IV

IV

Парламент отказал дону Филиппу в коронации. Но поскольку Карл Пятый сделал со своей стороны все, что мог, и формально назначил своего сына королем Неаполитанского Королевства, и передал ему оставшийся со времен крестовых походов пустой, но звонкий титул короля иерусалимского, дона Филиппа в Англии все-таки именовали королем, а не консортом королевы.

И он оказался королем не только в титуловании, но и на деле – его супруга обрушила на него всю силу своей неистраченной любви и привязанности и следовала его совету куда охотнее, чем советам своих приближенных. Что странно, так это то, что и министры Короны предпочитали иметь дело с ним, а не с королевой – им так было удобнее и спокойнее.

В подчинении женщине как суверену они видели что-то неестественное…

Первой заботой дона Филиппа было выхлопотать у папы буллу, согласно которой Церковь отказывалась от всех притязаний на владение конфискованными у нее в царствование Генриха VIII землями. И такая булла была действительно дарована. С точки зрения папы, важнее всего было не возвращение утраченной собственности, а возврат Королевства Англия в лоно истинной Церкви. С точки зрения дона Филиппа, шаг этот был абсолютно необходим политически. Комбинация антицерковной политики Томаса Кромвеля, в ходе которой у монастырей в пользу Короны были изъяты огромные земельные владения, и безумной практики Генриха VIII, продавшего все это в частные руки и размотавшего приобретенное, привела к тому, что конфискация стала необратимой. Очень и очень многие люди вложили средства в покупку монастырских земель и малейшую попытку требования их возврата восприняли бы как покушение на их кровную собственность.

Второй важной задачей дон Филипп считал необходимость как-то притормозить религиозный пыл английских католиков. Вот с этим справиться было труднее, хотя Папа Римский и поддержал благоразумные и осторожные меры супруга английской королевы. В этом смысле проблемой для него было сопротивление со стороны кардинала Реджинальда Поула. Репутация кардинала была высока, он считался «…человеком святой жизни…» и даже «…сыном мученицы…». Король Генрих, каравший родственников «…изменника…», посадил мать Реджинальда Поула, леди Маргарет, в Тауэр, продержал там два года в тяжелых условиях, а потом ему припала охота ее казнить.

68-летнюю старуху притащили на эшафот, чтобы казнить за государственную измену. Она вырывалась, отказывалась лечь на плаху, как прочие обреченные, и в результате палач промахнулся со своим первым ударом и не отсек ей голову, а только поранил плечо. Поэтому после этого ему пришлось буквально гоняться за ней с топором, что поразило даже ко всему привычную лондонскую толпу.

Такого рода воспоминания мало способствуют созданию духа примирения. Реджинальд Поул мог бы стать даже папой, но он и не попытался сделать это. Он хотел только одного – вернуться в Англию и восстановить справедливость.

Довольно долго Карл Пятый и Папа Римский по просьбе дона Филиппа задерживали кардинала. Дон Филипп, сын наихристианнейшего государя Европы, Карла Пятого, могущественного императора и оплота Святой Церкви, считал чрезвычайно важным примирение Англии с католической Церковью, единственно истинной и благой. Но не хотел предпринимать никаких поспешных действий.

Однако в конце концов после того, как была обнародована папская булла об отсутствии всяких притязаний на возвращение конфискованного и общественное мнение на этот счет было успокоено, Реджинальду Поулу позволили приехать. Встреча была обставлена с величайшей пышностью – когда он высадился с корабля, ему предоставили парадное речное судно, а в Лондоне кардинала встречали не только канцлер и титулованные лорды, но и королевская чета.

Реджинальд Поул, сын мученицы, вернулся в Англию с намерением очистить ее от скверны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.