15-11. М.А. Волошину

Феодосия, 8-го июля 1911 г.

Дорогой Макс,

Ты такой трогательный, такой хороший, такой медведюшка, что я никогда не буду ничьей приемной дочерью, кроме твоей.

В последний вечеру тебя была тоска, а я думала, что ты просто злишься, — теперь я раскаиваюсь в своей резкости. Нужно было подойти к тебе, погладить тебя по лохматой гриве и сказать: «Ма-акс! Ма-акс!» или: «Кись-кись, Кись-кись!», тогда ты сразу сделался бы хорошим, настоящим, тем, к<отор>ый на все случаи жизни знает только одно утешение — «Баю бай бай, Медведевы детки…»

Ты не должен меня забывать, я тебя т<а>к хорошо понимаю, особенно в случае с Верочкой [216]. Но и в других тоже! Это лето было лучшее из всех моих взрослых лет, и им я обязана тебе.

Прими мою благодарность, мое раскаянье и мою ничем не… заменимую нежность.

МЦ

<Рукой С. Эфрона:>

Ма-акс!

Привет и поцелуй от твоего дорогого Сережи.

P.S. Ха-ароший он был!!! Будь здоров. Твой до гроба

Сергей Эфрон

Потапенка [217] тебя целует.

Впервые — СС-6. стр. 48–49. Печ. по НИСП. стр. 99.

Написано на следующий день после отъезда М. Цветаевой и С. Эфрона из Коктебеля.