.
На протяжении многих поколений, живя теперь уже на Мадейре, все Зино обязательно отправлялись в определенном возрасте на Британские острова получать образование. Учились в английских привилегированных школах-интернатах, а затем – в британских университетах. И оставались подданными Соединенного Королевства. Но самого доктора Зино заставили-таки португальские власти (в темные времена диктатуры, так называемого «нового государства») взять и местный паспорт тоже. Не хотел, но вынудили, и теперь у него – двойное гражданство. Но он по-прежнему остается тем странным удивительным «фруктом» – мадерьянцем-британцем. Он что-то вроде патриарха этой, все уменьшающейся в размерах, а когда-то чрезвычайно могущественной и богатой общины. Недаром он – крестный отец генерального директора «Madeira Wine Company» Криса Блэнди.
В свое время семья была чрезвычайно богата. Да и теперь работает доктор Зино не денег ради, а во имя долга – все же он врач, клятву Гиппократа давал… но достаточно сказать, что ему принадлежит одна из самых интересных усадеб-кинт в центре Фуншала, с роскошным парком-садом. (Хотя это, конечно, статья расходов, а не доходов.) Да и многоэтажный дом, в котором он ведет свою частную медицинскую практику, все называют Edificio Zino. «Ну да, мой отец этот дом построил… официально названия у него нет никакого, вот все его и зовут так», – скромничает доктор. Но я сам видел адреса на почтовых конвертах. Так и пишут: «здание Зино». И доходят же.
А ведь я узнавал все это о нем постепенно, от других людей. Сам Зино не любит хвастаться родовитостью. Когда он лихо проносится мимо за рулем не «мерседеса» какого-нибудь, а всего лишь видавшего вида «лендровера», понимаешь, что он не из тех важных и надутых богатых врачей, и тем более не похож он на отпрыска одной из самых состоятельных и именитых семей острова… Ну, эксцентрик, что с него возьмешь…
Но вот чем он гордится, так это второй своей профессией – орнитолога. Своими научными трудами в этой области. Тем, что редкая, замечательная птица, водящаяся только в здешних краях – тайфунник Зино – Zino’s petrel – названа в его с отцом честь, поскольку именно они доказали, что птица эта является отдельным, достаточно сильно отличающимся от других тайфунников и буревестников видом.
Это очень красивая небольшая птаха, спина и крылья у нее темные, почти черные, грудка белая, а хвост серый. Тайфунник Зино занесен в международную Красную книгу, он – под угрозой исчезновения. В природе осталось только 70 пар этих птиц и, возможно, и их бы уже не осталось вовсе, если бы не неустанные, многолетние усилия доктора Зино.
Женщина, которая вызывает у меня огромное уважение (умом своим и вообще отношением к жизни, людям и птицам), Катарина Фагундеш, сказала мне, что роль доктора Зино в защите дикой природы на архипелаге печальным образом недооценена. Причина в том, что он все же не совсем мадерьянец. Политически некорректно его так уж чествовать. Но все же только ему одному дозволено иметь свой домик (это не дача, это его научный пост) на островах Сельваженш, где создан закрытый природный заповедник.
При всем при том доктор Зино – опытнейший врач, настоящий профессионал. Именно к нему мы водили свою юную леди, когда были основания беспокоиться о ее здоровье. И он прекрасно умеет обращаться с детьми, да и со взрослыми тоже.
Тут уместно сказать несколько слов о состоянии мадерьянской медицины. Если у вас нет голубой медицинской карточки Евросоюза или страховки, любое лечение на Мадейре влетит вам в копеечку. За самый элементарный визит к доктору, который, например, просто послушает, нет ли хрипов в легких и бронхах, и назначит препараты, чтобы избавить от надоедливого кашля, с вас могут взять 110 евро. Для тех, кто обладает голубой карточкой, эта сумма, впрочем, снижается вдвое. Доктор Зино принципиально берет со всех только 55, а если имеет основание подозревать, что перед ним пациент, находящийчя совсем уж в стесненных обстоятельствах, то и того меньше. Я сам был свидетелем того, как Зино взял с одного сеньора всего 35 евро. Таких ставок на Мадейре вообще вроде бы не существует! В общем, доктор Зино и сам – редкая птица!
Он к тому же один из немногих врачей, готовых прийти и на дом, если этого действительно требуют обстоятельства. Правда, в этом случае берет уже стандартные 110, если считает, что пациент состоятелен. Но добиться домашнего визита от других врачей нелегко. Будьте готовы или записаться на прием в медицинский центр или, если уж совсем худо, вызывайте скорую помощь по телефону. В хороших гостиницах, правда, есть свои доктора, которые придут к вам в любое время суток. Но это – за отдельную плату! Берегитесь госпиталя: опытные люди предупреждают, что иностранца там могут ободрать как липку, потому как пользуются любой возможностью хоть как-то залатать дыры в своих финансах. В госпитале с вас могут взять и несколько сотен евро за несложные диагностические мероприятия, за которые доктор Зино берет все те же 55.
По сведениям из заслуживающих доверия источников служба здравоохранения Мадейры пребывает в соответствующем общему экономическому кризису состоянии. Говорят (причем, повторяю, не абы кто, а люди, профессионально осведомленные), что бюджет 2014 года был истрачен госпиталем уже в августе 2013-го. Во время написания этой книги из десяти зондов гастроскопов работал только один – из-за нехватки запчастей, да и квалифицированных мастеров. В общем, не приведи господь. С другой стороны, в частных клиниках (только не в госпитале!) стоимость использования сложнейшего оборудования для конечного потребителя может оказаться парадоксально низкой. Скан мозга обойдется вам примерно в полторы сотни евро – совсем мало по сравнению с той же Англией и другими западными странами. То же самое относится и к томографии любых других органов. Дешевле обойдутся и всякие сложные анализы (но, опять же, если делать их не в госпитале, а в частных клиниках и центрах).
А как обстоит дело с лекарствами? Выбор их в фуншальских аптеках – просто великолепен. Мы всегда могли найти все, что нужно, чего не можем сказать о той же Англии.
Местным жителям 60 процентов стоимости лекарства компенсирует государство (для хронически больных – и все 95 процентов) – это мне рассказывал уже другой человек, тоже произведший на меня огромное впечатление…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.