Союз коммунистов

Союз коммунистов

В грядущее открыта дверь широко.

И настоящее готово в бой!

Георг Веерт

Пришёл апрель. Ранние рассветы и весенние надежды.

Два тома «Немецкой идеологии» лежали в кабинете Маркса.

— Книгу надо печатать как можно скорей, она необходима именно сейчас, в разгар споров! — убеждал Энгельс.

Маркс предлагал посидеть ещё, уточнить кое-какие абзацы, каждый день к нему приходили всё новые и новые мысли.

Издатели — они даже называли себя социалистами — поначалу были готовы печатать книгу. Но, когда прочитали рукопись, испугались тех смелых идей, той критики, с которыми Маркс и Энгельс обрушились на современное общество…

Марксу и Энгельсу не удалось издать эту важнейшую для своего времени книгу. Лишь отдельные главы были напечатаны при их жизни.

Постепенно в Брюссель стали съезжаться эмигранты из разных стран. В Европе знали, что в столице Бельгии живётся свободнее.

Приехал Вильгельм Вольф — сын крестьянина из Силезии. В юности он пробился в университет, но после студенческих волнений угодил в тюрьму.

— Ваши статьи в «Немецко-французских ежегодниках» мне очень помогли, — сказал Вольф при первом знакомстве Энгельсу, — они научили меня серьёзно думать о коммунизме.

Друзья прозвали Вольфа Лупус, то есть «волк», переведя его фамилию на латынь.

Приехал прусский лейтенант Вейдемейер. Под влиянием «Рейнской газеты» и «Ежегодников» он стал социалистом, отказался служить прусскому королю.

Приехал Эдгар фон Вестфален, младший брат Женни, товарищ Маркса по гимназии.

Зимой, во время рождественских праздников, они собрались в тесной квартире Маркса, подняли тост за революцию. Все говорили об одном: коммунистов надо немедленно объединять. И центром должен стать Коммунистический корреспондентский комитет здесь, в Брюсселе.

Письма по адресатам: Энгельса — в Кёльн, Эльбер-фельд, Дюссельдорф, Лупуса — в Силезию, в Англию — Гарни, Шапперу, Моллю, — были отправлены сразу после рождества.

Первыми откликнулись Шаппер и Молль. Они создали такой же комитет в Лондоне. К ним присоединился Гарни.

* * *

Деньги кончались.

«Дорогой Эмиль! — писал Энгельс своему зятю Эмилю Бланку в Лондон. — Сделай одолжение, пришли немедленно 6 ф. ст., или 150 франков.

Я верну их тебе через неделю или две…

В заключение ещё раз прошу тебя ничего не говорить о содержании этого письма. Привет.

Твой Ф.».

Маркс уже давно заложил свои вещи в ломбард. Фридрих тянул до последнего, но в конце концов и ему пришлось заложить одежду.

И тут отец неожиданно написал, что заедет на день по делам в Брюссель.

К счастью, деньги от Эмиля пришли накануне приезда отца. Фридрих успел выкупить фрак и пальто. Мери лихорадочно приводила их в порядок.

Утром Энгельс встречал отца. Энгельс-старший был холодно-деловит. День у него был расписан: осмотр новых машин, пряжи, тканей, контракты на поставку своих товаров.

Лишь вечером, на вокзале, перед отправлением поезда он, казалось, на минуту оттаял.

— Мама часто плачет, когда вспоминает тебя… Мне показывали твои статьи, там всё те же коммунистические бредни. Жаль, очень жаль, — помолчав, добавил он, — с такими блестящими способностями из тебя мог бы выйти неплохой коммерсант…

1846 год. Лето

Фридрих и Лупус помогли Марксу погрузить небогатый семейный скарб на тележку, и возчик повёз его на площадь Сент-Гюдюль, к дешёвой гостинице «Буа Соваж». Женни и Ленхен шли следом и несли детей.

В июне в ту же гостиницу переехал Энгельс с Мери.

«Напротив моей комнаты живёт известный Маркс со своей высокообразованной женой и двумя прекрасными детьми. Кроме того, здесь остановился также и Фридрих Энгельс, книгу об Англии которого ты читала. Он взял себе в жёны маленькую англичанку из Манчестера, так что мы беседуем теперь наполовину по-английски, наполовину по-немецки», — писал Георг Веерт своей матери.

* * *

Брюссель стал политическим центром движения коммунистов. Из многих городов: Копенгагена, Гавра, Гётеборга — шли письма в Коммунистический корреспондентский комитет.

Парижские общины оставались пока под влиянием Вейтлинга.

В августе комитет направил Энгельса в Париж отвоёвывать Союз справедливых. С деньгами было, как всегда, туго: набрали только на дорогу.

— Видимо, эти подлые буржуа перетрусили, и надежд на издание «Немецкой идеологии» почти нет, — на прощание сказал Маркс. — И всё-таки, Фридрих, мы были обязаны написать её. Обязаны перед историей!

Это было не просто — людей, привыкших к наивным призывам Вейтлинга, повернуть к пониманию основ научного коммунизма.

В своей книге «Гарантии гармонии и свободы» Вейтлинг так и утверждал: стоит лишь объяснить каждому, как правильно жить, поделить богатство и земли поровну, и сразу в счастливых семьях станут рождаться счастливые дети. После собраний, на которых хорошо было помечтать, до мелочей обсудить подробности будущей справедливой жизни, люди расходились, как из церкви, просветлённые, успокоенные. Но годы проходили, а надежды не сбывались…

Общины ремесленников собирались всё в тех же кабачках на окраине Парижа, куда когда-то Энгельс ходил вместе с Марксом и Бакуниным.

Теперь он ежедневно встречался с рабочими. Один день — с общиной столяров, на следующий — с портными. И всюду делился мыслями, открытиями, которые они с Марксом изложили в книге «Немецкая идеология».

Иногда это были товарищеские беседы, иногда беседы переходили в многочасовые лекции.

В сознании простых, часто малограмотных, но мужественных людей постепенно происходил переворот.

1846 год. Декабрь

А в декабре началась слежка. Шпики ходили открыто — передавали его друг другу.

Главное задание Брюссельского комитета Энгельс выполнил, поэтому встречи в общинах можно было прекратить.

Ну, а шпиков следовало проучить. Вечерами теперь он посещал весёлые места: танцзалы «Прадо», «Милый холостяк». Шпики растерянно покупали входные билеты..

Ложась спать, Фридрих хохотал, представляя их утренние финансовые отчёты в полиции.

1847 год. Январь

— Ну, старина, с трудом вас отыскал, — говорил Молль, улыбаясь, как прежде, своей широкой и застенчивой улыбкой. — Понадеялся на свою память, а Париж за восемь лет так изменился!

После тридцать девятого года: неудачного восстания в Париже и тюрьмы Консьержери — Иосиф Молль из Лондона не выезжал.

— А помните, Фред, как познакомил нас Шаппер? Что за лекцию вы нам закатили! Хорошо, если половину мы поняли тогда. Да и я хорош — давай вас сразу заманивать в Союз справедливых!

— После той встречи, возвращаясь в Манчестер, я тоже поломал голову: как это я, коммерсант, уверяю в необходимости революционного переворота, а вы, пролетарии, в революции разуверились и толкуете только о мирной пропаганде, хотя и создали тайное заговорщицкое общество! — засмеялся в ответ Энгельс.

— За эти годы вы с Марксом прочистили своими статьями головы многим. — Молль выложил перед Энгельсом документ.

— «Коммунистическому корреспондентскому комитету в Париже… Подписавшиеся члены Лондонского корреспондентского комитета уполномочивают Иосифа Молля и поручают ему от их имени…» — читал Энгельс вслух.

— Итак, вы с Марксом официально вступаете в Союз справедливых, — перебил его Молль. — После этого мы собираем конгресс Союза и превращаем его в организацию коммунистов.

— Нужно посоветоваться с Марксом, — сказал Энгельс.

— Ещё бы! Только я забыл вам сказать, что ещё вчера говорил с доктором Марксом. И Маркс сказал мне почти так же: «Я согласен, только хорошо бы посоветоваться с Энгельсом».

— Превратить Союз справедливых в коммунистическую организацию не так просто…

— Было бы просто, меня не послали бы к вам на континент… — Молль улыбнулся.

— Вы должны учесть, что ни на какие уступки мы с Марксом не пойдём. Программа должна быть на основе научного коммунизма, без слащавых фантазий и заговорщицкой тактики.

— То же самое сказал и Маркс. Потому мы вам и предлагаем вступить в Союз. У нас много хороших парней, настоящих пролетариев. Но за последние годы всякие пророки насоздавали столько теорий, что в головах у них дремучая путаница. А составив с Марксом программу и устав «Союза», вы поможете им.

1847 год. Июнь

В Лондоне заканчивался конгресс.

Заседания шли восемь дней.

— Мы выступаем против существующего общественного строя и частной собственности, и потому более верное название организации — «Союз коммунистов», — заявил Энгельс в первом же своём выступлении. — Доктор Маркс, который, к сожалению, не смог приехать в Лондон, тоже меня поддерживает.

С предложением согласилось большинство.

— Я думаю, что и старый лозунг: «Все люди — братья» — нам не подходит. Такой лозунг может иметь религиозная секта, у нас же ни с попом, ни с королём братства не получится. Предлагаю революционный классовый лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Лозунг решили поставить эпиграфом к проекту устава.

Проект программы составили из 22 вопросов и ответов. Его назвали «Коммунистический символ веры».

— Маркс должен аплодировать: научный коммунизм в «Союзе» утвердился, — говорил довольный Молль.

— Его аплодисменты поутихнут, едва он доберётся до «Символа веры». Кое-какие нелепые идеи туда проникли.

— Вот над этим вы и поработаете летом с доктором Марксом, а осенью соберём новый конгресс и утвердим программу со всеми вашими поправками, — сказал при прощании Молль.