"Прямо по носу айсберг, сэр!"

"Прямо по носу айсберг, сэр!"

Светящийся циферблат часов на ходовом мостике "Титаника" показывал судовое время 23 часа 40 минут. Заканчивалось воскресенье 14 апреля - четвертый день плавания. Винты лайнера вращались со скоростью 75 оборотов в минуту, лаг показывал скорость 22, 5 узла. Над Северной Атлантикой стояла ясная ночь. Океан в исключительно спокойном состоянии напоминал необъятное зеркало, затянутое черным крепом. На передней мачте лайнера, на высоте 30 метров над палубой, в специальном наблюдательном пункте, который моряки называют "вороньим гнездом", два матроса напряженно вглядывались в темень ночи. Океан и небо слились в сплошной, непроглядный черный фон.

Внезапно один из впередсмотрящих, Фредерик Флит, заметил прямо по курсу корабля нечто более темное, чем ночная тьма. Ударив трижды в сигнальный колокол, он снял телефонную трубку и сообщил на мостик: "Прямо по носу айсберг, сэр!" В ответ послышался спокойный голос первого помощника капитана Уильяма Мэрдока: "Благодарю". Тут же последовала его команда стоявшему у штурвала рулевому: "Лево на борт!"

Через несколько секунд после этой команды ручки машинного телеграфа были переведены в положение "Стоп" и тут же на отметку "Полный задний ход". Сквозь передние стекла ходового мостика Мэрдок уже различил приближавшуюся громаду айсберга, она надвигалась со стороны носа "Титаника" и казалась выше уровня бака лайнера. Судно продолжало с той же скоростью мчаться вперед, хотя все его три гребных винта вращались теперь на задний ход. Прошло ровно 38 мучительных своим ожиданием секунд, прежде чем нос парохода начал медленно отклоняться влево. Курс изменился на два румба. Первому помощнику показалось, что еще две-три секунды, еще каких-нибудь пять метров отойти влево - и айсберг, не коснувшись борта, пройдет справа. Но увы!

Здесь опять возникло очередное "если бы". Несмотря на безлунную ночь, впередсмотрящий заметил бы айсберг, и не за полмили (926 метров), а за две или три, если бы на море было хоть небольшое волнение или зыбь. В этом случае он увидел бы белые барашки у "ватерлинии" айсберга. Как позже стало известно, "Титаник" столкнулся с "черным айсбергом", то есть с таким, который недавно перевернулся в воде. Обращенная к "Титанику" сторона этого айсберга имела темно-синий цвет, из-за этого не было фосфоресцирующего явления. Нормальный, белый айсберг при подобном условии мог быть замечен за милю.

Итак, прошло ровно 38 секунд. Судно слегка дрогнуло, и стоявшие на мостике почувствовали какую-то странную вибрацию огромного корпуса корабля. "Титаник" буквально прогладил айсберг своим правым бортом, при этом на носовую палубу парохода справа от фок-мачты упало несколько тонн льда. Его обнаружили и в отдельных каютах правого борта, иллюминаторы которых были открыты для проветривания на ночь. Получилось так, что форштевень "Титаника" за несколько метров от ледяной горы прошел свободно, а подводная часть правой скулы судна в районе форпика столкнулась с острым подводным выступом айсберга, так называемым шипом. Известно, что надводная часть любого айсберга по высоте равна примерно одной десятой его подводной части, не говоря уже о том, что под водой айсберг намного шире своей надводной части. Причем "Титаник" не просто чиркнул скулой об этот выступ, а именно прогладил о подводную часть айсберга на полном ходу свой правый борт на одну треть длины. При этом обшивка парохода была разрезана льдом на протяжении почти ста метров, словно консервная банка открывалкой.

По-разному ощутили и восприняли этот удар люди, находившиеся в разных местах судна. Пассажиры, сидевшие в верхних салонах лайнера, услышали из глубины судна негромкий скрежет, на столах задребезжали и зазвенели серебряные приборы и посуда. Некоторым показалось, что толчок вызван ударившей в борт судна большой волной. Другим скрежет напоминал звук чего-то рвущегося, как если бы кто-то отрывал длинный лоскут ткани. Отдельным морякам "Титаника" показалось, что какое-то странное дрожание корпуса судна возникло из-за потери одной из лопастей гребного винта.

Большая часть обитателей верхних палуб явно ощутила скрежещущий звук. Некоторые пассажиры, находившиеся в это время на палубе, видели, как айсберг, немного возвышавшийся над шлюпочной палубой, "прошелся" вдоль правого борта, как падали в воду глыбы льда, отколовшиеся от этой плавно проскользнувшей мимо горы. Тут же айсберг исчез в темноте.

По-другому ощутили удар об айсберг люди, находившиеся в нижних помещениях парохода. Например, в котельном отделении № 6, когда зазвенел сигнальный колокол и над водонепроницаемой дверью замигал красный свет, раздался оглушительный грохот. Вода каскадом ворвалась в котельное отделение, забурлила водоворотами вокруг трубопроводов и клапанов. В котельном отделении № 5 в борту парохода образовалась метровая пробоина, в которую сильной струёй хлестала забортная вода.

В момент касания корпуса судна и айсберга люди не устояли на ногах. Почувствовав глухой удар и услышав скрежещущий звук чего-то рвущегося, кочегары поначалу решили, что "Титаник" наскочил на песчаную отмель у Большой Ньюфаундлендской банки.

Для пассажиров, каюты которых размещались глубоко внизу по правому борту, "неясный скрежущий звук" оказался невероятным грохотом, который заставил их выскочить из постелей. Не прошло и десяти минут, как стали появляться первые тревожные признаки того, что на "Титанике" не все так благополучно, как должно было быть. Вот что творилось в первых шести из шестнадцати водонепроницаемых отсеков корабля.

В носовом кубрике матросы услышали странный шипящий звук, раздававшийся из форпика - ближайшего к носу судна отсека. Это воздух с шипением выходил из цепного ящика: вода поступала в отсек столь быстро, что вытесняемый ею воздух вырывался из цепного ящика под большим давлением.

В шахте железного винтового трапа, ведущего к проходу и соединявшего кубрик кочегаров с котельным отделением, бурлила вода.

В третьем отсеке от носа, где находились наиболее близко расположенные к днищу и носу судна самые дешевые помещения для пассажиров, вода начала уже через десять минут просачиваться под двери. Когда люди стали покидать каюты, вода доходила им до щиколоток.

В четвертом от носа отсеке на двух нижних палубах располагались почтовая кладовая и багажное отделение. Не прошло и пяти минут, как почтовые клерки, занимавшиеся сортировкой заказной корреспонденции на нижней палубе, оказались по колено в воде.

В пятом водонепроницаемом отсеке от носа, где находилось котельное отделение № 6, раздалась команда: "Гаси топки!". Вода через угольный порт и листы съемного настила второго дна начала затоплять отсек. Через пять минут работавшие там кочегары оказались по пояс в воде, смешанной с машинным маслом.

В соседнем котельном отделении № 5 поток воды, хлеставшей внутрь корабля, был слабее, и, когда механики запустили насосы, они начали откачивать воду быстрее, чем она поступала в отсек.

Давление пара, поднятое в котлах "Титаника" для развития полного хода, при остановке судна открыло предохранительные клапаны, и из котлов начал вырываться пар. Кочегарам пришлось заливать топки.

В это время на носовой палубе лайнера пассажиры третьего класса играли кусками льда в футбол. Они первыми почувствовали, что палуба немного накренилась вперед. Пассажиры, обитавшие в верхних помещениях лайнера, заметили, поднимаясь по трапам, что ступеньки не совсем на месте, что их ноги почему-то ступали не так, как раньше. Как оказалось, спустя десять минут после столкновения с айсбергом по приборам "Титаник" имел небольшой дифферент на нос и крен на правый борт в 5 градусов.

Едва прекратился звук скрежета льда о подводную обшивку борта парохода, на ходовом мостике "Титаника" появился капитан Смит. Как явствует из показаний на суде четвертого помощника капитана Боксхолла, он шел по коридору на ходовой мостик, когда услышал три удара в колокол и команду: "Лево на борт!" Поднявшись на мостик, он увидел, что ручки машинного телеграфа стояли в положении "Полный задний ход". Он также видел, как Мэрдок повернул рычаг автоматического закрытия дверей водонепроницаемых переборок. По его словам, часы на мостике показывали 23 часа 40 минут. По свидетельству Боксхолла, между капитаном Смитом и Мэрдоком состоялся такой разговор:

- Что случилось, господин Мэрдок?

- Мы ударились о лед. Я намеревался обойти его слева, но судно было уже слишком близко, я среверсировал машины и ничего больше не смог сделать.

- Закройте аварийные двери!

- Они уже закрыты, сэр.

Казалось бы, что несший вахту первый помощник капитана Мэрдок поступил вполне правильно, положив руль на борт и среверсировав машины парохода. Во всяком случае, во время разбирательства обстоятельств катастрофы как в Нью-Йорке, так и в Лондоне этот вопрос не обсуждался. Однако это очень важный вопрос и еще одно "если бы" в цепи злополучных случайностей, преследовавших "Титаник". Позже выяснилось, что если бы. Мэрдок не среверсировал машины сразу же после команды "Лево на борт", то "Титаник" наверняка избежал бы столкновения с айсбергом.

Позже проведенные на "Олимпике" эксперименты наглядно показали, что реверс, переданный Мэрдоком в машинное отделение, был бесполезен: судно, идущее на такой скорости, за полмили от ледяной глыбы остановить было невозможно.

Можно предполагать, что если бы Мэрдок знал, что "Титаник" так поздно изменит курс и пробоина из-за его команды составит по длине почти сто метров, он наверняка принял бы удар айсберга на форштевень, то есть не пытаясь отвернуть влево и среверсировав машины. Вот что по этому поводу сообщает профессор К. Барнаби в своей книге "Некоторые морские катастрофы и их причины" (Лондон, 1968): "Что было бы, если бы "Титаник" врезался в айсберг носом? Вайлдинг, кораблестроитель из Белфаста, вычислил, что нос судна при этом вмялся бы на 25-30 метров, но судно бы не погибло. Это была бы мгновенная смерть для тех, кто в это время находился в носовой части судна, но погашение инерции хода было бы довольно медленным в сравнении с едущим на такой скорости автомобилем, у которого мгновенно выжали до конца тормоза".

Вернемся к событиям, происходившим на "Титанике" после удара об айсберг. Не прошло и пяти минут, как на мостик прибежал судовой плотник Хатчинсон и доложил капитану, что в нижних помещениях корабля сильная течь. В это же время появившиеся на мостике почтовые чиновники сообщили, что почтовая кладовая заполняется водой.

Как уже говорилось, среди пассажиров "Титаника" находился Томас Эндрюс - директор-распорядитель верфи "Харланд энд Волф". Капитан Смит вместе с ним спустился в нижнее помещение лайнера, и они осмотрели поврежденный борт. Оказалось, что прорезанная льдом щель высотой от 20 до 80 сантиметров шла ниже ватерлинии от форпика до котельного отделения № б, ее длина достигала почти ста метров.

Эндрюс на листах своего блокнота быстро произвел расчет. Он знал, что за первые десять минут после удара об айсберг вода поднялась на 4 метра в форпике, в трюме № 1, в трюме № 2, в почтовой кладовой, в котельном отделении № 6. Она поступала и в котельное отделение № 5, но пущенные на полную мощность насосы успевали ее откачивать.

"Титаник" был построен так, что мог оставаться на плаву при затоплении любых двух из его шестнадцати водонепроницаемых отсеков. Он мог также сохранять плавучесть в случае затопления любых трех из первых пяти отсеков. Непотопляемость лайнера была обеспечена даже при затоплении всех первых четырех отсеков. Но судно не было рассчитано на затопление всех пяти первых отсеков. Водонепроницаемая переборка между пятым и шестым отсеками на "Титанике" доходила лишь до палубы "Е". Если вода затопит первые пять отсеков, то нос лайнера погрузится в море настолько, что палуба "Е" над шестым отсеком войдет в воду, и через ее люки, не имеющие закрытий, отсек будет затоплен. После этого таким же образом будут последовательно затоплены остальные отсеки. Эндрюс назвал капитану Смиту время, когда "Титаник" пойдет ко дну. Получилось так, что он ошибся фактически на десять минут...