Ранние «сумерки богов»

Чтобы устоять, режим проявляет определенную терпимость и открытость по отношению к критике внутри страны, и это в достаточной степени снижает опасность подпольной борьбы с властью.

Вот один из примеров, которым можно проверить границы терпимости властей Тегерана к внутренней оппозиции. Сын Хомейни – Саид Ахмед был среди тех, кто в середине 80-х годов призывал к диалогу Ирана с США и Израилем. Он был главой канцелярии отца и не скрывал желания наследовать отцовское место.

После того, как он проиграл Хаменеи в борьбе за власть, призвал к ее роспуску и созданию Совещательного собрания в духе ислама. В марте 1995 года средства информации сообщили, что сын Хомейни умер от разрыва сердца в возрасте 50 лет. Сын его – внук Хомейни – Хасан сказал над могилой отца: «Все тяжкие тайны ты взял с собой…». Сын открыто говорил, что отца отравили агенты службы безопасности. Ахмед Хомейни был погребен рядом с отцом на кладбище Бааджат А-Заара, южнее Тегерана.

После смерти было опубликовано интервью с ним, взятое несколько недель до его кончины. В этом интервью он резко критиковал власти, говорил, что отец хотел завершить войну с Ираком еще в 1983 году, после того, как иранские войска успешно вторглись в Ирак, но ему не позволила это сделать группа высокопоставленных военных и Рафсанджани.

В 2006 году внук Хомейни Хасан дал интервью в связи с 17-й годовщиной со дня смерти деда. В нем он назвал сегодняшний режим в Иране «режимом диктатуры аятолл, которые властвуют над всеми областями жизни», и призвал к вмешательству извне, чтоб сбросить этот режим. Внук Хомейни сказал, что Эли Хаменеи, который заменил его деда, абсолютно лишен талантов духовного лидера, необходимых в этой роли.

«Революция моего деда съела своих сыновей и сама себе закрыла путь», – сказал Хасан, – «я жил этой революцией, она призывала к демократии и свободе, но она преследовала своих вождей. Свобода должна быть достигнута в Иране любым путем. И нет разницы в том, достигнута ли она будет извне или изнутри. Если бы я был узником, что бы я делал? Я бы желал одного, чтобы кто-либо пришел и разрушил эту тюрьму».

Удивительное терпение режима к внуку Хумейни кончилось тем, что его раскритиковали и запретили ему давать интервью средствам информации.