Работа над ошибками

Работа над ошибками

1. Первооткрывателем антианглийской направленности предвоенных советских авиационных военных разработок является В. А. Белоконь.

В «Великой тайне…» в качестве косвенного подтверждения правильности своей гипотезы я привел ряд примеров антианглийской направленности некоторых предвоенных разработок в авиационной промышленности СССР. Эти примеры я нашел в различных публикациях, большей частью в Интернете:

Другой примечательный факт: в 1940–1941 гг. в СССР развернулось массовое производство новейшего истребителя МиГ-3, предназначенного для наиболее эффективного ведения боя на высоте 7–9 километров, однако на такой высоте в то время летали не немецкие, а английские бомбардировщики. К началу войны было изготовлено 1 400 МиГ-3, а истребителей Як-1 и ЛаГГ-3, специализированных на уничтожение немецких бомбардировщиков, – лишь 400 и 300 соответственно.

Раз уж речь пошла о влиянии на советскую авиационную технику стратегического выбора «вождем народов» главного противника СССР во Второй мировой войне, следует напомнить еще один важный факт. Буквально перед самой войной Сталин приказал серийно выпускаемый штурмовик Ил-2 превратить из двухместного в одноместный, снять с него пулемет, защищавший от атаки сзади, обеспечив защиту пилота установкой брони. Однако эта броня, прекрасно защищавшая от пулеметов, установленных на большинстве английских истребителей, оказалась беспомощной перед пушкой немецких истребителей. По оценке специалистов, это стратегически явно антианглийское «рацпредложение» вождя привело к тому, что во время войны с фашистской Германией наша авиация потеряла не менее двух тысяч этих замечательных самолетов, часто с гибелью летчика.

[91, с. 43]

Однако самый серьезный материал на эту тему, фактически – ее первоисточник, я прочитал, когда рукопись книги уже находилась в издательстве. Мой хороший знакомый, журналист и писатель, главный редактор журнала «Самолет» Юрий Андреевич Остапенко передал мне вырезку из журнала «Огонек» № 25 за июнь 1996 г. со статьей академика Российской академии космонавтики В. А. Белоконя «Что помешало Сталину завоевать мир» [9, с. 42–45].

После ее прочтения стало ясно, что все известные мне ранее публикации по поводу антианглийской направленности предвоенной советской авиации родились именно из этой статьи. Позже я выяснил, что впервые В. А. Белоконь (в то время кандидат физико-математических наук, заведующий межфакультетской Лабораторией проблем прогнозирования МГУ) «застолбил» свой приоритет первооткрывателя этой темы еще в 1990 г., опубликовав статью «Карточный домик истории нашей авиации» в журнале «Инженер» № 12 [7].

Не могу не привести выдержку из нее:

Еще один важный пункт, который до сих пор игнорируется нашими даже самыми осведомленными историками, – то, что после подписания в сентябре 1939 года договора о дружбе между СССР и Германией, а тем более после начала войны с Финляндией Сталин прогнозировал войну с Великобританией: он претендовал на контроль над турецкими проливами и передел карты мира в районе Ирака и Ирана. По свидетельству С. М. Егера и Р. ди Бартини, когда утверждался макет АНТ-58, типовыми целями для бомбежки был линкор «Нельсон» и база английского ВМФ в Скейп-Флоу. По этой же логике с Ил-2 был убран стрелок-радист, так как малокалиберные пулеметы «Харрикейнов» и «Спитфайров» того времени не могли поразить пилота «Ила», защищенного мощной броней, в том числе и прозрачным бронестеклом кабины. По той же причине в массовое производство был запущен именно МиГ-3, в первую очередь как перехватчик высотных английских бомбардировщиков.

Я сожалею о том, что по не зависящим от меня причинам в изданной в 2007 г. книге привел примеры влияния антианглийской направленности Сталина на военную авиацию СССР предвоенного периода без ссылки на Валентина Анатольевича Белоконя.

Сердечно благодарю его за замечания и советы, которые он дал мне после нашего знакомства и прочтения книги «Великая тайна…». Отмечаю его блестящий ум, энциклопедические знания и нестандартное мышление, позволяющие ему идти к истине, строго придерживаясь документов и логики, но с помощью прорывных эвристических идей.

Его работы – яркий пример того, как глубокое системное знание истории техники дает исторический материал, не уступающий найденным в архивах документам.

2. В главной книге Черчилля о войне есть глава о Гессе в Англии.

В книге «Великая тайна…» на с. 33 я допустил ошибку, написав: «…имя “Гесс” ни разу не упоминается и в главной книге У. Черчилля “Вторая Мировая война”». На самом деле в третьем томе ее английского издания есть глава «Блиц и антиблиц в 1941 году. Гесс». Об этом во время интервью со мной сообщил мне спецкор «Независимой газеты» Андрей Мартынов, а после передачи «Цена Победы» на радиостанции «Эхо Москвы», где Дымарский и Захаров беседовали со мной о книге «Великая тайна…», – слушавший эту передачу Эмиль Голин. Последний на Интернет-форуме «Эхо Москвы» даже выразил сомнение в том, что я читал эту книгу Черчилля.

Книгу-то я читал, только во всех ее русских изданиях эту главу почему-то всегда выкидывали. Интересно, по какой же причине? Чему мог навредить рассказ Черчилля о появлении в Англии Гесса за полтора месяца до нападения Германии на СССР? Кстати, впервые в открытой отечественной печати эта глава появилась лишь один раз в 1991 г. в трехтомнике У. Черчилля «Вторая мировая война», изданном под ред. Волкогонова Воениздатом (до этого в 50-х годах она была включена в специздание этой книги, осуществленное Воениздатом без купюр). Я же читал ее обычные издания, поэтому только недавно прочел указанную главу.

Приношу свои извинения за допущенную ошибку, а А. Мартынова и Э. Голина благодарю за уточнение. Считаю необходимым процитировать наиболее важные места из этой главы, сопроводив их краткими комментариями.

У. Черчилль «Вторая Мировая война». Том III. «Великий союз». Часть первая. «Германия устремляется на Восток». Глава третья. «Блиц и антиблиц в 1941 году. Гесс»

…В субботу 11 мая (как ни странно, Черчилль почему-то ошибся – субботой было 10 мая 1941 г., и именно в этот день Гесс оказался в Англии. Может быть, сэр Уинстон делает вид, что настолько был не в курсе темы «Гесс в Англии», что даже узнал об этом сутки спустя. Другой вариант – если Гесса похитили английские спецслужбы и доставили в Англию не на самолете, а сухопутным и морским путем. Тогда, исчезнув 10 мая, он мог быть доставлен в Шотландию лишь 11 мая. Геббельс написал в своем дневнике 13 мая 1941 г., а он заносил в него события предыдущего дня: «Ужасная новость пришла вечером: Гесс, наперекор приказам фюрера, улетел на самолете и с субботы пропадает». – А. О.) я проводил конец недели в Дитчли. После обеда мне сообщили о сильном налете на Лондон. Я был бессилен сделать что-либо, а потому продолжал смотреть комический фильм с участием братьев Маркс… Вдруг мой секретарь сообщил, что меня вызывает по телефону из Шотландии герцог Гамильтонский… Я попросил Брэкена узнать, что он хочет мне сообщить.

Через несколько минут он вернулся со следующими словами: «В Шотландию прибыл Гесс» <…>

Я никогда не придавал сколько-нибудь серьезного значения этой проделке Гесса (совершенно очевидная неправда, ибо именно с подачи Черчилля запрет на публикацию материалов о пребывании Гесса в Англии, вопреки установленным законом срокам, продлен уже до 2017 года! – А. О.). Я знал, что она не имеет никакого отношения к ходу событий (еще большая неправда, так как совершенно очевидно, что именно появление Гесса в Англии послужило «спусковым крючком» для нападения Германии на СССР. – А. О.) Тем не менее, она вызвала сенсацию в Англии и Соединенных Штатах, России и главным образом в Германии. О ней даже были написаны книги. Я постараюсь изложить здесь эту историю в ее истинном виде, как она мне представляется.

…Гесс часто обедал за одним столом с Гитлером – наедине с ним или в присутствии еще двух-трех человек… Когда началась настоящая война, все изменилось. Общество за столом Гитлера в силу необходимости все увеличивалось. Время от времени в этот избранный круг самовластных правителей допускались генералы, адмиралы, дипломаты, высокопоставленные чиновники. Заместитель фюрера оказался на втором плане (итак, первой причиной «поступка Гесса» Черчилль указывает личную – з ависть. – А. О.) <…>

Героизм его поступка в известной мере умаляется тем, что тут сыграла свою роль ревность, которую он испытывал, видя, что в условиях войны он уже не играет прежней роли друга и доверенного лица своего возлюбленного фюрера (героизм Гесса Черчилль просто упоминает, чтобы подчеркнуть, что решение о перелете было принято им самостоятельно, но второй причиной он указывает ревность, причем специфическую, с учетом довольно двусмысленного эпитета «возлюбленного». – А. О.).

<…> К кому бы ему обратиться? Сын его политического советника Карла Хаусгофера знал герцога Гамильтонского. Гессу было известно, что герцог Гамильтонский является одним из высокопоставленных придворных чинов. Такое лицо, вероятно, каждый вечер обедает с королем и лично беседует с ним. Через него он сможет найти прямой доступ к королю (очень тонко Черчилль выстраивает мысль о том, что появление Гесса в Англии не только не имеет к нему никакого отношения, но прямо направлено на то, чтобы свалить его как премьера вместе с антигитлеровским кабинетом министров. – А. О.).

«Вот, – думал он, – <…> Я отправлюсь в Англию и заключу с ней мир. Моя жизнь ничего не стоит. Как я рад, что могу принести ее в жертву для осуществления этой надежды!»

Представитель министерства иностранных дел имел три беседы с Гессом.

Во время первой беседы, в ночь на 12 мая, Гесс был особенно разговорчив <…>

Представитель министерства иностранных дел спросил его, относит он Россию к Европе или к Азии, когда говорит, что Гитлер должен получить свободу действий в Европе. Он ответил: «К Азии». Однако он добавил, что Германия собирается предъявить России некоторые требования, которые она должна будет удовлетворить, но отрицал слухи о том, что Германия собирается напасть на Россию (таким образом Черчилль дает знать, что Гесс чего-то требовал даже от пока еще не воюющей с Германией России, но о готовящемся на нее нападении немцев беседовавшие с ним представители английского руководства от него не услышали. – А. О.).

Из второй беседы с Гессом, состоявшейся 14 мая, Черчилль выделил еще два момента:

1. При любом мирном урегулировании Германия должна будет оказать поддержку Рашиду Али и добиться изгнания англичан из Ирака (этим Черчилль подчеркивает, что еще более наглые требования Гесс предъявлял находящейся в состоянии войны с Германией Великобритании. – А. О.).

2. Операции подводного флота во взаимодействии с авиацией продолжатся до тех пор, пока не будут отрезаны все пути, по которым осуществляется снабжение Британских островов (он якобы даже угрожал Англии! – А. О.).

…У него не наблюдается обычных признаков умопомешательства. Он заявляет, что этот полет в Англию является его собственной идеей и что Гитлеру не было известно о нем заранее… но он не был простым психопатом. Он страстно верил в то представление, которое создал себе о Гитлере. Если бы только Англия могла так же поверить в него, сколь многих страданий можно было бы избежать и как легко было бы прийти к соглашению! Свобода действий для Германии в Европе, а для Англии в ее собственной империи! Другими второстепенными условиями были: возврат германских колоний, эвакуация Ирака и заключение перемирия и мира с Италией.

…Если учесть, что Гесс так близко стоял к Гитлеру, то кажется удивительным, что он не знал или если и знал, то не сообщил нам о предстоящем нападении на Россию, к которому велись такие широкие приготовления (Черчилль сам понимает, что этому поверить невозможно! – А. О.). Советское правительство было чрезвычайно заинтриговано эпизодом с Гессом, и оно создало вокруг него много неправильных версий.

Три года спустя, когда я вторично приехал в Москву, я убедился, насколько Сталин интересовался этим вопросом (еще бы! – А. О.). За обедом он спросил меня, что скрывалось за миссией Гесса. Я кратко сообщил ему то, что изложил здесь. У меня создалось впечатление, что, по его мнению, здесь имели место какие-то тайные переговоры или заговор о совместных действиях Англии и Германии при вторжении в Россию, которые закончились провалом. Зная, какой он умный человек, я был поражен его неразумностью в этом вопросе.

Когда переводчик дал мне понять, что Сталин не верит моим объяснениям, я ответил через своего переводчика: «Когда я излагаю известные мне факты, то ожидаю, что мне поверят».

Сталин ответил на мои резковатые слова добродушной улыбкой: «Даже у нас, в России, случается многое, о чем наша разведка не считает необходимым сообщать мне».

Я не стал продолжать этот разговор (и правильно сделал, ибо весьма информированный, в том числе «кембриджской пятеркой», Сталин отлично знал, что Гесса заманила в Англию, если не прямо похитила английская разведка. Скорее всего, именно это его успокоило в отношении реальности намерения Гитлера напасть на СССР. Он был уверен, что появление Гесса в Англии – это провокация англичан, направленная на то, чтобы столкнуть Германию с СССР, того же, что «джентльмен» Черчилль может договориться с «негодяем» Гитлером о совместном нападении на СССР, он просто не допускал. – А. О.)…

Какую бы моральную вину ни нес немец, который был близок к Гитлеру, Гесс, по-моему, искупил ее своим исключительно самоотверженным и отчаянным поступком… Он явился к нам по своей доброй воле и, хотя его никто на это не уполномочивал, представлял собой нечто вроде посла» (не могу не отметить, что недавно где-то промелькнула информация о том, что в 1942 г. во время пребывания в Англии Молотова ему было предложено встретиться с Гессом, но он отказался. – А. О.).

Вот, скорее всего, почему эту главу в отечественных изданиях книги Черчилля опускали – английский премьер пытался нарисовать в ней миссию Гесса в Англии как посла доброй воли, который своим самоотверженным поступком искупил вину многолетней близости к фюреру!

3. Краткий русско-немецкий разговорник 1941 г. не был рассчитан лишь на мирное общение с немецким населением.

Изданный перед самой войной Воениздатом (подписан к печати 29.5.41 г.) «Краткий русско-немецкий военный разговорник» не был рассчитан лишь на мирное общение с немецким населением, как я утверждал в «Великой тайне…». Причиной моей ошибки стала опубликование В. Суворовым в книге Д. Хмельницкого «Ледокол из “Аквариума“: Беседы с Виктором Суворовым» (М.: Издатель Быстров, 2006) факсимиле странички типографских выходных данных этого разговорника и одной странички вопросов и ответов. Парадокс состоял в том, что Суворов в подтверждение своего главного тезиса: «Сталин готовил удар по Германии» привел из разговорника страничку самых мирных вопросов (типа «За все будет заплачено!» или «Где бургомистр?»). Я же трактовал это как подтверждение главного момента своей новой гипотезы начала войны – Великой транспортной операции, во время которой разговорник, на мой взгляд, должен был обеспечить мирное общение с немецким населением при проезде частей Красной Армии через Германию (поэтому и вопросы его были мирными). Несколько читателей сообщили о допущенной мною неточности на форумах в Интернете, ибо в разговорнике были и фразы военного характера (вроде «Стой!», «Руки вверх!», «Бросайте оружие!» и т. п.). Благодарю их за справедливую критику.

Пользуясь случаем, хочу отметить, что рассмотрение всего русско-немецкого раговорника и аналогичного «Краткого военного русско-английского разговорника», изданного тем же издательством в 1940 г. (подписан к печати 15.7.40 г.), значительная часть факсимиле которых введена в оборот интересными и содержательными публикациями К. Закорецкого в Интернете, привели меня к следующему выводу. Содержание обоих разговорников отражает позицию Сталина в предвоенный период: с равной степенью вероятности их можно было использовать в общении бойцов и командиров Красной Армии с населением Германии и Англии как с союзником, так и с противником. Другого варианта просто не могло быть, чтобы не раскрыть стратегический план Сталина.

4. Президиум с двумя неизвестными (Георгиевский зал Кремля 5 мая 1941 г.).

На фото президиума политического и военного руководства страны на встрече 5 мая 1941 г. в Кремле с выпускниками военных академий в книге «Великая тайна…» (с. 33–34 Фотоприложений) не были указаны фамилии двух человек. Это А. И. Ефремов (справа от Шверника) – нарком станкостроения СССР (с. 33) и В. А. Малышев (слева от Мехлиса) – заместитель Председателя Совнаркома и нарком среднего машиностроения СССР (с. 34).

Приношу благодарность читателю из Москвы Николаю Пантелеймоновичу Позднякову за данное в его письме уточнение.

5. Генерал-майор авиации В. П. Белов не был репрессирован в июне 41-го!

Генерал-майор авиации Василий Павлович Белов, начальник Управления кадров ВВС РККА, в книге «Великая тайна…» [с. 245] был указан среди устраненных перед самой войной высших военачальников ВВС. Сообщение о нем завершалось так: «Лишен воинского звания генерал-майора 4 июня 1941 г., даты ареста и расстрела неизвестны».

В последние годы в Интернете появилась информация, что в первый день войны город Кобрин прикрывали полки 10-й СмАД полковника Белова. Сразу подумалось, не того ли Белова В. П., который перед войной был начальником управления кадров ВВС и который решением Политбюро и СНК был лишен звания генерал-майора авиации? Оказалось, что это другой Белов. Однако выяснилось, что до ареста и расстрела В. П. Белова дело не дошло. Обнаруженный мной в РГАСПИ документ, решивший судьбу генерала, – выписка из Решения Политбюро (п. 33/178 от 3.VI-41 г.) – выглядит так:

О лишении Белова В. П. звания генерал-майора авиации.

Принять предложения НКО о лишении т. Белова В. П. звания генерал-майора авиации за нарушение порядка в подборе кадров и протаскивание на руководящие посты ВВС непроверенных и политически сомнительных людей.

Прочитав этот текст, я предположил, что положение Белова было не таким уж безнадежным. Во-первых, в решении отсутствует слово «преступно», во-вторых, не упоминается НКГБ, в-третьих, отсутствует слово «бывший» и вообще не называется его должность. Так может быть, его оставили в ВВС в звании, скажем, полковника и перевели куда-нибудь в глубинку?

Какова же была моя радость, когда я обнаружил, что именно так и случилось! В начале войны В. П. Белов был назначен начальником Челябинского авиационного училища [56, c. 83]. Причем в том же звании генерал-майора авиации! Но здесь, несомненно, какая-то ошибка – решения Политбюро в СССР в те годы выполнялись неукоснительно. И это немедленно подтвердил интернетовский «Список генералов Красной Армии», в котором указано, что В. П. Белов вторично стал генерал-майором авиации лишь 30.04.1943 г., зато дата присвоения ему звания генерал-лейтенанта в обоих документах одна – 13.03.1944 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.