«НЕВИДИМКИ»

«НЕВИДИМКИ»

Через один полицейский участок, тесно связанный с партизанами, поступило донесение: у группы офицеров «глинковской гарды» (так называли армию словацкого марионеточного государства, верой и правдой служившего Гитлеру) возникла мысль о переходе на сторону партизан.

Версия вполне правдоподобная. В словацком восстании участвовало много солдат из тисовской армии[20]. Поэтому никто не удивился тому, что представители частей, расквартированных в городе Ружомбероке, решили вступить в переговоры с партизанами о переходе на сторону народа.

В неизменной «татре», только форма майора «глинковской гарды» (черная шинель, один погон), Морской отправляется в Ружомберок. Его сопровождает Александр Олевский, он в форме капитана «глинковской гарды». С ними переводчик в чине подпоручика и шофер.

Дневной пароль был известен партизанам, поэтому без особых приключений они прибыли на явочную квартиру. Располагалась она в центре города, в доме садовника. Как говорили связные, отсюда полномочных партизанских посланцев доставят к «глинковцам».

Морского встретил полковник. Он был чрезвычайно любезен. Поговорив о том о сем, он, извинившись, сказал:

— Мне необходимо отлучиться на десяток минут, чтобы уточнить дальнейший церемониал...

Морской и Олевский согласились. Полковник ушел.

Посланцы партизан сидели в беседке, довольно хорошо защищающей от непогоды, и тихо разговаривали. Внутреннее, шестое чувство разведчиков им подсказывало: что-то происходит не так, как надо. И чем больше проходило времени, тем тревожнее становилось на душе.

Неподалеку от них окапывал деревья хозяин явочной квартиры — садовник. Выпрямившись, он сказал, ни к кому не обращаясь:

— На всех дорогах из города — немцы. Они ищут бандита Морского, который сегодня прибыл в город...

Сказал, поднял лопату и пошел прочь...

Так вот что! Ловушка! Они думают так просто заполучить Морского? Нет уж, дудки! Но что делать? Что делать? Это очень трудно — проследить ход мысли, даже самой простой, незамысловатой. А попробуй определить законы, по которым работает мозг разведчика! Из суммы известного, казалось бы, из мелочей — из незначительных деталей и фактов, из чужих, брошенных вскользь слов — рождается единственно правильное решение.

Все дороги перерезаны. Попытать счастья на бездорожье? Нет, вокруг горы! Уйти в горы пешком? Нет. Без машины из центра города выбраться невозможно. Но через Ружомберок вот уже несколько дней не ходят поезда... Да-да... Когда ехали в город, видели заржавевшие рельсы. И часовых на переезде не было. Так-так... Через реку Ваг есть железнодорожный мост...

Итак — решено! «Татра» стремительно отъезжает от дома садовника (спасибо тебе, неизвестный друг!), вихрем проносится по улицам города, взлетает на железнодорожное полотно. Эх, если бы задний мост машины был хоть чуточку выше! Или рельсы стояли бы друг от друга шире, как у нас, в России...

«Татра» идет одним колесом посередине шпал, другое давит песок, гравий, укрепляющий полотно, машину бросает из стороны в сторону...

Вот и мост! Он свободен! Нет, постойте... Навстречу идут немецкие солдаты. Они провожают взглядами машину с офицерами «глинковской гарды» и завистливо подмигивают.

— Вот сволочи! Нализались до чертиков, дороги не видят...

Это сумасшедшее подпрыгивание длится полтора часа. И только в самом конце пути, уже при съезде с железнодорожного полотна, перед ними вырастает немецкий патруль. Короткая схватка, в которой шальная пуля ранит подпоручика. Но это не останавливает разведчиков. Они скрываются в лесу, наскоро перевязывая товарища.

Несколько дней гестаповцы бушевали.

— Искать! Морской в городе! Эти проклятые словаки скрывают его! Искать!

По городу разбрасывались листовки, в которых объяснялось, какая важная персона «бандит Морской», и предлагалось незамедлительно, за большое вознаграждение, передать его в руки властей.

— Уйти Морской не мог! — кричал начальник гестапо. — Уж не станете ли меня убеждать, что у него есть шапка-невидимка?! Искать!

Но все было бесполезно. Тогда гитлеровцы взяли заложников и нескольких из них расстреляли. Морской узнал об этом и поморщился, как от сильной боли. Страдают невинные.

«Ракета» напала на одно из ближайших сел, разгромила местный гарнизон, захватив в плен довольно большую группу немцев. Всех их расстреляли. Кроме двух, которых привели к Морскому.

Михаил Петрович сказал:

— Я дарю вам жизнь в обмен только на одно: вы пойдете к своим и расскажете, что видели меня.

Условие, как видно, было выполнено. Аресты в городе прекратились...

Правда, через некоторое время разговоры о «шапке-невидимке» Морского возникли снова.

...Отряд «Ракета» должен был как можно скорее перейти в район Банска-Бистрицы, поближе к центру восстания. Именно здесь находились его руководящие органы: Словацкий национальный центр, военный центр, партизанский штаб, ЦК КП Словакии и редакция его органа — газеты «Правда».

«Ракета» была в это время в районе Жилины. Значит, до пункта назначения — добрых 250 километров. В горных условиях это расстояние в четыре раза увеличивается. К тому же идти в район Банска-Бистрицы нужно было по территории врага...

Но приказ есть приказ. Штаб Морского принимает еще одно из многих парадоксальных решений: пусть довезут нас враги.

Разведчики установили, что через несколько часов через ближайший полустанок в район Банска-Бистрицы проследует товарный состав без груза.

Ведь это то что нужно! Ударная группа арестовывает на полустанке словацкого жандарма и весь обслуживающий персонал. На соседнюю станцию полетело сообщение:

«Следует воинский эшелон. Не задерживать».

Забрав с собой арестованных (их потом отпустили в пункте прибытия), выставив в будке паровоза двух партизан в немецкой форме, отряд помчался к центру восстания. Немецкая охрана усердно зажигала на его пути зеленые огни.

Так «шапка-невидимка» помогла Морскому быстро прибыть в назначенный пункт и с ходу вступить в бой.