1.4. Сетевой подход к анализу политического процесса

Глобальные трансформации политических систем и распространение сетевых подходов в политическом процессе представляют собой самостоятельное направление исследований.

В. М. Сергеев и К. В. Сергеев исследовали механизмы эволюции политической структуры общества через взаимодействие социальных иерархий и социальных сетей[27]. Они систематизировали существующие представления о социальных сетях и иерархиях как компонентах той среды, в которой действуют политические институты. Показав, что сетевые элементы в иерархических структурах есть своего рода «резервные механизмы», которые включаются прежде всего при замещении вакансий, авторы приходят к выводу, что степень взаимопроникновения двух «социальных тел» – иерархий и сетей – весьма велика. Иерархическая структура использует сетевые элементы в качестве средства стабилизации; в свою очередь, сетевая структура при определенных обстоятельствах может трансформироваться в структуру иерархическую, заменив собой рухнувшую в результате когнитивного кризиса иерархию. Таким образом, по заключению авторов, эти две формы социальной интеграции дополняют друг друга, обеспечивая сохранение социальной реальности, компонентами которой являются.

А. А. Дегтярев в своей работе «Методологические подходы и концептуальные модели в интерпретации политических решений»[28] отмечает, что, несмотря на все достоинства сетевого подхода, у него есть и свои уязвимые места. Один из очевидных недостатков аналитических моделей данного типа заключается в том, что они сфокусированы исключительно на вопросах выстраивания отношений между различными акторами принятия политических решений, фактически оставляя за кадром саму причину формирования сетей определенного типа. Кроме того, подобные модели обычно рассчитаны на исследование лишь относительно стабильных и «статичных» сетей.

В последние годы на указанные «дефекты» сетевой теории стали обращать внимание и некоторые из ее сторонников, в частности, британские политологи К. Хэй и Д. Ричардс. Стремление придать концепции политико-управленческих сетей более «динамический» и гибкий характер побудило их приступить к разработке так называемой «стратегической реляционной теории сетевой динамики». В рамках этой теории функционирование политических сетей представляется в виде циклического процесса, состоящего из семи основных стадий: (1) предсетевая, или предварительная, стадия; (2) складывание либо модификация сети; (3) работа сети; (4) стадия трансформации; (5) упадок; (6) окончание деятельности; (7) перестройка сети[29].

На первой, предсетевой, стадии правительственные чиновники или политики проводят консультации с широким кругом акторов (включая группы интересов, партийную оппозицию, аналитические и экспертные центры). На второй осуществляется переналадка старой или создание новой политической сети. Третья стадия включает в себя переговоры и торг между участниками сети, заключение между ними формальных соглашений и неформальных сделок. На четвертой стадии происходит трансформация сети, обусловленная либо изменением функций данной структуры (переход от подготовки к реализации решения), либо корректировкой ее целей и задач. Дальнейшая эволюция сети может пойти по нескольким сценариям. Если вследствие падения интереса участников сети к сотрудничеству для достижения совместной цели связи между ними сильно ослабеют, сеть придет в упадок (пятая стадия) или же вовсе прекратит свое существование (шестая стадия). Но может случиться и так, что под влиянием эндогенных факторов произойдет смена стратегических ориентиров сети, и она начнет перестраиваться (седьмая стадия). В этом случае круг замкнется, ибо финальная стадия сетевого цикла возвращает его участников в исходное состояние (проведение консультаций и переговоров для создания иных альянсов).

Динамическая версия сетевой теории связывает модель политико-управленческих сетей с институциональными концепциями.

Отличительная особенность governance-управления, по мнению Н. В. Иванчука, заключается в переориентации управления с достижения целей на результаты и овладение динамикой этого процесса. В работе «Governance-парадигма: методологический и практический потенциал»[30].

В governance-парадигме цель и результат не только не отождествляются, а рассматриваются как две самостоятельные сущности, два самостоятельных отношения с различными функциями: каузальной и реализационной[31]. Если в системном подходе, например, в работах Д. Истона, акцент делается на таких понятиях, как «вход» (англ. – «input»), выход («output») и других, то в governance-парадигме делается принципиальный шаг вперед. «Выход» и «результат» – «outcome» – далеко не одно и то же. Результат – это то, что реально достигнуто независимо от того, какие цели при этом ставились.

Среди достаточных условий и факторов, необходимых для реализации тех или иных целей, Я. Э. Лейн называет технологии, неамбициозность целей, умения, достаточную поддержку и консенсус. Реализация по своей сути процессуальна. Она имеет свои перспективы, которые нуждаются в осуществлении. Поэтому вполне оправданно говорить о «реализовывании реализаций».

Шведский социолог Б. Хьерн показал, что структуры реализации решений, по сравнению с организационными структурами, менее формальны, а отношения в этих структурах менее авторитарны; социальные структуры, которые являются частью структур реализации решений, – более динамичны и изменчивы. Группа акторов не представляет легально определенного целого с его собственной корпоративной хартией; решение принимать участие неочевидно, может быть основано на согласии и переговорах[32]. У такого рода структур есть несомненные достоинства. Они нацелены на раскрытие потенциала тех, кто включен в эти структуры. «Структуры реализации в большей мере самоизбирательны, чем сконструированы по мерке авторитарных отношений». Самоизбирательность предполагает самоотнесенность, самоорганизованность, в целом высокое саморазвитие тех, кто участвует в процессе реализации. Самоорганизующаяся – прежде всего проблему ставящая система, а не просто ее решающая. Чтобы решить проблему, надо уметь ее ставить тому, кто ее решает, выходить за рамки жестко иерархизированной постановки проблем, использовать потенциал не только вертикальных, но и горизонтальных связей.

Проблема реализации результативности управления в современном обществе не только не ослабевает, но под влиянием различных, прежде всего экономических, политических, социальных процессов становится еще более острой.

Что препятствует сотрудничеству, если стать на точку зрения тех, кто в принципе мог бы к нему стремиться? Во-первых, отмечает X. Хадсон, – это потеря части свободы действовать независимо, когда отдается предпочтение стремлению контролировать сферу своих интересов и положение дел в ней. Во-вторых, это дефицит инвестиционных ресурсов и энергии для поддержания и развития отношений с другими организациями, когда потенциальный возврат этих инвестиций оказывается в тумане[33]. Потенциальные участники сотрудничества в такой ситуации предпочитают не включаться в соответствующие межорганизационные отношения, пока не обретут необходимой для этого мотивации. На развитие сотрудничества, потребности в нем и пробуждение соответствующей мотивации оказывают воздействие многие факторы: схожесть целей, наличие или отсутствие сферы консенсуса, особенности культуры, доминирующей во взаимоотношениях между группами. Взаимная зависимость различных групп и индивидов – самая благоприятная почва для сотрудничества между ними, но «организации должны иметь осознание их взаимозависимости». Это важно и по существу, и с позиций governance-парадигмы. Осознание взаимной зависимости в обществах с развитой конфронтационной культурой дается с большим трудом[34].

Сегодня становится очевидным, что внешняя беспристрастность, политическая корректность в деятельности чиновника, управленца – это хорошо, но они не могут заменить глубины мотивации, способности работать на результат. Поэтому вполне оправданно в структуре диспозиций, «реакций» выделять не только такие элементы, как понимание, «схватывание» управленцем существа конкретных политических курсов, политики в целом, но и характер его реакции на эти курсы, какова она – позитивна, нейтральна или отрицательна, интенсивность этой реакции и т. д.

Политический контекст зачастую трудно улавливаем, скрыт в сложных взаимодействиях и взаимоотношениях различных политических сил. Но он оказывает вполне реальное воздействие на содержание и результаты политических процессов как непосредственно, так особенно опосредованно.