Глава 6 Зависимость, распад и гибель

Глава 6

Зависимость, распад и гибель

В период анархии, предшествовавший восстановлению порядка императором Гуан Уди, основателем второй династии Хань, Худурши оказывал помощь китайскому Перкину Уорбеку[3] близ современного Пекина. Когда ситуация в стране стала налаживаться, император снова направил шаньюю миролюбивое послание, однако татарский монарх вел себя столь же высокомерно, как и прежде, и постоянно сравнивал себя с великим завоевателем Модэ. Набеги не прекращались, и население севера Шаньси, спасая свои жизни и имущество, вынуждено было мигрировать к востоку от хорошо известного перевала Нанькоу близ Пекина. Хунну появились на китайской стороне Великой стены.

Однако дурши ухуани превратились к этому времени в мощную силу и вскоре снова оттеснили соперников на север пустыни. Худурши, желая получить внушительную награду, обещанную Китаем за самозванца, отправил его к императору под конвоем. Однако самозванец, оценив ситуацию, заявил китайцам, что раскаялся и хочет сдаться добровольно. Таким образом, Худурши не получил обещанного вознаграждения, а потребовать его не решился. Чувствуя гнев и обиду, он на протяжении многих лет держал в страхе всю северную приграничную территорию, население которой жило в условиях крайней нищеты.

Напомню, что китайская супруга, впоследствии яньчжи, подарила Хуханье сына и что поначалу она протестовала против брака с сыном покойного мужа, однако китайский император направил вдове послание – в нем он советовал ей следовать обычаям страны, в которой она живет. Худурши казнил брата, чтобы посадить на трон своего сына. Узнав об этом, сын Учжулю-жоди высказал недовольство, заявив, что если трон должен был перейти сначала к братьям, то первым наследником считался бы казненный. Если же наследовать должны были сыновья, то титул шаньюя должен был достаться ему, как старшему сыну старшего брата Худурши. Сын Учжулю-жоди отстранился от участия в совете, вследствие чего шаньюй отправил двух своих приближенных для принятия командования его войсками. В 46 году н. э. Худурши умер, преемниками стали два его сына, один из которых скончался почти сразу после восшествия на престол. Сын Учжулю– жоди, видя, что перспективы его как наследника становятся все более отдаленными, направил к императору тайного посланника с картой владений хунну (кто изготовил эту карту – неизвестно) и предложением включить эти территории в состав Китайской империи. Во время Праздника дракона, проходившего в пятый день лунного месяца, два татарских сановника сообщили шаньюю о существовании заговора, однако их слова были услышаны другим сыном Учжулю-жоди, сидевшим в тот момент возле шатра шаньюя. Он немедленно отправился к брату, чтобы известить его о происшедшем. Тому удалось собрать 45 000 солдат со своего апанажа[4], который включал (по крайней мере, номинально) территорию ухуаней, и решил убить двух сановников по их возвращении. Те, однако, узнали о грозящей им опасности и, оседлав быстрых скакунов, поспешили известить шаньюя, чья армия, впрочем, была не настолько сильна, чтобы предпринимать активные действия. Последовавшие за этим инцидентом интриги и распри по поводу наследования слишком сложны, чтобы заинтересовать обычного читателя.

В 48 году н. э. вожди восьми племен наконец согласились даровать сыну Учжулю-жоди титул Хуханье-шаньюй, сделав его наследственным. Первая часть титула была дана в честь монарха, проводившего миролюбивую политику. Новый владыка, первый из тех, кого называли южными шаньюями, явился к Великой стене, туда, где соединяются Шэньси и Шаньси, и предложил Китаю заключить союз, по условиям которого Татария на вечные времена становилась буферным государством и обязалась держать северян на расстоянии. Это предложение было принято, и уже в следующем году брат Хуханье-шаньюя (Би) нанес серьезное поражение брату северного шаньюя, захватив того в плен. Северный шаньюй пришел в такой ужас, что уступил Югу около пятисот километров своей территории. Тут же откопали древнее предание, согласно которому «в девятом колене кочевники будут оттеснены на многие километры». Неясно, от какого монарха следует вести отсчет поколений – от Хуханье или Модэ. Впрочем, эти слова соответствуют облику Согдианы, где зародилось ядро племени гуннов, проложивших себе путь в Южную Европу. Как мы увидим, сорок лет спустя последний из северных хунну навсегда исчез из поля зрения Китая. Судя по всему, в описываемый период катастрофа побудила некоторых северных монархов перейти на сторону южного шаньюя с 30-тысячным войском. Китайский император изобрел особую повозку, запряженную быками, и получил возможность посещать любой участок Великой стены, которому угрожал неприятель. Резиденция южного шаньюя находилась в 40 километрах от Великой стены, на плато Ордос, у северо-восточного угла великой излучины – возможно, в Гуйхуачэне или Тендуке, о котором рассказывал Марко Поло. Для получения официального заявления о подчинении Китаю император направил двух послов, и шаньюй лично встретил их. Послы заявили, что шаньюй должен упасть ниц, принимая императорский указ. После некоторых колебаний шаньюй подчинился и официально объявил себя вассалом Китая. После исполнения всех надлежащих церемоний шаньюй через переводчика заявил послам, что ему, как монарху, подобные процедуры представляются чрезвычайно оскорбительными, и просил впредь не подвергать его подобному унижению на глазах народа. Татарские вельможи, включая и перебежчиков с севера, глядя на своего владыку, даже заплакали от обиды. Об этой просьбе шаньюя послы доложили императору, который, впрочем, никакого ответа не дал.

Захваченному в плен брату северного шаньюя удалось бежать вместе с пятью знатными людьми и 30 000 человек. Весь этот отряд расположился лагерем в 120 километрах от резиденции северного шаньюя, более точное месторасположение этого лагеря сейчас установить сложно. Члены этого «племени» согласились сделать брата своим шаньюем, но вскоре между ними вспыхнула размолвка. В результате междоусобицы этот народ просто исчез с лица земли. Той осенью южный шаньюй отправил одного из своих сыновей к китайскому двору в качестве заложника и по специальному указу получил от императора щедрые дары. В виде особой почести император направил татарскому монарху пятьдесят вооруженных пленных под командованием офицера. Шаньюй взял за правило в конце каждого года отправлять к китайскому двору сына со смиренным посланием, а Китай всегда почти сразу отсылал назад с достойным эскортом заложника, прожившего при дворе год. Сыновья шаньюя должны были выказывать всяческое почтение императору от лица татарского владыки и падать ниц перед могилами почивших императоров. Помимо ежегодных подарков самому шаньюю, его женам, сыновьям и заслуживавшим того вельможам император присылал различные предметы личного потребления – соусы, плоды личи, апельсины. Во время трех ежегодных Праздников дракона, в дополнение к древним жертвоприношениям Небу, совершались приношения статуэткам китайских императоров. Затем проходили гонки верблюдов и заседание совета, судебные процессы и т. д. Согласно записям того времени, хунну управляли своим государством, так сказать, устно, не издавая никаких документов. Следовательно, мы можем быть уверены, что на службе у татарского монарха всегда находились китайцы, отвечавшие за дипломатическую переписку с империей, подобно тому как греки писали Цезарю от лица невежественных бриттов. По-прежнему действовала система чжуки-князей, лули– князей и «четырех рогов». Три древних клана, монополизировавшие судебное производство и связанные узами браков с кланом шаньюя, теперь образовывали четыре клана, а клан, к которому принадлежали сестры Чжуанькюй, именовался «левым» – этот факт частично объясняет, почему, несмотря на свой подчиненный статус, Чжуанькюй считалась самой благородной. Зимой сыновья пяти вышеупомянутых знатных персон, погибших во время междоусобных конфликтов, с небольшим войском попытались захватить резиденцию южного шаньюя. Они были захвачены в плен северянами, а южане, подоспевшие на помощь, были разбиты. В результате император приказал южному шаньюю уйти чуть дальше на юг и построить себе резиденцию к западу от хребта, разделяющего долины рек Фэнь и Желтой, на пути в Шаньси, где один или два небольших притока Желтой реки несут свои воды на запад, к этой важной артерии. Стоит указать это место, известное теперь как Линьчу, поскольку три столетия спустя здесь зародилась династия императоров хунну, заявивших о своей претензии на китайский трон. Монархи хунну считали себя законными наследниками династической семьи Лю, ведущей свое происхождение от китайской принцессы. Каждую зиму император направлял для защиты шаньюя 2000 солдат и 500 преступников. Территория, утраченная в смутный период правления Ван Мана, была возвращена, и мелкие царьки хунну со своими ордами были направлены на разные участки Великой стены для несения разведки. Подчинялись они префектам ближайших китайских городов. Эти практические приготовления серьезно встревожили северного шаньюя. Первым делом он отослал в Китай нескольких пленных китайцев, а когда его люди совершали набеги на южных разведчиков, они всегда говорили: «У нас и в мыслях не было посягать на китайскую территорию, наша цель – подлый предатель (т. е. южный шаньюй)». В 52 году н. э. северный шаньюй взял другой политический курс. Он направил послов с миролюбивыми предложениями. Совет долго думал над тем, как лучше сформулировать ответное послание. По мнению наследника трона, если Китай желал мирного сосуществования с южными хунну, предложения северян следует отвергнуть. Император, согласившись с этим, велел не принимать послов. В следующем году северный шаньюй предпринял еще одну попытку, на этот раз присовокупив к посланию табун лошадей и меха. Помимо всего прочего, он просил для себя китайских музыкантов, а также «разрешения представить к императорскому двору всех своих туркестанских союзников, дабы они могли лично выразить свое почтение императору». Бань Бяо (отец двух прославленных историков, записки которых мы сейчас переводим) взял на себя ответственность урегулирования этой щекотливой ситуации. По его мнению, заискивающее поведение северного шаньюя говорило о том, что северяне страшились союза Китая с Югом. Чем более пышные дары они присылают нам, тем они беднее, сказал Бань Бяо. Вместе с тем, поскольку союз с Югом не принес Китаю очевидных выгод, не следует, образно говоря, держать все яйца в одной корзине. Другими словами, необходимо направить северному шаньюю дипломатичный ответ, сопроводив его подарками, равноценными дарам шаньюя. Произнеся это, мудрый государственный деятель выудил из рукава подготовленный им проект дипломатического послания и вручил его императору. Суть послания заключалась в следующем: «Похвально, что шаньюй не забывает те милости, которыми Китай осыпал его предков, и желает укрепить свое положение, предлагая Китаю мир. В прошлом Хуханье и Чжичжи развязали гражданскую войну, которая прекратилась лишь благодаря божественному Сюаньди, оказавшему покровительство владыкам хунну и принявшему их сыновей в качестве заложников. Вскоре после этого Чжичжи нарушил мирный договор, заплатив за это своей головой. Мудрый Хуханье, напротив, обеспечил своим наследникам мирное существование. В последние годы южный шаньюй обратил свой взгляд на юг и вверил себя нашему попечению. Поскольку он является самым старшим из прямых наследников Хуханье, мы решили вопрос о наследовании в его пользу. Однако когда он превышает свои полномочия и ищет нашей поддержки, чтобы с ее помощью уничтожить северный народ хунну, мы полагаем необходимым прислушаться к справедливым просьбам северного шаньюя, который так часто выказывал свою покорность. Ввиду этого мы отвергли предложения Юга. Китай, как верховный повелитель вселенной, над владениями которого никогда не заходит солнце, не может одарить своей благосклонностью один варварский народ в ущерб другому. Тот, кто покорится нам, будет вознагражден. Тот, кто восстанет против нас, жестоко поплатится. Примером тому – Хуханье и Чжичжи. Мы не возражаем против того, чтобы шаньюй представил доказательство своей верности, указав туркестанским монархам путь, которому они должны следовать. В то же время тот факт, что их владения являются частью доминионов хунну, не мешает нам считать их частью Китайской империи. Владения шаньюя, по-видимому, истощены недавними войнами. К чему тогда посылать дорогие подарки, которые являются лишь символом миролюбивой политики? Мы посылаем шаньюю поименованные в списке дары. Шаньюй говорит, что музыкальные инструменты, прежде подаренные нами Хуханье, пришли в негодность. Памятуя о том, что шаньюй боролся за свое существование и ему было не до музыки, мы намеренно не отправляли ему музыкальные инструменты. Теперь же их доставит шаньюю наш посланник». Император одобрил послание.

Хуханье-шаньюй Второй, личное имя которого было Би, умер в 55 году н. э., процарствовав девять лет. Преемником его стал младший брат, нанесший поражение и взявший в плен младшего брата северного шаньюя. Этот монарх просидел на троне меньше года, ему на смену пришел другой брат. Последний правил два года, после него трон перешел второму сыну Хуханье. Это было еще одно короткое четырехлетнее правление, после него на троне поочередно восседали сын первого младшего брата, а затем (через несколько месяцев) его собственный младший брат (63 год н. э.). У всех этих шаньюев были необычайно длинные имена, однако, поскольку никакими важными деяниями эти монархи свое царствование не отметили, нет смысла приводить здесь эти имена. В 59 году н. э. северный шаньюй (очередной монарх, о происхождении которого и дате вступления на престол ничего не известно) лично явился к Великой стене, чтобы выразить свою покорность, но три года спустя совершил набег на китайскую территорию и был оттеснен южанами. В 63 году н. э. после двух лет опустошительных набегов северный шаньюй обратился к Китаю с просьбой предоставить ему торговые привилегии. Китай с готовностью даровал ему требуемое в надежде, что татарский монарх прекратит набеги. Два года спустя к северному шаньюю была направлена дипломатическая миссия. Южане встревожились, некоторые из них даже поспешили перейти на сторону северян. Наконец императора заставили принять ответные меры, и в 73 году н. э. был организован большой поход. Для переправы через реку были подготовлены лодки или плоты, обтянутые конскими шкурами. Однако хунну, следуя древней тактике, отступили к пустыне. В 76 году н. э. территорию верных Китаю южан, оказывавших империи помощь в борьбе с северянами, поразила саранча, и император вынужден был направить зерно 30-тысячному народу. В 84 году н. э. северный шаньюй снова выторговал себе торговые послабления, после чего ревнивые южане угнали людей и скот соперника. Однако владык северян уже не называют шаньюями, их владения, очевидно, находились в руках враждующих друг с другом вождей. В этот период формировалась великая империя народа ухуань, известного как сяньбийские тунгусы. Несчастные северяне оказались в капкане: с востока на них нападали сяньбийцы, с юга – южные хунну, с севера – канкали, а с запада им грозили туркестанские племена. Это довершило крах северян: они уже не могли удержать свою землю и исчезли где-то на севере. Многие из них, без сомнения, нашли свой путь в Европу (по рекам Селенга и Иртыш до Иссык-Куля, Арала и Каспия, пройдя через сражения с башкирами, аланами и неизвестными племенами, населявшими в то время территорию России). У Гиббона мы узнаем, что Этцель, или Аттила, хвастал своим происхождением от шаньюя Монголии. Остается надеяться, что в скором будущем обнаружатся свидетельства, подкрепляющие этот важный факт. Геродот рассказывает о скифских племенах, столетиями ранее промчавшихся по Малой Азии. Вероятно, «цари-пастухи» (гиксосы), познакомившие Египет с лошадьми за много столетий до Геродота, были ранним «вариантом» хунну.

Южный шаньюй, племянник Хуханье Второго, умер в 85 году н. э. Преемником его стал сын брата Хуханье. Жалкие остатки северных хунну подвергались атакам при каждом удобном случае, это заставило северян броситься в ноги Китаю в поисках защиты. В 87 году н. э. сяньбийцы нанесли хунну последний решающий удар на востоке, в качестве трофея они взяли кожу, снятую с северного шаньюя. (Возможно, персидский царь Шапур, по приказанию которого столетием позже содрали кожу с римского императора Валериана, позаимствовал эту идею у врагов хунну. Гиббон приводит искаженную цитату из сочинений римского историка Вописка, в которой якобы утверждается, что китайский посол принимал участие в триумфе Аврелия.) Наконец, 200 000 человек и 8000 боеспособных солдат из числа северян пришли к Великой стене и сдались на милость Китая. После этого северные шаньюи превратились в бледные тени своих великих предков и почти перестали упоминаться в истории Китая. Фактически в 88 году н. э., когда южный шаньюй умер и на трон взошел его кузен, решено было уничтожить Северный доминион как политическое образование, включив его в состав территории Юга. В следующем году внушительная армия под командованием племянника императрицы при помощи 30-тысячного войска южного шаньюя нанесла сокрушительный удар северянам в том же месте, где 180 лет назад был разбит злополучный завоеватель Коканда, то есть где-то на нагорье Хангай, откуда берут свое начало реки Тола, Орхон и Керулон. В этот раз китайский полководец начертал историю своей победы на холме. Возможно, кому-то повезет и он сумеет отыскать эту надпись. Оптимизм внушает тот факт, что в 1888 году чуть западнее русские обнаружили несколько тюркских могильных плит с надписями на китайском и древнесирийском языках. О наиболее примечательных находках поведал в своем атласе (1892 года) В. Радлов, возглавлявший Орхонскую экспедицию. В 91 году н. э. двумя колоннами китайское войско отправилось в погоню за северным шаньюем. Он едва спас свою жизнь, но потерял всю свою семью и имущество, включая нефритовую печать. В том же году китайцы снова сделали попытку захватить северного шаньюя в плен, после этого о нем никто не слышал. Китайцы, владения которых теперь доходили до Баркуля, поставили на место шаньюя свою марионетку. Предполагалось, что китайский наместник расположит свою резиденцию в Хами и возьмет под свою опеку очередного северного шаньюя, однако татарин пытался бежать, был пойман и обезглавлен, а народ его рассеялся.

В 93 году н. э. на трон взошел следующий южный шаньюй, но, поскольку он не пользовался популярностью, китайский наместник, осуществлявший за ним надзор, вступил в сговор с китайским военачальником с целью свержения татарского монарха. Заговорщики перехватили переписку шаньюя с императором и обвинили его в заговоре с целью убийства популярного в народе и воинственно настроенного принца – их собственного кандидата на роль марионетки на татарском троне. Интрига удалась, во время вспыхнувшей гражданской войны шаньюй, проведший на троне один год, был убит. Преемником стал его более популярный племянник, внук Хуханье Второго. (Надо сказать, что большинство шаньюев этой линии наследования присоединяли к своим титулам слово «седжугет», а некоторые – слово «уруте». В обоих случаях слова могут служить хвалебным эпитетом.) Однако соплеменники его не были удовлетворены: между северной и южной ветвями племени по-прежнему возникали разногласия. Большая часть хунну отказалась признать нового шаньюя, выбрала монархом его кузена и попыталась уйти на север пустыни. Тем временем император раскрыл интригу, приведшую к смуте, и ее авторы сгинули в застенках. В 98 году н. э. южного шаньюя сменил его кузен, а отколовшаяся часть народа хунну во главе с новым шаньюем тем временем отчаянно боролась с голодом и пришедшими с севера тунгусами. Китай был глух к их мольбам и попыткам обрести независимость, наконец, в 117 году н. э. владыка сепаратистов безоговорочно капитулировал. Южного шаньюя ждало долгое царствование – он провел на троне 27 лет. За время его правления он вел войну со своим северным соперником, сам предпринял попытку бросить вызов Китаю (был разбит и прощен), а также вел военные действия против тунгусов. В 124 году н. э. на трон взошли два брата, один из которых правил четыре года, другой – тринадцать лет. Второй монарх и другой его брат совершили совместное самоубийство после того, как Китай выразил недовольство их поведением. С этого времени генеалогия и даже имена южных шаньюев стали запутанными и невнятными. Чрезвычайно трудно и утомительно следить за разрастанием замысловатой паутины пограничных интриг. В 177 году н. э. южный шаньюй (чье имя нам неизвестно) поддержал кампанию Китая против великого тунгусского завоевателя Таншихая (к которому мы еще вернемся), но потерпел поражение и погиб: его сын и наследник был казнен китайским военачальником, посадившим на трон некоего Кянкюя. Тому, в свою очередь, в 188 году н. э. наследовал сын по имени Юйфуло. В Китае тогда царила почти такая же анархия, как и на подвластных шаньюю территориях. Вскоре шаньюй был свергнут с трона соперником, который лишь царствовал, но не правил, и удалился в изгнание. Его брат Хучуцуань удерживался при китайском дворе известным военачальником Цао Цао, сын которого основал династию Вэй на руинах династии Хань. Мощь хунну была сокрушена навсегда, да и сам Китай на ближайшие полстолетия распался на три враждующие империи, лишь одна из которых поддерживала политические отношения с татарами. Неофициальная история трех этих противоборствующих империй изложена в романтическом произведении, написанном тысячу лет спустя неким Л о Гуаньчжуном, жившим при Кублай-хане (Хубилае).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.