X

X

Теория Е. М. Майбурда хороша как инструмент сомнения. Его «…быть может…» трудно опровергнуть – да, могло быть тесное сотрудничество между графом Оксфордом и кем-то из его окружения, обладавшим великим поэтическим даром. К тому же предложенная «…гипотеза о сотрудничестве…» содержит важный новый элемент возможного решения задачи: а кто, собственно, сказал, что «автор Шекспир» – это одно физическое лицо? Интересно, что подобное предположение делают и другие люди, не только Е. М. Майбурд. В качестве примера можно сослаться на Бертрама Филдса, у которого есть книга «Актеры»[66].

Так вот, Бертрам Филдс полагает, что наиболее вероятным сценарием было бы тесное сотрудничество графа Оксфорда, писавшего тексты, с актером Шекспиром, хорошо знавшим сцену, – и тогда становится понятным, почему в «Гамлете» после долгих разговоров, и все больше о высоком, в конце вдруг наступает суматоха с дуэлями, смертями, отравлениями – и появлением на сцене военного отряда Фортинбраса с речами и барабанами.

Но, кто бы ни входил в предполагаемый «творческий союз», по-видимому, можно считать доказанным некий важный тезис: Шекспир отнюдь не «…невинное дитя Природы…», которое поет себе вольные песни, не заботясь о деталях и о правдоподобии.

В этом смысле, надо сказать, сторонникам традиционной, «стратфордианской» версии наиболее сильные удары нанесли не их непосредственные противники, а люди сугубо нейтральные. Одним из них мог бы считаться итальянец, профессор Эрнесто Грилло.

Он совершенно не сомневался в Шекспире-актере, простолюдине из Стратфорда. Он просто формально доказал, что все слова о «…невежественном фантазере Шекспире…» в той части, в которой дело касается Италии, – полная чушь[67].

«Стратфордианцы» указывали, что в «Двух веронцах» простодушный Уильям Шекспир, нахватавшийся случайных сведений в таверне «Русалка», заставляет своих героев путешествовать водой между Миланом и Вероной, городами сугубо сухопутными. Нет – отвечает им итальянский профессор – это не так. В XVI веке знатные и богатые люди как раз и предпочитали передвигаться, где только возможно, по воде, используя каналы. Баржа везла их с любым мыслимым количестом груза и слуг и при этом – со всеми удобствами. Дороги в ту пору были такие, что ехать по ним надо было верхом, ибо кареты с мягкими рессорами изобретены еще не были. Шекспира бранили за невежество, потому что в «Укрощении строптивой» он поместил призводство парусов в очень сухопутном городе Бергамо. Однако он был прав – их там действительно делали. Более того – указание на ошибку Шекспира в «Ромео и Джульетте», когда он говорит о «вечерней мессе», в то время как месса служится по утрам, само оказалось ошибочным – в Вероне вплоть до XVI века мессу служили именно вечером. Получается, что Шекспир либо сам побывал в Италии, либо тесно сотрудничал с кем-то, кто разбирался в итальянских делах.

Но кем же был Шекспир? Увы, задачу мы так и не решили… Попробуем использовать путь, рекомендованный Фрэнсисом Бэконом, – перечислим все известные нам варианты решения вопроса.

Глядишь, методом исключения мы и дойдем до какого-нибудь разумного предположения?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.