1. Природа феномена веры и механизм формирования мифов

1. Природа феномена веры и механизм формирования мифов

Прежде всего необходимо разъяснить, что имеет в виду автор, употребляя термины «вера» и «мифы». Очень важным для выяснения контуров каждого из этих феноменов является признание того факта, что помимо теоретического, философского их определения, имеет место практическое понимание их в повседневной жизни, отражающее массовое сознание людей, роль которого и является главенствующей для формирования представлений человека об окружающем его мире, с которым он находится в постоянном взаимодействии.

Философская энциклопедия ("Философская энциклопедия", Гос. науч. изд-во "Советская энциклопедия" Москва, 1960 г.) дает обзор суждений по этим проблемам разных философов в разные эпохи, и, с полным основанием, замечает: "трудности исследования сознания связаны с принципиальной непосредственно ненаблюдаемостью его механизмов" (т. V, стр. 43). Особенно нечетко разбирается вопрос о сущности мифологических представлений. Вот некоторые выдержки из текста статьи:

«Миф – фантастическое отражение действительности, возникающее в результате одушевления природы и всего мира в первобытном сознании» (т. Ill, стр. 457)

"Миф всегда есть обобщение тех или иных явлений природы и общества. Мифы не выхолят за пределы чувственных представлений" (т. Ill, стр. 457)

"Мифологические образы мыслятся овеществленными в буквальном смысле слова, они не являются метафорой или аллегорией"

…"Миф же ничего сверхчувственного в себе не содержит, не требует никакой веры" (т. Ill, стр. 458) "

…здесь– и не вера и не знание, но свое собственное, хотя и вполне оригинальное, сознание" (т. Ill, стр. 458).

Тут сплошные вопросы. Утверждение того, что миф является порождением первобытного сознания, как бы исключает возможность возникновения мифов у непервобытных людей. С одной стороны, говорится, что "мифы не выходят за пределы чувственных представлений", с другой стороны, утверждается, что «миф всегда есть обобщение» и что «мифологические образы мыслятся», что как будто предполагает участие в мифообразовании логического мышления в какой-то форме, хотя бы по принципу аналогии. Кроме того, указывая, что «миф – фантастическое отражение действительности», утверждается, по существу, что такое отражение принимается сознанием за истинное вне феномена веры («не требует никакой веры»). Очевидно, что общее понятие веры сводится к частному, конкретному понятию религиозной веры.

Любому человеку, непредубеждённо ознакомившемуся с собранием мифов народов мира, бросается в глаза полная аналогия душевным свойствам людей и практике их взаимоотношений характеристики духов, богов и других действующих фигур мифов, с тою лишь разницею, что людские свойства героев мифов достигают концентрированной формы, доводятся до абсолюта, до максимальной точки выражения (вспомним вектор, направленный в бесконечность!). Это касается духов и богов, воплощающих силы добра и зла, мудрости, могущества, справедливости и т. п. Это относится к духам, олицетворяющим стихии Природы, "души" существ животного мира, окали камней. Они одухотворены именно по аналогии с представлением человека о человеке же, ибо самая богатая человеческая фантазия корнями уходит в опыт повседневной жизни человека, подобно тому, как великолепное дерево, устремившее свои ветви к солнцу, берёт силы от корней, погруженных в землю.

Принимая это во внимание, можно утверждать, что в любом акте творения, происходящем в сфере сознания, участвует фантазия и мышление. Не случайно в поисках определения сущности сознания Спиноза вынужден был прибегнуть к таким разным понятиям, как "дух", "душа", "ум", "мышление" ("Филос. энцикл.", Москва, 1960,т. Метр. 44). Все это можно отнести к процессу творения искусств и к природе научного творчества, хотя последнее, в конечном счете, определяется, как таковое, только на основе строгой системы доказательств.

Признание того, что миф является продуктом творческой фантазии, а фантазия включает в себя элементы опыта повседневной жизни, не определяет ещё главной особенности мифа: в него верят как в истину бездоказательно, без проверки. Другими словами, решающую роль играет присутствие феномена веры.

"Мифологическая фантазия, имея сходство с художественной фантазией в том, что обе они являются обобщением действительных фактов, в то же время резко противостоит последней, поскольку она предполагает субстанциональное тождество идеи и веши или идеи и образа, тогда как художественная фантазия есть только отражение вещей (?!), а не сама вещь" ("Филос. энцикл.", Москва, 1960, т. Ill, стр. 458). Оставим в стороне более чем странное утверждение, что "художественная фантазия есть только (I!) отражение вещей". Очевидно, что указанное субстанциональное тождество, в частности, идеи и образа, немыслимо без феномена веры 5 самом деле, мифы народов мира, при указанном выше определении, в том числе религиозные – в отсутствии феномена веры – попросту перестают быть мифами, так как для воспринимающего их теряют свойство быть несомненными. Они предстают перед лицом аналитического ума уже в виде любопытных сказок, наполненных интересными метафорами, поскольку не могут быть подтверждены доказательствами, которые в отсутствии феномена веры и определяют достоверность.

Таким образом, именно присутствие феномена веры делает фантазию мифом, будь то миф о подвигах героев или о творении мира богами, хотя нравственное и этическое значение их несопоставимо.

Значит ли это, что мифотворчество, в самом широком понимании этого слова, осталось достоянием только первобытного сознания, как определяет философская энциклопедия? Практика повседневной жизни показывает, что это не так.

Как можно классифицировать существование феномена “харизматической” личности, в которую верят по впечатлению, без анализа и доказательств, и которую наделяют с помощью фантазии исключительными свойствами, не желая знать факты, говорящие о её лживости, жестокости или глупости?

Разве не происходит в массовом сознании непомерное преувеличение достоинств любимых поэтов или музыкантов? Чего стоит фанатизм поклонниц модных рок-музыкантов, сопровождающийся экстатическим порывом в желании хотя бы прикоснуться к одежде своих кумиров? Разве это не напоминает поведение одержимо верующих масс в средние века, жаждущих дотронуться до одежды "святого"? Подобную картину зафиксировали кадры документальной кинохроники, показавшие экстаз немецкой толпы, когда немецкие женщины в исступлении рвались к трибуне, с которой выступал в маниакальном порыве их любимый фюрер Адольф Гитлер, в страстном желании целовать его руки. Разве идея национального героя, спасителя, почти божественной личности, сверх-человека, не слилась в сознании этой толпы с личностью и обликом Гитлера, разве нельзя здесь говорить о субстанциональном тождестве идеи и образа?

Подобных примеров много в истории 20 века, в том числе в истории Советского государства. Конечно, облик новоявленных "святых", "харизматических" правителей, кумиров, сотворенных возбужденной фантазией при активном участии средств массовой пропаганды, иной, чем в древние века, но иначе и быть не может, так как история не повторяется буквально. Важно констатировать главное, а именно, идентичность механизма формирования подобных представлений, который зародился уже в сознании первобытных людей.

Перечисленные явления несут в себе все признаки мифотворчества: они включают в себя отдельные реальные, объективные, факты жизни, фантазию, наделяющую эти личности необыкновенными свойствами, и феномен веры, заключающийся в его свойстве бездоказательного и безусловного признания того или иного представления в качестве абсолютно истинного, равнозначного истине.

Если механизм формирования мифов сохраняет свои основные свойства тысячелетиями, то срок жизни конкретных мифов может быть и очень коротким, и связан он самым прямым образом с устойчивостью феномена веры, служащего ему опорой.

Разрушителем феномена веры является аналитическое мышление, основанное на анализе фактов. С развитием научного рационального мышления в государствах развитой технической цивилизации, неизбежно происходит сокращение сроков жизни отдельных мифов и уменьшение силы их воздействия. Но это не мешает возникновению новых, пусть краткосрочных мифов, потому что сознание человека в них нуждается. Это относится как к мифам, творимым сознанием отдельных людей, так и к мифам, охватившим миллионы людей. Такие мифы могут долго жить только при наличии постоянных усилий целой системы учреждений, направленных на воспитание людей с детского возраста в целях обучения основам этих мифов, привлечения к обрядам, молитвам или клятвам в верности духу этих мифов. Эти организации, учреждения ведут борьбу против сил, действие которых разрушает эти мифы, и прибегают нередко к очень жестоким репрессиям по отношению к отдельным лицам или организациям, представляющим опасность.

Такими учреждениями, внедряющими, поддерживающими христианский или мусульманский религиозный миф о Боге-Творце и его деяниях, были соответственно христианская или мусульманская церкви, которые на продолжении столетий вели непримиримую жестокую борьбу с иноверцами. Аналогичную картину можно было наблюдать и в Советском Союзе. В период формирования и функционирования советского "атеистического" мифа о "самом справедливом социалистическом обществе в мире", построенном в СССР, роль таких церковных учреждений выполняли могучий государственный пропагандистский и репрессивный аппараты. Миф систематически внедрялся с детского возраста через детские сады, организации октябрят, пионеров, комсомольцев, партийные организации. Такую же разветвленную систему воспитания населения применяло и руководство гитлеровской Германии. Именно это способствовало мифологизации фашистских идей и личности самого Гитлера.

Миф о построении справедливого социалистического общества был дискредитирован исключительно жестоким насилием, с помощью которого он внедрялся, и он рухнул под напором фактов, хотя содержал в себе целый ряд благородных идей.

Постепенно идет процесс ослабления действия и христианского мифа (в особенности могущества церкви), связанный, как уже говорилось выше, с общей тенденцией развитых стран к рационализации сознания, хотя внешнее соблюдение традиционных обрядов сохраняется. Однако многие нравственные нормы жизни, утверждаемые "Новым Заветом", вошли уже в повседневную жизнь, хотя и в урезанной форме, и, по-видимому, надолго, а быть может, и навсегда. Не потеряют своей ценности и отдельные нормы социалистического мифа, в первую очередь те, которые выросли из положений того же "Нового Завета".

Приведенное выше рассмотрение механизма формирования мифов (которое будет продолжено с большими подробностями дальше) дает основание разделить все представления человека об окружающем его мире на две принципиально разные части, положив в основу такого разделения наличие или отсутствие феномена веры в составе рассматриваемого представления, образа или убеждения.

Одна часть, в таком случае, будет состоять из научных знаний и научных гипотез.

Научные знания выводятся строго аналитическим методом на основе наблюдений, исследования фактов. Они закрепляются установлением математически доказанных закономерностей, которые всякий раз остаются теми же при повторении условий наблюдения.

Гипотезы, опираясь на установленные наукой закономерности, содержат предположения и догадки о еще непознанном явлении и не могут претендовать на истинность, пока не будут аналитически неопровержимо доказаны.

Те и другие полностью исключают присутствие феномена веры как несовместимого с научным знанием.

Вторая часть включает в себя все представления человека о внешнем мире и о себе, которые могут быть объединены понятием МИФ. Сюда входят любые представления человека, основанные на соединении отдельно взятых фактов жизни с домыслами, фантазиями, при условии принятия возникших в результате такого соединения образов, представлений или убеждений за истинные – без доказательств и аналитической проверки – то есть «на веру». Краткость или длительность жизни мифов, универсальность или узость, большая или незначительная наполненность их фактическим материалом при таком чисто принципиальном подходе не имеет значения.

Именно в таком смысле и будут дальше употребляться слова "миф", "феномен мифа".

Возвращаясь ещё раз к понятиям «вера», «феномен веры», хочется подчеркнуть, что они выражают одно из главных свойств человеческого сознания, заключающееся в способности воспринимать без анализа и доказательств те или иные образы, представления или убеждения как безусловные, несомненные, абсолютно истинные. Совершенно очевидно, что религиозная вера, при всей её многоплановости и многослойности, является только одной из сфер, где проявилось действие этого общего для сознания человека свойства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.