2.2. С мечтой о «будущей войне»

2.2. С мечтой о «будущей войне»

Накануне войны в составе ВВС Западного Особого военного округа (будущего Западного фронта) числилось шесть авиадивизий (9-я САД, 10-я САД, 11-я САД, 12-я БАД, 13-я БАД, 43-я ИАД) и четыре отдельных авиаполка: два разведывательных (313-й РАП, 314-й РАП) и два т.н. «резервных» (161-й и 162-й). Кроме того, с первого же дня войны в полосе Западного фронта действовал 3-й дальнебомбардировочный авиакорпус в составе двух дивизий (42-я ДБАД и 52-я ДБАД). Всего 12 истребительных, 18 бомбардировочных (с учётом 3-го ДБАК), 2 штурмовых авиаполка[12].

На вооружении этой группировки находилось (не считая резервные и разведывательные полки, не считая устаревшие И-15бис и РЗЕТ, не считая новейшие и не освоенные лётчиками Як-1 и Ил-2, но с учётом бомбардировщиков 3-го ДБАК) порядка 1680 боевых самолётов (920 истребителей и 760 бомбардировщиков). (195) В полтора раза больше, чем у противника.

Оценка численности авиации противника (приложение к докладу штаба ВВС Западного фронта за 1941 год)

Техническое состояние матчасти в ВВС ЗапОВО было значительно лучше, чем в воюющих второй год немецких авиаэскадрах. В целом по истребительной авиации Западного ОВО выработка моторесурсов составляла лишь 27%. (201) По состоянию на 15 мая 1941 г. из 273 «чаек» в ремонте находились только 11, из 246 «ишаков» последних модификаций (с моторами М-62/М-63) в ремонте не числился ни один (!) самолёт, и даже из 96 весьма древних И-15бис в ремонте находились лишь 10. Очень большой доля неисправных машин была только среди «ишаков» первых модификаций (с мотором М-25) – в ремонте находились 72 из 170. (203) В результате (по состоянию на 1 июня 1941 г.) превосходство авиации Западного фронта над 2-м Воздушным флотом Люфтваффе в числе исправных самолётов было почти двукратным (1550 против 855). (25)

Однако оценка количественного соотношения сил лишь по этим цифрам будет весьма неточной. Прежде всего надо отметить, что если группировка немецкой авиации была сосредоточена едва ли не у «пограничных столбов» и могла быть введена в действие всей своей массой с первых же минут боевых действий, то в оперативном построении ВВС ЗапОВО отчётливо просматриваются «два эшелона»: первый (11, 9 и 10-я смешанные авиадивизии), развёрнутый в Западной Белоруссии, в полосе 50 – 100 км от границы, и второй (две бомбардировочные и одна истребительная дивизии), дислоцированный в Восточной Белоруссии, на расстоянии в 400 – 500 км от границы (см. Карту № 3).

Сравнивая этот километраж с ТТХ боевых самолётов той эпохи, мы обнаруживаем, что 43-я ИАД в принципе не могла ни принять участия в воздушных боях у границы, ни сопровождать бомбардировщики 12-й БАД и 13-й БАД. Что же касается этих двух (а других в составе ВВС округа и не было) бомбардировочных дивизий, то с учётом реального уровня боевой подготовки лётных экипажей полёт на полную дальность (800 – 1000 км) был для них тяжёлым, непривычным, «неожиданным» испытанием, и один вылет в день на экипаж мог бы в такой ситуации стать максимально высоким результатом (такой неутешительный прогноз особенно верен применительно к 12-й БАД, два полка которой были вооружены ближними бомбардировщиками Су-2 или даже устаревшими разведчиками-бипланами РЗЕТ). Бомбардировочные полки 3-го ДБАК базировались ещё дальше на восток, в районе Смоленска и южнее, на удалении в 600 – 700 км от границы.

Да, самолёты летают быстро, и в течение половины светового дня (в конце июня в наших краях эта «половина» составляет 8 – 9 часов) все они могли быть сосредоточены на приграничных аэродромах (немцы свои самолёты перегоняли гораздо дальше, из Греции и с Крита в Восточную Пруссию), но самолёты и лётчики – это только малая часть того комплекса людей и техники, который делает боеспособным авиационный полк или дивизию. Передислокация же всех наземных служб требовала по меньшей мере нескольких дней. В любом случае, что уплотнение оперативного построения за счёт перебазирования «второго эшелона» вперёд, на запад, что уплотнение за счёт перебазирования «первого эшелона» назад, на восток, она требовала высокой организованности, порядка, дисциплины, отлаженного взаимодействия с наземными войсками. Всего этого в Красной Армии не хватало даже в мирное время, без противника в небе и на земле…

Если же сравнивать число боевых самолётов 2-го В.ф. Люфтваффе только с первым эшелоном ВВС ЗапОВО, то картина радикально меняется: вместо значительного численного превосходства советской авиации получается небольшое (850 против 760 – если считать только исправные самолёты) превосходство противника. С учётом того, что «смешанные авиадивизии» (11, 9, 10-я) были фактически, с точки зрения своего реального состава, «истребительными», ситуация в небе у границы складывается следующая: почти двукратное превосходство в истребителях у советской авиации при подавляющем превосходстве Люфтваффе в числе бомбардировщиков и штурмовиков. При этом надо ещё учесть тот факт, что лёгкие бомбардировщики (СБ, Ар-2, Пе-2), состоявшие на вооружении фронтовой авиации, поднимали бомбовую нагрузку, в 2 – 3 раза меньшую, чем немецкие Не-111 или Ju-88.

Но и это ещё не всё. В истребительных полках 9-й САД начиная с зимы 41-го года шёл процесс перевооружения на новые истребители Миг-1/МиГ-3, при этом самолёты «старых типов» (И-16 и И-153) в значительном количестве оставались в частях. Таким образом, лётчиков-истребителей в 9-й САД было меньше, чем самолётов, и, соответственно, далеко не все учтённые выше боевые машины могли быть одновременно подняты в воздух. Это есть факт, и он упомянут в сотнях публикаций. В оценке этого факта следует учесть и другие факты. Например, желательно перевести выражение «лётчиков было меньше, чем самолётов» на язык конкретных цифр.

В дивизии было 360 (считая все, исправные и неисправные) самолётов-истребителей (235 МиГ-1/МиГ-3, 73 И-16, 52 И-153) и 305 лётчиков-истребителей (здесь и далее приведены данные из «Сводки о боевом и численном составе частей ВВС Западного фронта», составленной за подписью начальника штаба ВВС фронта полковника Худякова в начале июля 1941 года, уже после состоявшегося разгрома; в докладе от 15 мая все цифры несколько больше). (199), (200) С учётом неизбежных для авиации того времени 10 – 15 – 20% неисправных боевых машин самолётов было скорее меньше, чем лётчиков.

Однако лётчик лётчику рознь. По графе «самостоятельно летают на боевых самолётах» учтено несколько меньшее их число (и это неудивительно – накануне войны в боевые части непрерывным потоком приходили молодые выпускники лётных училищ, которых в качестве «самостоятельно летающих» в отчёты штабов ВВС включали далеко не всегда). Не отвлекаясь на дискуссию о том, что даже эти молодые лётчики, возможно, обладали квалификацией, достаточной для того, чтобы хотя бы перегнать самолёт с приграничного аэродрома на восток (всё-таки это были выпускники авиационного, а не кулинарного училища), перейдём к сравнению числа «самостоятельно летающих» с количеством соответствующих самолётов. Как и следовало ожидать, лётчиков, подготовленных к полётам на истребителях «старых типов», было гораздо больше, чем «ишаков» и «чаек» (287 человек). По «мигам» же ситуация следующая: (199), (223)

41-й ИАП – 56 самолётов, 66 подготовленных лётчиков;

124-й ИАП – 70 и 64;

126-й ИАП – 50 и 60[13];

129-й ИАП – 57 и 36.

Как видим, серьёзные проблемы могли возникнуть только в 129-м ИАП, в остальных число пилотов, подготовленных к самостоятельным полётам на «мигах», вполне соответствует числу самолётов. Да и «проблемы» 129-го ИАП не столь тяжелы – в конце концов, «лишних» боевых машин на войне не бывает, и наличие значительного резерва, позволяющего незамедлительно вводить в действие исправные самолёты взамен повреждённых в бою, следует расценить как большое тактическое преимущество. Причём это преимущество в равной мере проявится хоть в оборонительной, хоть в наступательной операции. Единственная ситуация, в которой 36 лётчиков на 57 самолётов становятся неразрешимой проблемой, – это стремительный отход; настолько стремительный, что подвезти на автомашине 10 лётчиков из 41-го ИАП «своей» дивизии (т.е. с аэродрома Себурчин на аэродром Тарново, 45 км по прямой) становится некогда…

Ещё одной темой (проблемой), о которой в советские времена в исторических книжках не писал только ленивый, является «острая нехватка аэродромов». Аэродромов в Западной Белоруссии было «очень мало», да и на тех, что были в наличии, весной 1941 г. затеяли большие ремонтные работы, в результате рассредоточить авиачасти и «вывести их из-под удара» не было никакой возможности. Выше мы уже упомянули о том, как «рассредоточился» противник, вынужденный посадить по 2 – 3 авиагруппы на один аэродром! Впрочем, противник нам не указ, и поэтому обратимся к документам и цифрам, описывающим реальное состояние аэродромной сети Западного ОВО.

В Центральном архиве Министерства обороны РФ хранится годовой отчёт командования ВВС Западного фронта за 1941 год (ф. 208, оп. 2589, д. 94). Это очень объёмистый документ, с большим числом приложений. В Приложении № 54 представлен полный список аэродромов округа «по состоянию на 22 июня 1941 г.». Список занял пять страниц убористой машинописи, и заканчивается он такой фразой: «Всего в пределах ЗОВО на 22.6 был 231 аэродром». (196) Двести тридцать один аэродром на 32 авиаполка. Для сравнения стоит отметить, что в трёх внутренних округах (Московском, Орловском и Харьковском) суммарно числилось 127 аэродромов. (197)

Впрочем, нас в данном случае интересует не вся аэродромная сеть округа (от Белостока до Смоленска), а та её часть, на которой могли базироваться три авиадивизии «первого эшелона» ВВС округа. Это 12-й (Белостокский), 14-й (Гродненский) и 15-й (Кобринский) «авиарайоны» (в других документах их называют «районы авиационного базирования»). Там было соответственно 24, 20 и 14 аэродромов. Если подойти к делу жёстко и исключить из этого перечня аэродромы, имеющие размеры менее 800 метров хотя бы по одному измерению (Замбров, Червоный Бор, Королин), то в первом эшелоне остаётся 55 аэродромов.

Пятьдесят пять аэродромов на 12 авиаполков. Размеры почти всех из них выражаются четырёхзначными цифрами, чаще всего встречаются 1200x1000, но бывает и 1500x1500 (Кватеры) или 1600x1200 (Бельск). У истребителя И-16 последних (т.е. самых тяжёлых) модификаций длина разбега составляла 210 м, длина пробега – 380 м. Даже у «аэродинамически тяжёлого» МиГ-3 (удельная нагрузка на крыло 190 кг/кв.м) длина разбега-пробега не превышала 400-500 м. У самой тяжёлой модификации бомбардировщика СБ длина разбега-пробега составляла 310-520, и даже новейший скоростной бомбардировщик Туполева («изделие 103», будущий Ту-2) имел длину пробега менее 650 метров. Другими словами, с названных выше 55 аэродромов могли взлетать все типы истребителей и фронтовых бомбардировщиков ВВС Красной Армии, как имеющиеся в наличии, так и перспективные. И этого количества было мало?

Советский истребитель И-153 «чайка».

«Очень мало!» – бодро отвечают советские историки. А в многостраничном докладе штаба ВВС Западного ОВО «О состоянии частей ВВС округа на 15.5.1941 г.» (рассекречен он был лишь через 65 лет после начала войны, 16.08.2006) дано вполне конкретное объяснение – почему и для чего «мало». Во первых строках раздела «Состояние аэродромной сети ВВС округа» число аэродромов, «годных для современной матчасти », сразу же сокращается до 109 (причём в качестве критерия «годности» обсуждаются именно геометрические размеры лётного поля, а не что-либо иное!). Надо полагать, ожидалась какая-то невероятно «современная» матчасть – немцы с их не самой устаревшей матчастью действовали с советских аэродромов в Белоруссии уже начиная с 3 – 4-го дня войны, и действовали так, что память об этом не выветрилась и за 70 лет… Далее описывается обширная программа реконструкции имеющихся и строительства новых аэродромов, в соответствии с которой к концу года предполагалось иметь 222 правильных аэродрома, в том числе – 62 с бетонными ВПП[14]. После чего, на странице 139, составители документа переходят к итоговым выводам:

«Исходя из 222 аэродромов можно будет к концу 1941 г. в округе расположить около 80 авиаполков из расчёта 2 аэродрома на полк = 160 аэродромов и 62 аэродрома для маневрирования, как запасные. Для того чтобы аэродромная сеть округа обеспечила авиацию фронта с учётом её усиления в будущей войне, исходя из указаний Наркома обороны (заключительная речь 31 декабря 1940 г. на совещании военных работников) в округе необходимо иметь 480 аэродромов, из них 360 для расположения авиаполков (т.е. планируется 180 авиаполков в округе. – М.С.) и 120 для маневрирования. Для этого необходимо в 1942 г. построить вновь 258 аэродромов…» (198)

Вот такая ожидалась «будущая война». 180 авиаполков (т.е. порядка 11 тыс. боевых самолётов) в одном округе, причём округ-то этот – не на направлении главного удара! По всем утверждённым к тому времени планам главный удар предстояло нанести с территории «львовского выступа», и в Киевском ОВО только на 1941 г. было запланировано строительство 329 новых аэродромов. Для реализации столь грандиозной строительной программы совместным постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 24 марта 1941 г. было создано Главное управление аэродромного строительства НКВД – кому же ещё, если не товарищу Берия и его несметной армии гулаговских рабов, можно было доверить такую «стройку века»? Товарищ Берия оказанное ему доверие оправдал, и в течение 1941 года только в европейской части страны (пять приграничных округов плюс Московский, Орловский и Харьковский) было построено 1560 новых аэродромов. (197) Да, в сравнении с такими цифрами аэродромов в Западном ОВО и вправду было «очень мало». Для полноты картины остаётся только добавить, что из 1560 новых аэродромов 1515 достались противнику, в его же руках оказались и почти все аэродромы западных приграничных округов. До этого немцам такая роскошь и не снилась…

Аэродромная сеть – это очень важная, но далеко не единственная составляющая материальной подготовки военной авиации к боевым действиям. Нужны ещё и боеприпасы, бензин, бензозаправщики и автостартёры, наземный технический персонал, метеослужба и многое другое. К сожалению (для историка), информация по этим вопросам не желает укладываться в простую, одноцветную картину.

Технический персонал (авиатехники, инженеры) был. Четыре дивизии (9-я САД, 11-я САД, 13-я БАД и 43-я ИАД) были укомплектованы им на 100%, 10-я САД – на 90% и лишь 12-я БАД – на 80%. (220)

Ситуация с обеспеченностью аэродромным оборудованием на первый взгляд также вполне благополучная. В 9-й САД (а это самая большая авиадивизия округа) 100– процентная норма достигнута только по графе «автомобильные бензоцистерны и прицепы», по другим категориям реальное наличие техники превосходит штатные нормы. Не многим хуже обстоят дела и в двух других авиадивизиях «первого эшелона» ВВС округа: (202)

Как видим, по тем составляющим аэродромного оборудования, которые главным образом определяют скорость подготовки самолётов к вылету (стартёры, заправщики) была достигнута (и даже превзойдена) полная обеспеченность по существовавшим в мае 1941 г. штатным нормам. Некоторая нехватка передвижных автоцистерн не столь критична – она проявится лишь после того, как вслед за победоносной Красной Армией наземные авиационные службы двинутся на запад (впрочем, 3-я армия и приданная ей 11-я САД даже и по планам далеко двигаться не собирались).

Радужная картина начинает заметно тускнеть, лишь только мы переходим от «процентов соответствия» к абсолютным цифрам. Автостартёров – ровно по пять штук на авиаполк, а в полку по 40 – 50 – 60 исправных самолётов. И этот полк рассредоточен (может быть рассредоточенным, исходя из реального наличия аэродромов и посадочных площадок) на 3 – 4 – 5 аэродромах. Другими словами, в наличии имеется не более 1 – 2 автостартёров на один аэродром. А что делать после того, как эти два автостартёра будут уничтожены налётом вражеской авиации?)

Ответ (правильнее сказать – множество ответов) на такой вопрос имеется. На И-16 был инерционный стартёр с ручным приводом (проще говоря – тяжёлый маховик, раскручиваемый заводной ручкой), на МиГ-3 и Як-1 была возможность запустить двигатель от бортового баллона со сжатым воздухом. Всё не так безнадёжно, как кажется (и как будет написано в панических отчётах, которые нас ждут ниже), но если автостартёры были признаны необходимым и наиболее удобным «инструментом» для запуска авиамоторов, то непонятно, что же помешало произвести их в больших количествах и сосредоточить на приграничных аэродромах. Даже не роясь в толстых справочниках, можно догадаться, что боевой самолёт с 1000-сильным мотором стоил в десятки (а бомбардировщик – так и в сотни) раз больше, чем «газик» с вращающейся «шваброй» над кабиной.

Что же касается сжатого воздуха в бортовом баллоне самолёта-истребителя, то он появляется не сам собой, его туда надо закачать. Для этой цели и предназначались «компрессоры походные». В 10-й и 11-й дивизиях их было ровно по ОДНОМУ на полк, в 9-й САД – 9 штук на пять полков. А что делать после выхода единственного компрессора из строя? И на этот вопрос – при наличии желания и инициативы – можно найти практический ответ: на борту самолёта (и МиГ-3, и Як-1) установлен компрессор АК-50 с приводом от основного двигателя, и если двигатель завести от внешнего источника (упомянутого выше автостартёра), то машина «накачает себя сама». Вот если и стартёры, и «компрессор походный» выйдут из строя одновременно, то ситуация станет безвыходной – велосипедным насосом «надуть» баллон 50-атм. системы сжатого воздуха не удастся.

Бензозаправщики предусмотрены в количестве 7 единиц на полк, фактически их немного больше (38 штук на 4 авиаполка в 10-й САД). На первый взгляд – не так и мало; однако после рассредоточения полка по оперативным аэродромам количество заправщиков на одном лётном поле начинает приближаться к критически низкому уровню. Заправить самолёт из ведра, конечно, можно, но тяжело, а главное – очень долго, т.к. даже в лёгкую «чайку» надо залить 320 литров бензина. 40 вёдер…

И тут мы снова возвращаемся к наиважнейшему вопросу: к какой войне готовился Сталин? К какой войне готовил он Красную Армию и её воздушный флот? Нет, речь идёт вовсе не о набивших жуткую оскомину спорах о «неизменно миролюбивой внешней политике СССР» и наличии в Генштабе КА, страшно сказать, планов широкомасштабной наступательной операции. Мы говорим не о геополитических, а о сугубо военных категориях: интенсивность боевых действий, ожидаемый уровень боевого напряжения, уровень потерь, противодействие противника… Какой видели будущую войну в советских штабах?

В уже многократно упомянутом докладе «О состоянии частей ВВС округа на 15.5.1941 г.» есть раздел «Справка потребности боеприпасов и обеспеченность на один месяц войны», в котором появляются четыре цифры, вполне оправдывающие слова товарища Карла Маркса о том, что «несколько цифр порой стоят больше, нежели тома, полные риторической чепухи». Норма напряжения для истребительных, бомбардировочных, дальних (и тяжёлых) бомбардировочных и штурмовых полков указана, соответственно, в размере 30, 15, 10 и 24 вылета в месяц. (204) Вот так и собирались воевать. Неспешно. С чувством, с толком, с расстановкой. Каждый боевой вылет – это событие, которое в бомбардировочных частях случается далеко не каждый день. Но при этом «ориентировочное количество полков» ожидалось в размере 35 истребительных, 55 бомбардировочных (всех типов) и 2 штурмовых; всего 92 полка, т.е. порядка 5,5 тыс. самолётов. В три раза больше реального.

Да, это он – традиционный советский (имеющий к тому же очень глубокие корни в глубинах российской истории) «экстенсивный метод ведения хозяйства». Курс на создание огромных, дорогостоящих, но при этом малопроизводительных монстров. В том же разделе доклада отмечается, что при указанных выше нормах боевого напряжения даже на обеспечение существующего (а не троекратно увеличенного!) числа авиаполков потребуется 4286 вагонов боеприпасов в месяц, а в наличии – только 3480 вагонов. (205) Но и это ещё не всё – не факт, что содержимое этих вагонов было доставлено непосредственно в авиачасти.

Основанием для такого предположения может служить «Справка наличия боеприпасов в частях ВВС ЗапОВО по состоянию на 15 мая 1941 г. в полковых вылетах». (209) Судя по приведённой в справке таблице, плановой нормой считалось наличие в бомбардировочных полках запаса авиабомб в расчёте на… 4 вылета! А что делать потом, если противник после четырёх налётов не капитулирует? Завозить боеприпасы с тыловых складов? Не проще ли было сделать это ещё в мирное время, до того, как противный противник начнёт активно противодействовать таким перевозкам? Правду сказать, фактическое положение дел было значительно «лучше» – в среднем по всем полкам фронтовых бомбардировщиков было накоплено бомб не на 4, а на 8 полко-вылетов.

Все эти (и многие иные, подобные им) цифры приведены в докладе со стоическим спокойствием, без каких-либо тревожных комментариев. Да и о чём было беспокоиться? Разве кто-то собирался воевать долго? «На 3-й день операции подвижными частями овладеть Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла; главными силами на 8-й день выйти на р. Висла в готовности форсировать её…» Решить «первую стратегическую задачу» предполагалось за 20 – 30 дней. Первая стратегическая задача, как было указано во всех известных вариантах Большого Плана, это «разгром главных сил германской армии». После того как этот разгром станет реальностью, можно будет без помех подвезти следующие тысячи вагонов с авиационными боеприпасами.

Запланированное напряжение боевых действий (один вылет в день для истребителей, один вылет в два дня для фронтовых бомбардировщиков) позволяет по-новому взглянуть и на ситуацию с обеспечением авиаполков аэродромным оборудованием. В чём проблема? Куда спешим? За два дня можно и одним бензозаправщиком заправить все самолёты бомбардировочного полка, и если единственный компрессор выйдет из строя, то к вечеру привезём другой (он же так и называется – «походный»), из соседнего полка. А противник терпеливо подождёт – так же молча, с той же безнадёжной покорностью судьбе, с которой ждали советских ударов Польша и Финляндия, Литва и Румыния. Да, в это невозможно поверить, но война против Германии представлялась сталинским генералам в виде блестящего «блицкрига», короткого сокрушительного удара по «немецкой козявке». Про то, как эта война изображалась в романах (вроде «Первого удара» Н. Шпанова) и духоподъёмных фильмах («Глубокий рейд», «Эскадрилья № 5»), лучше и не вспоминать…

Ещё одним штрихом к картине представлений «коллективного Сталина» о будущей войне может служить зенитное прикрытие (т.е. его почти повсеместное отсутствие) аэродромов. В пространном (полторы сотни страниц машинописи) Докладе штаба ВВС ЗапОВО эта тема вообще не обсуждается; о стартёрах, компрессорах, партполитработе и подводах с извозчиками для строительства аэродромов разговора гораздо больше. При этом надо сразу отметить, что зенитные средства в округе были, и отнюдь не в единичных количествах: по состоянию на 1 мая 1941 г. числилось 784 зенитки среднего калибра (76-мм и 85-мм) и 116 скорострельных 37-мм пушек. В период с 1 мая по 22 июня в ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО поступило ещё 414 зенитных орудий, а непосредственно в Западном ОВО общее число орудий зенитной артиллерии (без учёта зенитно-пулемётных установок) достигло 1052. Сказки про «отсутствие зенитных снарядов» тоже пора бы уже забыть: в среднем по западным военным округам на одну 76-мм зенитку приходилось 1984 выстрела, и даже для относительно новых артсистем (37-мм и 85-мм пушки) было накоплено соответственно по 357 и 142 выстрела. (193)

Казалось бы, даже не обученные в академиях сталинские полководцы могли понять, что в будущей войне военные аэродромы неизбежно станут одним из объектов нападения авиации противника, а в первые дни боевых действий – первейшим и наиважнейшим объектом приложения усилий врага. И если истребительные части ещё могут (с некоторыми существенными оговорками) [15] прикрыть себя сами, то аэродромы базирования бомбардировщиков без зенитного прикрытия и вовсе превращаются в беззащитную учебную мишень. И тем не менее очень редкими являются разбросанные по документам и мемуарам упоминания о наличии зенитных средств на аэродромах (даже в первом эшелоне), а об использовании их по прямому назначению вспоминают ещё реже.

Как и следовало ожидать, хуже всего обстояли дела с обеспечением ВВС будущего Западного фронта горючим. Если боеприпасов и зениток в стране было накоплено много, а производилось ещё больше, и весьма скромное количество их на аэродромах объяснялось «всего лишь» халатностью и шапкозакидательским легкомыслием, то высокооктанового авиабензина в стране – мировом лидере нефтедобычи – было реально мало (подробнее об этой проблеме было сказано в Главе 1 первого тома). Накануне войны в СССР добывалось более 30 млн. тонн нефти в год, из которых только 65% шло в переработку (остальная нефть сжигалась как печное топливо или «складировалась»), причём выпуск бензина (всех типов и марок) составлял лишь 15% от объёма добытой нефти. Производственные мощности, технологии и оборудование для выпуска высокооктанового авиабензина находились в зачаточном состоянии, в результате мобилизационные запасы авиабензина оказались менее 230 тыс. тонн, а среднемесячное производство – порядка 38 тыс. тонн.

Авиация Западного ОВО была далеко не единственной в длинной очереди потребителей (были ещё ВВС четырёх западных округов и двух флотов, была крупная группировка авиации на Дальнем Востоке, были истребительные полки ПВО Москвы, Ленинграда и Баку, были сотни лётных школ и училищ, были авиамоторные заводы, которые расходовали по тонне и более бензина на «обкатку» каждого из десятков тысяч двигателей), и по установленному нормативу Западному ОВО полагалось всего 40 тыс. тонн авиабензина (39 903, если быть точным). В наличие же по состоянию на 15 мая 1941 г. было только 18 665 тонн. (206) Сам же этот «норматив» был исчислен на основании следующих предпосылок:

– в каждой авиачасти запас бензина «под текущее довольствие» из расчёта 3 заправок для истребителей, 2 заправок для бомбардировщиков;

– неприкосновенный запас в частях в совокупном (по всему округу) размере 9756 тонн, что было в 1,4 раза больше «текущего довольствия»;

– запас бензина на оперативных аэродромах из расчёта 6 заправок истребительного полка и 3 заправок бомбардировочного полка «на каждом аэроузле» (судя по итоговой сумме, таковых «аэроузлов» предполагалось иметь 52).

Всё это обилие цифр сводится к тому, что даже «норматив» (выполненный менее чем наполовину) мог обеспечить авиацию округа бензином не более чем на две – три недели боевых действий. С точки зрения нашего сегодняшнего «послезнания» – это катастрофически мало, с точки зрения бодрых предвоенных планов и представлений о будущей войне – вполне соответствует критерию «разумной достаточности».

Для несколько более взвешенной оценки ситуации стоит, однако же, «подкрутить резкость» и пристально посмотреть на цифры планового расхода бензина. Во-первых, надо сразу же отметить, что «заправка» – это расчётная снабженческая, а вовсе не оперативная категория. Заправка – это вес топлива в геометрическом объёме внутренних (без учёта возможного использования подвесных) бензобаков самолёта. И если для истребителя «заправка» и реальный расход бензина на один боевой вылет, как правило, совпадают (трудно представить боевую задачу, для решения которой истребитель взлетал бы с неполными баками), то в бомбардировочной авиации боевой вылет далеко не всегда становится полётом на максимальную дальность; достаточно распространённым является случай, когда тактически выгоднее взять максимально возможную бомбовую нагрузку ценой значительного сокращения веса топлива и дальности полёта.

Во-вторых, самолёт самолёту рознь, и если вес заправки истребителей разных типов выражался сопоставимыми числами (250 кг для И-153, 270 кг для И-16, 305 кг для Як– 1, 463 кг для МиГ-3 с дополнительным фюзеляжным баком), то вес заправки лёгкого СБ и тяжёлого ТБ-3 различался на порядок (945 и 9416 кг соответственно). (207) В результате заправка одного полка прожорливых тяжёлых бомбардировщиков (361,3 тонны) в полтора раза превышала совокупный вес заправки всех 12 истребительных полков округа! В целом же заправка 3-го ДБАК (четыре дальних и два тяжёлых бомбардировочных полка) оказалась в точности равна весу заправки всех прочих авиачастей округа, включая лётные школы, резервные и разведывательные полки, корпусные эскадрильи. В той реальной ситуации, которая возникла на рассвете 22 июня 1941 г., дальние бомбардировочные рейды на Берлин и Гамбург едва ли были целесообразным занятием, и фактический расход бензина в 3-м ДБАК мог и должен был быть значительно меньшим, нежели теоретические «заправки».

Если подойти к делу расходования авиабензина предельно жёстко и скупо, т.е. оставить в числе потребителей только истребительные, штурмовые, разведывательные и фронтовые бомбардировочные (летающие на СБ, Ар-2, Пе-2 и Су-2) полки, то имевшихся в округе 18,7 тыс. тонн бензина могло бы теоретически хватить примерно на две недели боевых действий с напряжением 2 вылета в день для истребителей и штурмовиков, 1 вылет в день для бомбардировщиков и разведчиков. И это без учёта потерь, неизбежно сокращающих число «потребителей бензина», и в предположении о том, что в каждом полку наличествует полный штатный комплект исправных самолётов; другими словами, в реальности бензина могло бы хватить и на существенно больший срок.

Теперь перейдём к наиболее важному в рамках нашего исследования вопросу о наличии бензина в авиадивизиях «первого эшелона» ВВС Западного ОВО. Не стала ли нехватка горючего причиной столь быстрого разгрома этих соединений? Количество бензина, хранившегося на аэродромах этих дивизий (причём без учёта тех запасов, которые составители доклада от 15 мая отнесли к категории «имеется на оперативных аэродромах»; это даёт ошибку примерно на 22 %), известно. (208) Ориентировочный расчёт потребности в авиабензине произведём при следующих допущениях:

– все наличные самолёты считаются исправными и боеготовыми;

– потери равняются нулю;

– истребители заправляются на полный бак;

– бомбардировщики заправляются на две трети от максимального веса топлива[16];

– расход бензина для бомбардировщиков СБ, Ар-2, Пе-2 принят одинаковым;

– напряжение ежедневно составляет два вылета в день для истребителей и штурмовиков, один вылет в день для бомбардировщиков.

Очевидно, что рассчитанный при таких условиях потребный расход горючего будет несколько завышен. Результаты представлены в нижеследующей таблице:

Несмотря на всю условность и неточность произведённого расчёта, он даёт вполне чёткий ответ на поставленный выше вопрос: нет, вовсе не нехватка горючего стала причиной стремительного (занявшего не более 1 – 2 дней) разгрома 9, 10, 11-й авиадивизий. Какими бы малыми («малыми» с точки зрения наших сегодняшних знаний о том, какого напряжения, какого числа боевых вылетов потребовала война в воздухе) ни были запасы горючего в частях, самолёты и лётчики исчезли значительно раньше, нежели мог быть израсходован весь наличный авиабензин.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.