Глава 8 ВАВИЛОН ПРИ НАВУХОДОНОСОРЕ

Глава 8

ВАВИЛОН ПРИ НАВУХОДОНОСОРЕ

Периодом наибольшего процветания и величия Вавилона, который отражен в более поздних преданиях о Вавилоне, было время правления Навуходоносора (605–562 гг. до н. э.). Нам посчастливилось иметь значительное количество информации об этом городе в этот период не только из библейских и греческих преданий, но также из собственных строительных надписей Навуходоносора и из торговых, юридических и административных документов периода его правления. Важная информация также была получена при раскопках самого города, в особенности при раскопках, которые проводил немец Роберт Кольдевей между 1899-м и 1917 гг. Взятые все вместе, эти находки дают нам довольно ясную картину жизни в столице Вавилонии при Навуходоносоре II, хотя, конечно, есть много деталей, которые нам еще не известны, а некоторые мы, возможно, и не узнаем никогда.

Во времена Навуходоносора город Вавилон простирался по обоим берегам Евфрата. То, что мы можем назвать Старым городом, располагалось на восточном берегу реки, и эта часть города была несколько больше, чем Новый город на противоположном берегу. Ближе к восточному берегу и в центре города вообще стоял Этеменанки, «Дом основания Небес и Земли», огромный семиэтажный зиккурат или храмовая башня, уже очень старая, но великолепно перестроенная в это время. Возможно, именно она имелась в виду в библейской истории о Вавилонской башне (Книга Бытия, 11: 1–9), хотя, конечно, библейское предание относится к периоду свыше двух тысяч лет до Навуходоносора. Эта огромная башня с маленьким храмом наверху поднималась на высоту почти 300 футов и, возвышаясь над равниной, была видна на много миль вокруг. Ее размеры были разными при различных перестройках, но раскопки показывают, что ее основание при своих максимальных размерах образовывало квадрат со стороной около 300 футов. Основная часть зиккурата была построена из утрамбованной глины, хотя была и облицовка из обожженного кирпича почти 50 футов толщиной. Лестница шириной около 30 футов вела на первый и второй этажи; как добирались до более высоких этажей, неясно, но, очевидно, выше также вели лестницы или пандусы.

Этеменанки стояла на огороженном пространстве, окруженном непрерывным рядом построенных из кирпича помещений или двойных стен. Некоторые из этих помещений были, безусловно, складскими. Другие были, вероятно, домами жрецов и других лиц, занятых при богослужениях, или, быть может (как предположили некоторые), жильем для паломников.

К югу от огражденной территории Этеменанки, тесно связанный с ней, располагался храмовый комплекс Эсагилы, «Дома Поднятия Головы». Здесь находились не только главное святилище бога города Мардука (иначе называемого Бэл, «Бог»), но и святилища сына Мардука Набу и ряда других божеств. У нас есть рассказы об Эсагиле и Этеменанки, почерпнутые как из древнегреческих авторов, так и из клинописных табличек; на одной из самых поздних табличек приводятся точные размеры обеих построек.

Внутри Эсагилы находилось главное святилище бога Мардука, которое представляло собой зал 66 на 132 фута. Вероятно, она была ослепительно роскошным помещением, так как если привести всего лишь одну деталь из самоличных записей Навуходоносора, то мы узнаем, что он приказал покрыть всю ее изнутри, включая балки, золотом. На возвышении внутри капеллы стояли золотые идолы Мардука и его супруги Царпаниту, а золотые изображения слуг богов располагались по обеим сторонам божественной пары. Среди них были парикмахеры Царпаниту, дворецкий, пекарь, привратник, собаки. Статуи крылатых существ под названием керубу (откуда и пошло наше слово «херувим») охраняли вход. Все эти статуи были богато украшены золотом и драгоценными камнями и облачены в роскошные одежды, но за исключением беглых взглядов, брошенных из дворика, простому вавилонянину приходилось принимать это на веру с чужих слов, так как было маловероятным, что во времена Навуходоносора кто-то, кроме царя, наследного принца и определенных жрецов, когда-либо входил внутрь святилища.

В городе были другие храмы, совершенно отличные от Эсагилы. Внутри храмы обычно (хотя и не всегда) были распланированы следующим образом. Статуя бога стояла посередине одной длинной стены овального святилища, а в стене напротив был портал, который вел в переднюю. Передняя имела схожую форму с основным святилищем и была ей параллельна. В самой дальней от святилища стене передней был другой портал, через который можно было попасть в главный двор, так что, когда двери в переднюю и двери в святилище были открыты, простой народ мог увидеть статую самого бога. Двери в святилище Мардука открывались до определенной точки чуть к северо-востоку, как и подобало богу Солнца, хотя в некоторых других храмах все было сориентировано иначе. По сторонам и позади передней и святилища, а также вокруг дворика находились другие помещения, использовавшиеся, без сомнения, как кладовые для вещей, которые были нужны для отправления культа. Одни только храмовые комплексы не знаменовали собой всю набожность вавилонян, так как вдоль многих улиц, особенно на подступах к храмам, у городских ворот и на перекрестках можно было найти небольшие алтари. Число их доходило, если верить клинописным текстам, содержащим такие перечни, до четырехсот, и некоторые из них были найдены при раскопках. В добавление к ним, согласно тем же текстам, по городу было разбросано около тысячи придорожных святынь.

В северной части Старого города сразу за внутренними стенами стоял главный дворец Навуходоносора. Как было принято в древности на Ближнем Востоке, это была не только царская резиденция, но также и гарнизонный и административный центр. По существу, этот дворец (который относился к периоду еще задолго до Навуходоносора) был возведен вокруг пяти двориков, которые использовались соответственно (если идти с востока на запад) для размещения гарнизона, секретариата, парадных покоев, личных покоев царя и комнат женщин или гарема. В женской части дворца жила не только супруга Навуходоносора, но и наложницы, присланные царю со всех уголков империи. Конечно, это было обычным делом у монархов Древнего Востока. Можно вообразить, что, когда так много женщин живут взаперти без какого-либо общества, за исключением себе подобных, и большинство из них испытывают сексуальную неудовлетворенность, тогда в царском гареме иногда вспыхивают соперничество и ссоры – и так оно и было. Мы знаем это совершенно точно, так как в нашем распоряжении имеется клинописный текст (более раннего периода, чем период правления Навуходоносора), устанавливающий правила, применяемые для решения таких проблем в царском гареме.

Рис. 63. Висячие сады Вавилона. Реконструкция Р. Кольдевея

Едва ли возможно обсуждать Вавилон времен Навуходоносора, не упомянув знаменитые висячие сады, создание которых приписывают ему (рис. 63). Трудность состоит в том, чтобы отделить факты от вымысла. К сожалению, хотя существует много упоминаний о висячих садах у классических авторов, указывающих на то, что в этом городе существовал, вероятно, какой-то поразительный уголок ландшафта, практически нет доказательств их существования в клинописных текстах того времени. Но у классических авторов, вероятно, были какие-то основания для таких сообщений, и от висячих садов нельзя сразу отмахнуться как от чистой фантазии. Как пишут классические авторы, сады были посажены по приказу царя, чтобы доставить удовольствие персидской наложнице, которую приводила в уныние ничем не нарушаемая монотонность ландшафта и которая тосковала по горам своей родины. Полагают, что сады были разбиты у реки на фундаменте из арочных сводов и они поднимались рядами террас на высоту 75 футов. Все это сооружение затем сделали водонепроницаемым при помощи битума, обожженного кирпича и свинца, чтобы своды под ними оставались сухими. Наконец, на террасы насыпали землю на глубину, достаточную, чтобы могли расти даже большие деревья. Затем посадили деревья и обеспечили постоянный приток воды из Евфрата посредством поливочных механизмов.

Есть некоторые археологические находки, которые можно соотнести с классическими преданиями. В северо-восточном углу дворца, о котором шла речь выше, археологи нашли сооружение, аналогов которому, по-видимому, не было нигде. В сущности, это сооружение состояло из двух рядов по семь сводчатых помещений в каждом ниже уровня земли. В помещениях, расположенных в центре, стены были толще, чем в других, и это могло означать, что центральные помещения были предназначены выдерживать больший вес, чем остальные. Именно так и обстояли бы дела, если эти сводчатые помещения были подземной постройкой, предназначенной нести вес земляного террасированного холма, устроенного так, как описывали классические авторы.

Рис. 64. Дракон с Ворот богини Иштар

Поддерживали ли эти сводчатые помещения висячие сады или нет, но самих их, безусловно, использовали в качестве контор или кладовых, так как в них были найдены таблички, на которых рассматривались разные зерновые вопросы. Среди этих табличек нашлись несколько штук, имевших отношение к взятому в плен царю Иудеи Иехонии, которого Навуходоносор привез в Вавилон (Вторая книга Царств, 24: 15). В связи с этим было высказано предположение, что эти подземные камеры были на самом деле темницей для политических заключенных, но это не совсем логично. Можно было бы ожидать, что перечни рационов питания для пленников найдутся или в секретариате, или на складах, а не в камерах для заключенных.

Подобно любому городу, Вавилон (так думали и сами вавилоняне) состоял из ряда отдельных районов. Названия и характерные особенности некоторых из них нам известны. Грубо говоря, храмы, дворцы и другие общественные здания находились в западной половине Старого города, а жилые кварталы – в восточной его половине и на другом берегу Евфрата в Новом городе (хотя в Новом городе также было несколько храмов) (рис. 65). Его главные улицы пролегали в направлении с северо-запада на юго-восток. Цель этого состояла в том, чтобы город мог извлечь наибольшую пользу из преобладающего северозападного ветра, который уносил запахи и снижал температуру воздуха. Улицы Вавилона – двадцать четыре из них фигурируют в одном тексте – носили названия типа «Мардук – пастух своей земли», «Он слышит издалека» и «Пусть враг не победит» (другой вариант перевода: «Пусть не существует тайный враг». – Ред.). Последнее – это название части дороги, входившей в город через Ворота богини Иштар в северной стене, к востоку от дворца. Эту дорогу в настоящее время обычно называют Дорогой процессий, потому что это была главная улица, которой пользовался Мардук, когда жрецы проносили его статую по городу во время церемоний. Это был очень качественный образец искусства дорожных строителей: ее ширина местами доходила до 66 футов, у нее была кирпичная основа, покрытая асфальтом, которая образовывала подушку для больших кусков известняка, служащих дорожным покрытием. Подойдя с севера к Воротам богини Иштар, путешественник проходил между высокими стенами, украшенными рядами львов, – по шестьдесят с каждой стороны – выложенными красными, белыми и желтыми эмалированными изразцами. Схожая техника применялась и внутри самих Ворот богини Иштар, где были изображения быков и драконов. От Ворот богини Иштар Дорога процессий шла параллельно Евфрату полпути через Старый город, а затем поворачивала на запад и проходила между Этеменанки и Эсагилой, направляясь в сторону реки, где она шла по мосту в западную часть Вавилона. Остатки этого моста были найдены, и, оказывается, он был построен на сваях, сделанных из кирпичей, скрепленных битумом. Эти сваи имели в ширину 30 футов и отстояли друг от друга на расстояние 30 футов, и только у западного берега пролет был 60 футов, чтобы облегчить проход кораблям. Эти сваи имели грубую форму лодок, с боков они имели вдавленные изгибы, чтобы сократить сопротивление течению. Классические авторы пишут о нем как о каменном мосте, что, очевидно, означает, что сваи были увенчаны каменными блоками, которые несли сам мост, простираясь от одной сваи до другой на тяжелых деревянных балках. О направлении Дороги процессий в западной части Вавилона мы можем только догадываться, так как Евфрат изменил свое русло и течет теперь через центр этой части города.

Рис. 65. План Вавилона, VI в. до н. э.

По Старому городу протекал, извиваясь и делая широкий изгиб от своего начала у выхода из Евфрата на северо-западе до той точки, в которой он проходил через внутреннюю стену города на юго-востоке, древний канал Либильхегалла, что означало «Пусть он принесет процветание». Происхождение этого канала, вполне возможно, относится ко временам Хаммурапи, за 1200 лет до рассматриваемого периода. Но именно Навуходоносор восстановил его, приказав выложить его дно битумом и обожженным кирпичом. Другие, менее древние, каналы несли процветание садам и огородам Нового города на западном берегу и пригородам по обеим сторонам.

Весь город защищали грозные, неприступные укрепления. Вокруг главного, состоящего из двух половин по обоим берегам Евфрата, района проходила мощная оборонительная система, состоявшая из двойной стены из необожженного кирпича, которая была опоясана рвом. Внутренняя часть этой двойной стены имела толщину 21 фут; через каждые 59 футов на ней располагались башни. На расстоянии 24 футов от нее находилась внешняя часть стены толщиной 12 футов, башни на которой располагались через каждые 67 футов. С наружной стороны стен тянулся ров, дно которого было выложено обожженным кирпичом и битумом. Источником воды в нем был, естественно, Евфрат. Вход в город проходил через Ворота богини Иштар или через одни из семи других сильно укрепленных ворот огромных размеров, которые представляли собой массивные двери, окованные бронзой. Мосты через ров, которые, вероятно, существовали в обычные времена, без сомнения, убирались во времена опасности.

Рис. 66. Изделия кузнецов: безопасные булавки из бронзы

В качестве еще одного средства защиты города Навуходоносор построил огромное внешнее укрепление в виде еще одной двойной стены, которая начиналась у восточного берега Евфрата в полутора милях к северу от Ворот богини Иштар, шла в юго-восточном направлении до точки вровень с Эсагилой, а затем поворачивала на юго-запад и шла опять до встречи с Евфратом, на четверть мили южнее внутренней оборонительной системы. Эта внешняя двойная стена ограничивалась защитой Старого города.

Величина всего населения Вавилона во времена Навуходоносора точно неизвестна, но есть различные подсказки, которые помогают сделать обоснованные предположения. Площадь города в пределах внутренних стен была около одной и двух третей квадратных миль, или чуть больше тысячи акров. Зная цифры населения более молодых городов на Востоке, которые, как оказывалось, обычно имели площадь от 150 до 200 акров, можно прийти к величине населения до 200 тысяч человек. Такая цифра довольно неплохо подходит к отрывку из Библии (Книга пророка Ионы, 4: 11), в котором подсчитано население Ниневии, столицы, которую можно сопоставить с Вавилоном, – 120 тысяч человек. Другим указателем является утверждение одного из античных авторов о том, что Вавилон мог вместить 200 тысяч человек для обороны города; эта оценка, очевидно, основывалась на известной величине населения в обычные времена. Такая численность населения означала, что урбанизации не было, и какими бы густонаселенными ни были части отдельных городов, все они располагались в сельской местности. Городские жители еще не оторвались от нее и от мира дикой природы, и у нас есть (хотя и не именно из Вавилона) упоминания о газелях, созданиях, известных своей боязливостью, которые подходили прямо к городским воротам. В каком-то другом месте есть упоминание о диком быке, который присоединился к домашнему стаду.

Население Вавилона было очень смешанным как по национальному, так и по социальному составу. Что касается национальностей, то Навуходоносор силой пригонял рабочие команды для общественных работ в Вавилоне со всей империи. Многие из них, без сомнения, были рады вернуться в свои родные края, когда заканчивали свою работу, но другие оставались в Вавилоне навсегда, либо поселяясь здесь с женами, которые последовали за ними с их родины, либо беря в жены местных женщин. Такие чужестранные поселенцы были самым свежим притоком иноземной крови. Было много других людей, которые за предыдущие века побывали в этом городе в качестве захватчиков, пленников или просто посетителей достаточно долго, чтобы пережениться на вавилонянках. Среди них были хурриты, касситы, хетты, эламиты, редко египтяне, арамеи, ассирийцы, халдеи и, во время правления самого Навуходоносора, евреи. Вавилон был городом, в котором основательно перемешались крови многих народов.

В социальном плане в городе существовало два больших деления, которые в какой-то степени проникали друг в друга. Одно было деление на свободных людей и рабов, а другое – на служащих храмов и мирян. Храмовые служащие, куда входили люди от рабов самой низшей категории до высокопоставленных жрецов, которые могли оспорить действия самого царя, образовывали почти государство в государстве. В собственности храма Эсагилы находились огромные поместья, которыми управляли его должностные лица. Все вместе храмы Вавилонии в это время имели в собственности, вероятно, по меньшей мере половину всех земель страны и играли главную роль в управлении государственной экономикой. Представители храма отвечали за большую часть внешней торговли Вавилонии. Из Вавилона они могли отправиться в Сирию для закупок оливкового масла или лесоматериалов или в Малую Азию за квасцами и чернильными орешками для крашения или за рудами металлов. Платили храмы шерстью или ячменем. Товары, купленные в Сирии или Малой Азии, перевозили на вьючных ослах до Евфрата, а затем на кораблях прямо в Вавилон. Между Эсагилой и храмами в других городах Вавилонии также велась торговля, главным образом по реке; в некоторых случаях используемые корабли были собственностью храмов, а в других – принадлежали частным собственникам. Их максимальная грузоподъемность в это время была, видимо, около 60 тонн.

Некоторые фермы, принадлежавшие Эсагиле, сдавались в аренду крестьянам, которые платили ренту в виде части продукции, тогда как на других фермах трудились рабы, бывшие собственностью храма. Большинство храмовых рабов было занято именно крестьянским трудом на сезонных сельскохозяйственных работах: они пахали, сеяли, собирали урожай, молотили, также они пасли стада скота и домашней птицы, принадлежавшие храму, были охотниками и рыбаками или кузнецами и плотниками и чинили плуги и другую технику. И, что самое главное, были бригады как из храмовых рабов, так и из наемных работников, которые прикладывали нескончаемые усилия, чтобы содержать в порядке каналы для ирригации и навигации.

Среди людей, не относящихся к храму, самой низшей категорией с правовой точки зрения был, конечно, раб, хотя уровень жизни раба в зажиточном хозяйстве мог быть гораздо выше, чем свободного бедняка. Была ли судьба раба, принадлежащего одному хозяину, лучше или хуже судьбы такого же раба, находящегося в собственности храма, – это, очевидно, зависело от личных взаимоотношений между рабом и его хозяином. Некоторые хозяева были, без сомнения, очень жестокими людьми, которые приводили своих несчастных рабов в такое отчаяние, что они убегали. С другой стороны, у добродушного хозяина неблагодарный раб мог стать ленивым, нерадивым и неуправляемым, и вот уже мы читаем о том, как одна пожилая супружеская пара была вынуждена передать, очевидно, именно такого раба в руки храмовой администрации.

Обязанности раба мужского пола, находившегося в частной собственности, сводились главным образом к ручному труду и зависели в некоторой степени от занятия или ремесла его владельца. Рабыни молодого возраста, вероятно, исполняли не только обязанности служанки при хозяйке дома, но и были наложницами либо хозяина дома, либо одного из его сыновей-подростков. Любые дети, рожденные рабыней, становились рабами, если только глава семьи официально не признавал их своими собственными детьми, что, вероятно, случалось лишь тогда, когда его жена была бездетна. Когда рабыня старилась и теряла красоту, ее использовали на таких работах, как перемалывание зерна или ношение воды и т. д. Во времена Навуходоносора в среднем доме было два-три раба, хотя, конечно, средние цифры не отражают полноты картины: богатые семьи могли владеть значительно большим количеством рабов, а бедные – не иметь их вовсе. Есть примеры некоторых богатых семей, в собственности которых находилось сто или более рабов, но большинство из них использовались для обработки земли или в мастерских и не включались в число домашних.

Рис. 67. Дом в эпоху Навуходоносора

Свободные люди могли заниматься многочисленными ремеслами, хотя нельзя сказать, что любой отдельно взятый человек имел широкий выбор ремесел или профессий. Принцип наследственности был очень силен, и были очень велики шансы, что человек пойдет по стопам своего отца. В Вавилоне времен Навуходоносора среди ремесел и профессий мы видим плетельщиков циновок, ткачей, каменщиков, прачек, ювелиров, рыбаков, лодочников, кожевников и сапожников, кондитеров, пекарей, пивоваров, маслобойщиков, кирпичников, кузнецов, мельников, птицеловов, плотников, землекопов, стригалей овец – если упомянуть лишь некоторые из них.

Выучиться таким ремеслам и профессиям можно было главным образом пойдя в ученики либо к частному мастеру-ремесленнику, либо в гильдию. Получение официального образования было связано, вероятно, с храмами для тех, кто хотел изучать богословие, право или медицину, в основе чего лежало искусство писца, но какие-то подробности, относящиеся к этому периоду, нам неизвестны.

На вершине общественного устройства находился царский двор и царь, сам Навуходоносор. Навуходоносор нам наиболее известен как блестящий стратег и полководец, но здесь мы ничего не будем говорить о его армии или его военных операциях, так как это будет слишком похоже на все подробности, которые уже приводились в связи с ассирийской армией и рассматривались в главе 5. Помимо того что он был великим полководцем, Навуходоносор был великим строителем, и большая часть дворцов, храмов, укреплений и каналов Вавилона была восстановлена в годы его правления.

Среди придворных Навуходоносора были главным образом губернаторы провинций, военачальники, дипломаты, иностранные принцы, которых держали в заложниках, и члены царской семьи и другие родственники государя. Среди чиновников, которые были особо упомянуты при дворе Навуходоносора, были такие (если давать дословный перевод их титулов): главный пекарь, главный военный начальник (то есть главнокомандующий), человек при дворце (то есть лорд-гофмейстер), секретарь наследного принца и ответственный за гарем. Если только человеческая природа коренным образом не изменилась, то последний из упомянутых чиновников, вероятно, был евнухом; возможно, некоторые другие чиновники тоже.

Общий план главного дворца Навуходоносора был уже описан, а образ жизни в нем, вероятно, не очень заметно отличался от образа жизни при дворе Мари за 1200 лет до этого. Поэтому мы можем покинуть дворец и посмотреть теперь, как в это время жил простой свободный вавилонянин. Сначала мы можем рассмотреть, в каком доме он жил.

Не стоит ожидать, что частный дом в Древнем Вавилоне был в основном похож на дом в современном английском или американском пригороде. При строительстве дома вавилонянин преследовал две цели. Он хотел уединения (особенно это касалось его женщин) и убежища от палящего вавилонского солнца. Уединения он добивался, построив внешние стены почти без каких-либо проемов и расположив комнаты таким образом, чтобы они выходили только в центральный дворик. Защиту от солнца он получал, сделав стены своего дома из глиняных кирпичей до шести футов толщиной. Они могут показаться излишне массивными, но те, кто жил в Багдаде в домах с тонкими стенами, построенными по европейским стандартам, вместо традиционных для Месопотамии домов, знают, насколько там неэффективны стены обычной толщины для защиты от солнца, если случится так, что сломается электрический воздушный кондиционер.

Думая о частном доме вавилонянина, мы должны представить себе центральный дворик, с каждой стороны которого есть входы в помещения (рис. 68).

Рис. 68. План дома

Самая большая комната всегда располагалась сразу же за южным выходом из внутреннего дворика. В этом не было ничего символичного: просто дело было в том, что вход в главную гостиную (разумеется, со стороны двора, а не улицы) должен был располагаться с северной стороны комнаты, подальше от солнца. Размер такой комнаты мог быть от 18 на 8 футов в самых маленьких домах до 45 на 17 футов в самых больших. Обычно эта большая комната также имела двери и в трех других стенах. Эти двери вели в другие помещения, расположенные позади и по бокам от главной комнаты тремя не связанными между собой анфиладами. В домах меньшего размера, конечно, могло и не быть некоторых вспомогательных помещений, тогда как в домах большего размера, с другой стороны, могло быть более одного дворика, и вокруг каждого – свои комнаты. Такие большие дома были, очевидно, собственностью богатых людей, а дополнительные дворики с комнатами вокруг них, вероятно, служили домами для женатых сыновей.

Дворики и полы в комнатах обычно выкладывали обожженным кирпичом, а иногда покрывали слоем смеси, состоявшей из битума и размолотой извести. Вероятно, такая отделка полов была очень схожа с той, что использовали в послевоенных домах, хотя она была более долговечной, и кое-где она еще крепка спустя 2500 лет. Вполне вероятно, что в более зажиточных домах полы покрывали шерстяными половиками, а в более бедных они представляли собой утоптанную землю, покрытую всего лишь тростниковыми циновками. Потолки, возможно побеленные, как, несомненно, и стены, делались из пальмовых балок, перекрытых тростником, а сверху – для защиты от солнца – был толстый слой глины. Высоко от пола в стенах комнат со стороны двора, где было возможно, но иногда обязательно с выходом на улицу делали небольшие вентиляционные отверстия, закрытые решетками из красной обожженной глины (рис. 69), для защиты от насекомых и змей, насколько это было возможно. Они не всегда помогали, и вавилонянин мог проснуться ночью и увидеть на постели змею, вползшую через вентиляционный ход и упавшую на него с потолочной балки.

Рис. 69. Терракотовая решетка, служащая окном

Греческий путешественник Геродот век спустя после Навуходоносора писал, что многие дома в Вавилоне имели три или четыре этажа. Если это было правдой или похоже на правду, то во времена Навуходоносора верхние этажи, возможно, представляли собой легкие деревянные конструкции, вероятно предназначенные для того, чтобы обеспечить уединение членам семьи, спавшим на крыше летом. Археологи не нашли следов лестниц на верхние этажи, но это не доказывает, что верхних этажей не было, так как лестницы вполне могли быть сделаны из дерева, от которого вряд ли могли остаться какие-либо следы, нежели от камня или кирпича.

Какова бы ни была форма верхних этажей – если они были, – крыши домов представляли собой в основном горизонтально лежащие балки, покрытые толстым слоем глины. Таким плоским глиняным крышам нужна была какая-то защита от дождя, так как, хотя количество осадков в Вавилоне достигало всего пять дюймов в год, все они выпадали за один короткий сезон и – часто – за два или три очень сильных ливня. Поэтому было необходимо отводить воду с плоских крыш и от оснований стен из глиняных кирпичей, прежде чем она нанесет им серьезный ущерб. С этой целью делали керамические водостоки, установленные вертикально в стенах. По ним вода стекала с крыши вниз на улицу и попадала в поглотительный колодец или отстойник, который представлял собой нечто вроде рва, выложенного кольцами из терракоты. В Вавилоне сюда также обычно сливали отходы из кухни, ванной и туалета, хотя в других уголках Месопотамии – значительно раньше – существовало нечто вроде центральной канализации.

С внешней стороны стены частного дома обычно, за редким исключением в виде вентиляционной решетки и двери на улицу, не имели никаких отверстий и были, если рассматривать общий план, абсолютно прямыми. Однако такое однообразие часто нарушалось, и стенам придавали как бы «зазубренную» форму. То есть они часто выглядели так:

Таким образом, благодаря яркому солнечному свету на ровных, побеленных или темно-желтых стенах Вавилона появлялась череда контрастных полос света и тени. Двери на улицу (а она была в доме всего одна) придавали форму сводчатой арки в стене где-нибудь в северной части дома. Внутри дома, сразу после входа с улицы, имелась очень маленькая комнатушка для привратника, который, разумеется, был рабом, но надежным и достойным доверия, так как безопасность дома зависела от его бдительности. Входившего в частный дом человека должен был впустить привратник, а затем он должен был пройти по крайней мере через две комнаты, прежде чем он попадал во двор дома, и это был единственный способ попасть в главную гостиную в южной части дома. Вавилоняне, очевидно, любили домашнее уединение, и двери комнат, которые вели от выхода на улицу, всегда были расположены так, что даже при открытой входной двери было невозможно заглянуть с улицы во двор дома. Дом вавилонянина был для него крепостью даже в большей мере, чем для англичанина.

Рис. 70. Базальтовая чаша для вылущивания зерна

О назначении каждой из многих комнат в доме вавилонянина можно только гадать, хотя в некоторых случаях присутствие каких-то предметов или архитектурные особенности помогают решить этот вопрос. Среди комнат, расположенных к северу от дворика, обычно была кухня, кладовые для продуктов и, возможно, помещения для рабов. Кухня имела большие размеры по сравнению с этими другими помещениями. В одном ее углу находился очаг для приготовления пищи, который состоял из двух кирпичных возвышений, отстоящих друг от друга на расстоянии около шести дюймов в нижней своей части и сходящихся наверху до узкой щели, на которую можно было поставить горшки и сковородки (рис. 71). Те, кто мог себе это позволить, пользовались главным образом древесным углем в качестве топлива для такого очага; его получали обычно из пальмовой древесины, так как никакой другой для использования в быту нельзя было легко достать.

Рис. 71. Кухонный очаг

По соседству с кухней стояли большие глиняные кувшины для хранения воды, которую приносили с реки домашние рабы. Эти кувшины не были покрыты глазурью, так как их стенки должны были быть слегка губчатыми, чтобы последующее легкое испарение оставляло воду освежающе прохладной. Похожие кувшины, часто покрытые слоем битума, использовались для хранения других припасов, таких, как ячмень, пшеница и масло. Вавилоняне так же, как и мы, не любили несвежее пиво и вино и поэтому хранили их в запечатанных кувшинах. Кухонная утварь включала в себя такие вещи, как миски, тарелки, сита и чашки, – все сделанные из терракоты. Иногда им оставляли их желтоватый цвет буйволовой шкуры, иногда покрывали голубой, белой или желтой глазурью (рис. 72). Имелись также терракотовые сундуки для хранения и защиты от крыс различных продуктов. Среди утвари также были: ступки из обожженной глины или камня, которые использовали для дробления специй, каменная ручная мельница для размалывания зерен пшеницы или ячменя и, конечно, ножи.

Рис. 72. Кухонная утварь

Рис. 73. Лампа

В южной части дома одно из помещений позади главной комнаты было ванной. Пол в этом помещении имел наклон к центру. Пол делали из обожженных кирпичей, покрытых обычной смесью из битума и измельченного известняка, а нижняя часть стен также была облицована обожженным кирпичом. В центре комнаты под самой низкорасположенной частью пола находился такой же поглотительный колодец или отстойник, какой уже был описан выше, куда стекала грязная вода из ванной комнаты. Археологи, проводившие раскопки в Вавилоне, не нашли следов ванн, которые бы использовались во времена Навуходоносора. Это кажется странным, так как их, несомненно, использовали в других уголках Месопотамии раньше, но, возможно, вавилоняне довольствовались тем, что просто принимали душ, приказав рабу лить на себя воду, и мылись чем-то вроде мыла, сделанного из золы определенных растений в смеси с жирами.

Другие комнаты, расположенные позади главной гостиной и по ее бокам, были, вероятно, спальнями членов семьи. Кровати в них стояли деревянные, без передней стенки и изножья, очень похожие на диван на коротких ножках, ложе которого было изготовлено, очевидно, из тростника. Кровати обычно ставили изголовьем к стене, чтобы по обеим ее сторонам было свободное пространство. Внутри спален также, очевидно, были сундуки, в которых можно было хранить одежду. Эти сундуки часто делали из терракоты, хотя более состоятельные люди могли позволить себе сундуки из дерева.

На полу в главной гостиной, вероятнее всего, лежали половики, по крайней мере в домах зажиточных горожан. В ней стоял стол и, вероятно, пять или шесть деревянных стульев с сиденьями, сплетенными из тростника, так как в Вавилоне не считалось эталоном комфорта сидеть на корточках на полу во время еды или во время каких-либо повседневных занятий (рис. 74–75). Люди победнее, возможно, сидели на низких скамеечках из глины. Искусственный свет, когда это было необходимо, давали в это время небольшие светильники с фитилями, в которых в качестве топлива использовалось оливковое масло.

Рис. 74. Ассирийский стол

Рис. 75. Стул с сиденьем, плетенным из тростника

Те вавилоняне, которые могли себе это позволить, питались четыре раза в день: основательный завтрак, легкий обед, затем плотный ужин и легкая закуска вечером. Прием пищи начинался с того, что раб поливал водой над тазиком руки тех, кто собрался поесть. Вся семья затем рассаживалась вокруг стола, и глава семьи возносил молитву, взывая к определенным богам. Затем на стол ставили еду, которая в основном находилась в одном большом сосуде; из него каждый обычно брал себе еду сам пальцами, хотя нельзя сказать, что ножи, вилки и ложки были неизвестны в Древней Вавилонии. Еда состояла главным образом из растительных продуктов. Говядина, баранина и козлятина были обычными пунктами в меню богов и часто (в противовес утверждениям в некоторых других книгах) тех вавилонян, которые могли это себе позволить, хотя люди победнее могли изредка есть баранину и говядину, за исключением религиозных праздников. Свинина была под запретом для всех богов, но смертные все же ели ее, а так как полудикие свиньи бродили по улицам и питались отбросами, у бедняков, вероятно, была возможность есть свинину гораздо чаще, чем говядину. В Евфрате в изобилии водилась (и до сих пор водится) рыба различных съедобных пород; некоторые экземпляры ее достигают по весу двухсот фунтов. А так как мы знаем, что в те времена были профессиональные рыбаки, то мы можем заключить, что рыба была распространенным продуктом питания и конечно же ценным источником белка (рис. 76). Из птицы и дичи всегда имелись утки, гуси, голуби и куропатки; а за век до времен Навуходоносора были завезены куры, так что, вероятно, к этому периоду курица уже не была нововведением. Рыбу могли разрезать и зажарить на гриле над костром из углей, а мясо и птицу обычно тушили в горшке и делали рагу.

Мясо, рыба и птица были упомянуты первыми, но они, конечно, за исключением рациона богатых людей, были роскошью. В основном пища – а особенно пища бедняков – состояла из растительных продуктов. Главным источником углеводов был ячменный хлеб, который приготовляли, прилепляя куски пресного теста к внутренней поверхности большого горшка, который нагревали на огне примитивной печи. Способ, который в основе своей остался тем же самым, что и был когда-то в Вавилоне, до сих пор используется в Ираке; в результате получается плоский хлеб, очень вкусный в свежем виде, который выглядит скорее как хрустящий блин. Ячменную муку грубого помола также варили с водой, чтобы получилось нечто вроде каши. На основе таких ингредиентов, как мука, оливковое или кунжутное масло, финиковый сироп и свиной жир, делали различные пудинги и пироги. Финиковый сироп представлял собой выжатый финиковый сок, которому давали сгуститься до полутвердой консистенции. И сироп, и финики в других видах соответственно занимали место готового сахара в нашем рационе питания. Был известен пчелиный мед; медоносная пчела на самом деле была одомашнена в Месопотамии за несколько веков до времен Навуходоносора, но пчелиный мед играл не такую большую роль в экономике, как пчелиный воск. Среди фруктов и овощей, которые ели вавилоняне, можно назвать лук, чеснок, корнишоны, горох и бобы, латук, редис, гранаты, инжир, виноград и абрикосы.

Главным напитком было пиво, хотя и холодной водой не пренебрегали ни в коем случае. Существовало много различных видов пива в зависимости от способа приготовления и трав, использовавшихся в качестве приправ. Алкогольные напитки делали также и из фиников. Вино, приготовленное из винограда, было известно давно, но оно было дороже вина из фиников, так как лучшие его сорта нужно было ввозить из стран с более прохладным климатом. В одном письме, относящемся к этому периоду, содержится жалоба на то, что партию вина отправили на корабле, который обычно использовался для перевозки битума; вонь от битума, очевидно, дала вину неприятный привкус.

После еды едоки утирали рты столовыми салфетками, и рабы вновь поливали им руки водой. Если это был обед, то затем едоки расходились по спальням на послеобеденный отдых, который был очень необходим, так как в течение большей части года жара в Ираке просто невыносима в начале второй половины дня. Это было настолько общепринято, что одно из вавилонских слов для обозначения середины дня означало на самом деле «время, чтобы прилечь».

Геродот дает нам подробное описание одежды вавилонянина около века спустя после времен Навуходоносора, но мода, вероятно, изменилась, так как это описание не совсем подходит под то, что мы видим на памятниках, относящихся ко времени правления этого царя. Геродот пишет, что вавилонские мужчины пользовались духами, и, хотя для времени Навуходоносора ничто напрямую не подтверждает это, есть множество рецептов для изготовления духов, известных в Ассирии с довольно давних времен. Использование духов вавилонскими мужчинами, конечно, не подразумевает, что они были извращенцами. Вероятно, эта мода возникла из того, что, так как свиньи и собаки были единственными уборщиками мусора, воздух на улицах, вероятно, был несколько тяжел для изнеженных носов в сырую погоду.

Рис. 77. Ассирийские весы и гиря

Как же на самом деле проводил свой день средний вавилонянин? Многого мы, конечно, не знаем, но можно составить общую схему, в которой все отдельные факты являются подлинными. Давайте возьмем некоего Бел-ибни, который был, как мы можем предположить, искусным ювелиром. Бел-ибни и его жена просыпались до зари, целовали друг друга и своих детей, а затем шли принимать ванну, которая завершалась натиранием тела оливковым маслом и ароматическими веществами. Затем жена шла присматривать за тем, как рабы готовят завтрак, а тем временем Бел-ибни с сыновьями уходили на крышу, чтобы пасть ниц перед восходящим солнцем. После завтрака Бел-ибни шел в небольшой храм неподалеку, взяв с собой, как полагалось, ягненка, которого он купил накануне и который был на ночь привязан во дворе. Когда в тот день он вошел во двор храма, он увидел, что произошло нарушение общественного порядка: храмовые стражи только что арестовали человека за попытку приблизиться к определенной части храма, не выполнив соответствующего ритуала. Бел-ибни передал своего ягненка храмовому чиновнику, писец которого быстро составил квитанцию на небольшой глиняной табличке и в то же самое время сделал пометку о принесенном ягненке в табличке гораздо больших размеров, предназначенной для ежегодных храмовых отчетов. Выполнив этот свой долг, Бел-ибни направился к огромному городу-храму Эсагиле, пройдя рядом с набережной, где он остановился на минутку, чтобы посмотреть на корабельную суету. К причалу, обслуживающему Эсагилу, подошел корабль из Персидского залива, с которого разгружали медные болванки; судно меньших размеров, которое пришло с грузом квасцов из Кархемиша, ожидало своей очереди, а еще одно стояло под погрузкой кунжута, предназначенного для храма одного из городов, расположенных по течению реки ниже Вавилона. Уйдя от реки, Бел-ибни направился в одну из контор, расположенных на огороженной территории Эсагилы, где соответствующие власти выдали ему некоторое количество золота, дав заказ изготовить кольца и браслеты для украшения новой статуи Мардука. Также ему дали гораздо меньшую сумму в виде полоски серебра, которая представляла собой плату-аванс за его работу. Теперь Бел-ибни отправился на базар ювелирных изделий и по дороге остановился в доме торговца, чтобы купить гур (около четырех бушелей) ячменя, за который он отрезал и взвесил кусочек от своей полоски серебра. Торговец отправил раба с зерном в дом Бел-ибни.

Так как день Бел-ибни начался приблизительно в пять часов утра по нашему времяисчислению, то к этому моменту не было еще восьми. В своей мастерской на базаре ювелирных изделий Бел-ибни встретил своего старшего сына Кудду, который его поджидал возле угольной жаровни, использовавшейся для расплавки металла, которая уже была разогрета при помощи мехов. Бел-ибни и его сын прошептали короткую традиционную молитву, адресованную богу-покровителю ювелиров, а затем поместили золото в терракотовый тигель и стали постепенно перемещать его в самую горячую часть углей. Сын Бел-ибни приложился к трубке для подвода воздуха, как его учил отец, и вскоре уголь вокруг тигля раскалился добела. Тем временем Бел-ибни достал из терракотовой коробки, в которой он хранил свой инвентарь, нужные формы, поместил их в чашу с песком и поставил все это нагреваться, чтобы от расплавленного металла не треснули формы. Наконец золото в тигле расплавилось, и Бел-ибни взял щипцы, вытащил тигель и аккуратно разлил его расплавленное содержимое в формы. Золоту было дано время затвердеть и остыть, и затем украшения были извлечены из формочек. При помощи пилочек, чеканов, пробойников и легких молоточков, золотой и серебряной проволоки, припоя и жара, по мере необходимости нагнетаемого при помощи воздуходувной трубки, Бел-ибни с сыном превратили простые отливки в прекрасные образцы вавилонской чеканки, граверной и филигранной работы.

Они работали, лишь изредка останавливаясь передохнуть, чтобы послушать глашатая, объявляющего о сбежавшем рабе, или стенания женщин, возвещавших о смерти в близлежащем жилище. Когда жара и высота солнца над горизонтом напомнили им, что полдень близок, Бел-ибни и Кудда сложили свои формочки в сундучок для инструментов, тщательно сгребли в кучку уголь в жаровне и притушили его, вероятно накрыв слоем глины, пока он не начал лишь тлеть, и оставался в таком виде до вечера. Вероятно, они всегда могли позаимствовать огонька у соседа, если бы их жаровня все же потухла, но если делать так слишком часто, то человек мог приобрести репутацию недальновидного и небережливого мастера.

Теперь Бел-ибни и Кудда могли вернуться домой, взяв с собой для надежности законченные украшения и остатки золота, за которые им придется отчитаться перед храмовыми властями. По дороге домой они прошли мимо храма, во дворе которого сидела группа их соседей и слушала подробности судебного иска, предъявленного одним человеком другому человеку по поводу собственности на земельный участок между их домами. Старик, который помнил отцов этих людей, как раз давал показания о сделках, касающихся этого клочка земли и совершившихся в предыдущем поколении. В углу двора сидел человек и ныл от боли, в то время как его друг обмывал маслом большой красный рубец на его лбу: обнаружилось, что этот человек подделал глиняную табличку, в которой говорилось о сделке на собственность, и в качестве наказания эту табличку нагрели на жаровне и поставили ею ему клеймо на лбу.

Придя домой, Бел-ибни и Кудда нашли супругу Бел-ибни в большом волнении. У новой рабыни, которую Бел-ибни купил только две недели назад, случился этим утром эпилептический припадок. Это было досадно, так как Бел-ибни думал, что она окажется хорошей наложницей для Кудды, которому исполнилось четырнадцать лет и который как раз начал интересоваться такими вещами. Но с этим не было связано никаких финансовых потерь, так как при покупке рабыни была дана трехмесячная гарантия на случай подобных симптомов, и Бел-ибни нужно было только вернуть ее и получить назад свои деньги.

Теперь Бел-ибни, его жена, Кудда, младший сын и дочь сели за стол в главной гостиной, чтобы пообедать, как уже было описано. После этого Бел-ибни с женой ушли в свою спальню на послеобеденный отдых. Жара на улице в это время была уже невыносимой, но за массивными стенами комнат под толстой глиняной крышей и благодаря небольшим вентиляционным отверстиям температура оставалась вполне приемлемой. Уставшие от утренней работы и жары, Бел-ибни и его жена вскоре заснули. Проснулись они освеженными и занялись любовью, – это было не только удовольствием, но и непреложным долгом. Жена Бел-ибни была на пятом месяце беременности, и все знамения утверждали, что сейчас было чрезвычайно благоприятное время для такого занятия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.