Броненосец «Легкомысленный»

В нише Кремлевской стены нашел свой «покой» нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, человек невиданных противоречий. Это он открывал новые научные институты, спасал памятники архитектуры, помогал театрам и актерам. В то же время это он запрещал пьесы Булгакова, участвовал в травле священников, способствовал закрытию церквей. «В белом венчике из роз Луначарский – наркомпрос», – дразнил его Маяковский.

По замечанию Чуковского, он обожал подписывать, направлять, распоряжаться. Он, по его признанию в одном из писем жене, никогда толком не верил, что большевики возьмут власть и удержат ее долее трех дней. Однако взяли! Он от радости вприпрыжку носился по коридорам Смольного с криком: «Получилось, получилось!» Ленин называл его «Броненосец «Легкомысленный», а Плеханов язвительно – «блаженным Анатолием».

После Октябрьской революции А. В. Луначарский вошел в новое Советское правительство в качестве наркома просвещения. Не участвуя во внутрипартийной борьбе, он, в конце концов, присоединился к победителям; но, по словам Троцкого, «до конца оставался в их рядах инородной фигурой». Так, в ответ на обстрел большевиками исторических памятников Кремля во время вооруженного восстания Анатолий Васильевич покинул пост наркома просвещения, сопроводив свою отставку официальным заявлением в Совнарком: «Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве. Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что еще будет. Куда идти дальше? Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше».

На следующий день народные комиссары признали отставку «неуместной», ему было указано на «некоммунистическое поведение», и Луначарский отозвал ее. Надо сказать, что именно Луначарский спас от Ленина Большой театр, к которому вождь относился как к «куску чисто помещичьей культуры», требующему колоссальные средства, когда в стране не хватает простых школ.

По свидетельству Л. Д. Троцкого, Луначарский в качестве наркома просвещения сыграл важную роль в привлечении старой интеллигенции на сторону большевиков: «Луначарский был незаменим в сношениях со старыми университетскими и вообще педагогическими кругами, которые убежденно ждали от «невежественных узурпаторов» полной ликвидации наук и искусств. Луначарский с увлечением и без труда показал этому замкнутому миру, что большевики не только уважают культуру, но и не чужды знакомства с ней. Не одному жрецу кафедры пришлось в те дни, широко разинув рот, глядеть на этого вандала, который читал на полудюжине новых языков и на двух древних и мимоходом, неожиданно обнаруживал столь разностороннюю эрудицию, что ее без труда хватило бы на добрый десяток профессоров».

Однако мнение Леонида Андреева было совершенно другим: «…Он (большевизм. – Авт.) съел огромное количество образованных людей, умертвил их физически, уничтожил морально своей системой подкупов, прикармливания. В этом смысле Луначарский со своим лисьим хвостом страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой свирепой своры. Он трус и чистюля, ему хочется сохранить приличный вид и как можно больше запутать людей…» (Письмо Л. Н. Андреева В. Л. Бурцеву, 9 сентября 1919 г. в сборнике «Отечественная история» / РАН. Ин-т рос. истории. – М.: Наука, 1992, № 6.)

Противоречивость Луначарского проявлялось во всем. Он пытался привлечь старую интеллигенцию к сотрудничеству с советской властью. Однако в то же время был причастен к массовой высылке крупнейших русских ученых и мыслителей за рубеж, а также к массовым увольнениям преподавательского состава из вузов по политическим мотивам.

Под его руководством советская система образования была ориентирована не на получение знаний, а на воспитание нового подрастающего поколения с «революционным образом мыслей».

Первый нарком просвещения А. В. Луначарский. Советский плакат

На первое место «блаженный» нарком выдвинул борьбу с религией, которую он ненавидел с детства. Он сравнивал религию с гвоздем, по которому не следует бить молотком по шапке, чтобы забивать глубже, а вырывать его клещами с корнем: «Надежды на потустороннее мешают человеку обеими руками взяться за строительство своего счастья на земле». Именно Луначарский предложил заменить христианские обряды антицерковными. Так появились «красное крещение» – октябрины, «красное бракосочетание» – загс, «красное погребение» – кремация и… «красная пасха» – 1 мая!

Парадоксально, но именно Луначарский, получивший до революции блестящее образование, после большевистского переворота настаивал на создании «чисто пролетарской культуры» – Пролеткульта. Под воздействием образованного наркома, пролеткультовцы отрицали культуру прошлого, которая «разлагающе воздействует на пролетарские массы», и полагали, что безболезненно воспринять старые ценности может лишь интеллигенция, а для пролетариата они – яд. По мнению пролеткультовцев, пролетариат сам сможет создать «своих Пушкиных» и даже превзойти их, а стихи рабочего поэта Владимира Кириллова стали их неформальным гимном:

Мы во власти мятежного страстного хмеля.

Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты!»

Во имя нашего Завтра – сожжем Рафаэля,

Разрушим музеи, растопчем искусства цветы.

Именно Луначарскому принадлежит «заслуга» в том, что поколения русских людей были лишены возможности знакомиться с «идеологически вредным» творчеством Достоевского и Булгакова. Возможно, поэтому Михаил Афанасьевич вывел критика-наркома в романе «Мастер и Маргарита» под видом критика Латунского, затравившего талантливого Мастера. Это его роскошную квартиру, отчаявшись, громит Маргарита.

Из-за молоденькой актрисы моралист Луначарский бросил жену, с которой прожил 20 лет, и сына и зажил на широкую ногу. Каждый год молодые проводили отпуск за границей, выходные – в графском имении Остафьево, где проходили роскошные разгульные оргии новых хозяев страны. В то же время, в 1923 г. Анатолий Васильевич выпустил томик «Силуэты», посвященный нелегкой жизни вождей революции. Примечательно, что имя Сталина в нем не называлось. Через год весь тираж изъяли, а Луначарский почувствовал себя полуопальным.

В 1933 году Луначарский был назначен полпредом в Испании, но по дороге тяжело заболел и вскоре скончался на французском курорте Ментона. «Я помнил всех большевиков, окружавших в Париже Ленина, – написал много лет спустя Илья Эренбург. – Из них разве только Луначарскому и Коллонтай посчастливилось умереть в своих постелях».